У этого термина существуют и другие значения, см. Дождь (значения).
Внеза́пный дождь, а также неожи́данный или нежда́нный — в основном, психологическое понятие, означающее жидкие атмосферные осадки, возникающие «без видимых причин» или без соответствующей подготовки. Внезапный дождь может быть проливным и сильным, а может тихим или светлым дождиком (грибным или слепым), часто кратковременным, но вполне может оказаться и затяжным, разве только начавшимся нежданно. Сильный летний внезапный дождь называется окатным.
Как правило, о «внезапном дожде», заставшем в пути или посреди обычных занятий, говорят, чтобы подчеркнуть неожиданную перемену в состоянии природы, героя или сюжета.
Если где-нибудь на вершине гор внезапно упадут большие дожди или растает масса снегу, вода сбегает вниз страшною лавиною и причиняет тем бо́льшие бедствия, что предвидеть их нет возможности.[1]
Нельзя было сказать про этот внезапный дождь, что он полил или что отверзлись хляби небесные. Скорее я сказал бы, что над нами опрокинулась труба верст сорока в диаметре и с бесконечным запасом воды в неизмеримом резервуаре…
Как-то, в неверный летний день, он поехал за город, промок под внезапным ливнем, пока тщетно искал белых грибов, и на следующий день слёг. Болел он одиноко и кратко, и смерть его была неспокойна.[5]
Он же был в глубоком замешательстве от напавшего на него внезапно, как ливень с высоты безмятежно-ясного неба, сильнейшего чувства совершения судьбы: он понял, что перед ним — его жена.
Многие из них после нескольких лет жизни на материке бросали всё и возвращались назад ― к беспредельности океанских просторов, к великим снегам зимы, к внезапным дождям и туманам, заволакивающим прибрежные скалы, сопки, поселки.[8]
Татарские деревни лепятся только по берегам эти капризных, змеистых речек, которые порою так сухи, что на их горячих камнях едва яиц не сваришь, порою заливают хаты до крыш, сносят деревья, скот и ворочают целые утесы. Если где-нибудь на вершине гор внезапно упадут большие дожди или растает масса снегу, вода сбегает вниз страшною лавиною и причиняет тем бо́льшие бедствия, что предвидеть их нет возможности. Альма унесла раз целую партию солдат, которые сочли ее сухие камни за безопаснейшее место ночлега, снесла большой каменный мост на почтовой дороге. Салгир почти на моих глазах, среди сухого лета, вдруг залил целую деревню Мамуд-султан, так что почтовая станция наполнилась водою по окна, и ямщики плавали по двору, спасая лошадей.[1]
Растерянный и раздраженный муж оставался ни при чем перед запертой дверью; сперва он пытался толкнуть ее, думая, что она уступит его усилиям, потом постукивал легонько пальцем, надеясь смирением смягчить Юлиану; после того заглядывал в замочную скважину, и в конце концов, убеждаясь, что все попытки будут напрасны, удалялся, раздосадованный в особенности тем, как сперва он догадывался, а потом уже и наверно знал, ― что супруга его ведет в это время приятную для нее беседу с его соперником графом Линаром. Дело доходило до того, что муж и жена не виделись теперь по целым неделям и не было никакой надежды на их сближение. Однажды, во время прогулки генералиссимуса по Летнему саду, его захватил внезапно проливной дождь и он, желая поскорее укрыться, направился ближайшей аллеей ко дворцу, рассчитывая пройти через «третий» сад. Ему, однако, не удалось сократить дорогу.[9]
Когда он умолк, в каюте на несколько минут воцарилось всеобщее молчание; даже ликвидаторы как будто усомнились в правильности задуманных ими ликвидаций и, с беспокойством взглянув друг на друга, разом, для храбрости, выпили по большой.
― Да-с, батенька, ежели таким манером… да ежели при этом еще ночным временем… это точно, что без мыла куда хочешь влезть можно! ― процедил депутат-помещик, когда улеглось общее изумление, произведенное внезапным пролитием словесного дождя.[10]
Поэтому даже замеченные снеговые группы определены на нашей карте лишь приблизительно, обыкновенно одной случайной засечкой. По счастливой также случайности, после неожиданно выпавшего 1 июня дождя, очистившего на полдня атмосферу от пыли, мы могли увидать и кое-как определить положение наиболее обширной западной части Русского хребта. <...>
Это было 1 июня. После сильной бури, дувшей перед тем сутки с запада, юго-запада и юга, ночью, накануне выступления, и перемежками до полудня следующего дня, совершенно неожиданно шел довольно сильный дождь. Этот дождь осадил всю пыль из атмосферы, так что когда разъяснило, мы увидели, в первый раз от самого Лоб-нора, чистое голубое небо.[11]
Прекрасный вечер, синее небо, солнце давали возможность любоваться на гольцы, на гребень Манхадая, укрытого сплошь белым-белым снегом; красота гор была поразительная. Вообще, весь день, вечер и первая половина ночи были удивительно как прозрачны и хороши. И вдруг в глухой ночи совершенно неожиданно забарабанил по крыше дождь, заставивший моих мальчиков бежать с постелями под защиту домика.[12]
— Пётр Козлов, «Географический дневник Тибетской экспедиции 1923-1926 годов», 1925
Упомянем еще о некоторых, наиболее простых и дешевых зонтах… Внезапно хлынул кратковременный ливень, а человеку всего и надо, как добежать, скажем, от подъезда до автомобиля или пересечь улицу. Не таскать же с собой громоздкий зонт! Тут и пригодился бы «одноразовый» зонтик, который после использования не жалко и выбросить. Один из таких зонтов делается из круглого куска плотной бумаги и надевается на руку подобно боевому щиту древних воинов (патент США № 2710013, 1955 год). Второй, тоже бумажный, похож на коническую вьетнамскую шляпу с перекладиной-ручкой (патент США № 2767722, 1956 год).[13]
— Фридрих Малкин, «Ни дождь мне не страшен, ни жара!», 1975
Воскресенье. Несносная, капризная погода. Особенно удручающе действуют внезапные, затяжные, предвещающие проливные дожди, которые и не замедлят «действовать». Тем не менее, работающие люди производили что-то все эти дни.[4]
Внезапно, вырвавшись из тесного города, прокатился над головой гром. Ливень зашумел в деревьях. Я спрятался в пустой оранжерее. На полке стоял единственный газон цветущей пеларгонии, покрытой болезненным румянцем. Я потрогал этот забытый или нарочно оставленный здесь цветок. Он тянулся всеми листочками и венчиками к озону, к благодатным струям дождя, что лились на другие цветы-счастливцы, выставленные наружу. Я вынес цветок под дождь.[15]
Начинается внезапный крупный и короткий дождь, закуска засовывается под брезент, покрытый рыбьей чешуей, мы прячемся в рубку, и настроение ещё лучше: дождь перед выходом в море ― добрая примета. Сразу все исчезает, закрывается, зачеркивается сплошными нитями воды, смутно виден только нос впереди, мокрые черные мачты, снасти, видна залитая палуба со вскакивающими и лопающимися пузырями. Дождь проходит, уволакивается в сторону Мезени, берега реки раздвигаются, по носу начинаются короткие частые шлепки, мы снова на палубе, закуска опять на трюме, еще блестящем от сырости, и палуба чиста.[6]
Я видел кукушку. Говорят, это к счастью, хотя у меня тут же начались всякие мелкие неприятности. Это было в лесу, что слева от высоковольтной, после внезапного дождя, промочившего меня до нитки. Я подходил к поляне, где прежде находилось озерцо, давно уже пересохшее, и вдруг услышал небывало отчетливое, ясное, не из чащи, не из-за деревьев, а в чистом, звонком просторе кукование. Оно было как приветствие солнцу, вновь наполнившему лес и засверкавшему в каждой капле.[16]
Мне казались тесными большие квартиры столичных жителей и душными, мелочно-расчетливыми их отношения. Знал я также других дальневосточников, которые уезжали на материк, жили в хороших краях, прекрасно устраивались ― и не могли привыкнуть на новом месте. Ностальгия по Дальнему Востоку не покидала их. Это были русские, белорусы, грузины, армяне, корейцы ― разных национальностей, характеров и возрастов люди, но с какой-то трудно уловимой, однако явной общностью душевного устройства. Словно люди, принадлежащие к одной религии. Многие из них после нескольких лет жизни на материке бросали всё и возвращались назад ― к беспредельности океанских просторов, к великим снегам зимы, к внезапным дождям и туманам, заволакивающим прибрежные скалы, сопки, посёлки.[8]
С тех пор к прочим нелестным моим эпитетам прибавились названия уличного мальчишки и бродяги; но я не обращал на это внимания. Я притерпелся к упрёкам и выносил их, как выносил внезапно налетавший дождь или солнечный зной. Я хмуро выслушивал замечания и поступал по-своему.[2]
Под мостом было темно, сыро и гулко. Вырвавшись из-под него, лодка точно прибавила ходу и теперь плыла со скоростью хорошей почтовой лошади. По небу опрометью неслись круглые, пухлые облака. Совсем неожиданно пошёл дождь. Фельдшер обвязал замок у своего ружья носовым платком, чтобы пистоны не отсырели. Но дождь сейчас же и перестал, и снова засмеялось весеннее непостоянное солнце.[17]
Пространство стало реальным, ясным во всей необозримости изобилием мучительных переходов; болезни, утомление, скучный попутный труд, изнурительная тоска о письмах, мнительность маниакальной силы, проволочки горше, чем отказ, ― все стороны походного угнетения стиснули его сердце. Аспер стоял несколько позади. Вдруг он побледнел, ― состояние Жиля передалось ему с убедительностью внезапно хлынувшего дождя. Он задумался.[18]
― Стекла вылетают из окон домиков, сети антенны сотрясаются у дальних башен радио… Страшный вихрь опрокидывает на землю всех присутствующих!.. Молния сверкает в небе и внезапно начинает идти дождь. Когда опрокинутые вихрем подымаются и, потирая ушибленные места, робко подходят туда, где стоял «Победитель», там ничего нет… Только следы шасси на песке и немного взрытая разрыхленная почва, да длинный, как канавка, след газовых излучений на земле напоминает о том, что он только что был здесь.[19]
Однажды, уже в сентябре, Федька засиделся у меня до позднего вечера. Мы вместе заучивали уроки. Едва мы кончили и он сложил книги и тетради, собираясь бежать домой, как внезапно хлынул проливной дождь. Я побежал закрывать окно, выходившее в сад. Налетавшие порывы ветра со свистом поднимали с земли целые груды засохших листьев, несколько крупных капель брызнуло мне в лицо. Я с трудом притянул одну половину окна, высунулся за второй, как внезапно порядочной величины кусок глины упал на подоконник. «Ну и ветер! ― подумал я. ― Этак и все деревья переломать может». Возвращаясь в соседнюю комнату, я сказал Федьке:
― Буря настоящая. Куда ты, дурак, собрался… Такой дождь хлещет! Смотри-ка, какой кусок земли в окно ветром зашвырнуло.[20]
Закапали первые тяжелые и теплые капли. Я заторопился. Когда я проходил мимо соседних дач, H. H. Черепнин крикнул мне с балкона:
— Возьмите-ка зонтик!
Но я отказался, сославшись на авторитет Оннора, старого знатока местных погод, и побежал дальше.
Да! Виноградарю все-таки далеко до моряка, и темный инстинкт маленькой Надежь оказался проницательнее мудрого старческого опыта… Едва я затворил за собою дверь нашей хижины, как началось… Нельзя было сказать про этот внезапный дождь, что он полил или что отверзлись хляби небесные. Скорее я сказал бы, что над нами опрокинулась труба верст сорока в диаметре и с бесконечным запасом воды в неизмеримом резервуаре…
Опишу ли я эту бурю? Сумею ли? Нет и нет. Я не найду для нее на человеческом языке ни эпитетов, ни сравнений, ни уподоблений. Да и вообще ураган неописуем. Всего могущественнее живописал его старик Диккенс. Помните, как Давид Копперфильд едет поспешно в Ярмут сквозь страшную бурю, между тем как в Ярмуте в эти минуты происходит еще более страшная человеческая катастрофа?.. Ну и накопило же небо гнева!
Гром и молния падали непрерывно, и порой, казалось, молния не предупреждала гром, а как бы врезалась в его грохот. Хижина наша тряслась. Все те дыры в потолке, сквозь которые мне улыбались прежде по ночам кроткие звезды, обратились в водопроводные краны и стали поливать нашу лачугу из пяти мест сразу. Я растерялся. Вода разлилась по моему рабочему деревянному столу и стала затоплять рукописи как мои, так и чужие, и я видел, как чернила на них расплывались грязными пятнами.
Он стал чаще появляться на литературных вечерах, устраиваемых адвокатами и дамами, и предполагал, что, должно быть, все на него смотрят с любопытством и уважением. Как-то, в неверный летний день, он поехал за город, промок под внезапным ливнем, пока тщетно искал белых грибов, и на следующий день слёг. Болел он одиноко и кратко, и смерть его была неспокойна. Правление союза эмигрантских писателей почтило его память вставанием.[5]
Они вынесли на улицу его кровать, на нее положили все небольшое имущество скрипача, и поверх всего ― знаменитую скрипку Гварнери. Стал накрапывать дождь. Паганини выбежал из комнаты, покрыл свое сокровище и вынужден был остаться на улице, так как командными высотами завладел противник. Дрожа от холодного, внезапно налетевшего осеннего дождя, в состоянии детской беспомощности, он стоял на улице, пока Липинский, пришедший его навестить, не перетащил его к себе на квартиру. Паганини заболел. Во время болезни он узнал о страшных событиях, происшедших на севере. В Турине вспыхнуло восстание, подобное тому, какое было за год перед этим в Неаполе.[21]
Клочок пыльной дороги впереди ― вот и все. И они проклинали дорогу. Они ощущали солнце только затылком, немилосердное, злое солнце, ― и они проклинали солнце. Их плечи дрожали и ежились под внезапными дождями ― и они проклинали дожди. Их окровавленные, стёртые руки уже не могли толкать тачку ― и они проклинали руки. Но того, кто был единственным виновником их горя, нельзя было проклинать вслух.[22]
На миг Грачик приостановился, но, почувствовав прикосновение плеча подошедшей хозяйки, решительно шагнул в темноту. Он был готов к тому, что всю ночь придётся продрогнуть в мокром платье. Но ещё прежде, чем неожиданно грянувший дождь успел как следует смочить куртку Грачика, ливень перешёл в мелкий дождь и скоро прекратился совсем. Над лесом чернело ясное, вызвездившее небо. Где-то очень далеко сверкнула зарница.[23]
В воскресный день доктор всегда бывал в фанерном домике. Но я вовсе не собирался ему мешать и, пройдя мимо, направился к морю. Неожиданный дождь заставил меня вернуться, и я побежал к домику. Постучал в дверь, но никто не ответил. Опять постучал:
― Можно войти?
Но Сергей Сергеевич не отозвался. Приоткрыл дверь ― никого. Вошёл.[25]
В самом развитии облака крылась великая тайна. По каким неведомым законам оно вдруг начинает пухнуть, наливаться, темнеть? Оно капризно, как фея, оно может выкинуть любое. Оказывается, эта фея, которая весит миллионы тонн, способна вывалить на землю десятки миллионов тонн воды. Облако может превратиться в грозовое и начнет швырять, как песчинку, тяжелый самолёт, из радиостанции полетят искры, а радиокомпас начнет вращаться в плавном вальсе. Оно может сверкнуть молниями, двумя, тремя, а захочет, и обстреляет землю сотнями. А может, ничего этого не будет. Возьмет и станет спокойным, тучным, ливневым облаком, будет долго стоять тихо, не шелохнувшись, и внезапно прольется теплым грибным дождем. Или исчезнет, растает за несколько минут так же необъяснимо, как появилось. Все сравнивали грозовое облако с генератором.[26]
В этом есть своя эстетика, но, в общем, это неприятно, тем более что многое попадает за шиворот. Я всегда забываю о том, что, толкнув калитку, окажусь под внезапным дождем, и сегодня я тоже не помнил об этом, когда совершил целую серию внезапных для себя движений и прыжков, имевших тот смысл, чтобы и калитку отворить, и под дождь не попасть. Я проделал это успешно: дождь прошуршал мимо, но, проскочив, поймал себя на том, что во мне, независимо от моих сознательных усилий, возник свеженький рефлекс ― и что бы это все значило?..[27]
В июле, когда температура днем достигает сорока по Цельсию — тепловое равновесие континентальной Колымы, — повинуясь тяжёлой силе внезапных дождей, на лесных полянках поднимаются, пугая людей, неестественно огромные маслята со скользкими змеиными шкурами, пёстрыми змеиными шкурами — красные, синие, жёлтые… Внезапные эти дожди приносят тайге, лесу, камням, мхам, лишайнику только минутное облегчение. Природа и не рассчитывала на этот плодоносящий, животворный, благодетельный дождь. Дождь раскрывает все скрытые силы природы, и шляпки маслят тяжелеют, растут — по полметра в диаметре. Это пугающие, чудовищные грибы.[7]
― А я говорю, ну её. Клиентка от слова «клей», ― воспользовался Женя лексиконом, открывшимся ему на спасательной станции. Он прошел на балкон, где был встречен внезапным дождем. Сквозь ночь, сквозь пегие косые диагонали дождя светил в сторону моря Катин прожектор. А вот и она сама, только очень уж маленькая отсюда: влезла на свою смотровую площадку, чтобы снять кое-какие вещички, повешенные сушиться.[28]
Солнце село, погасла полоска над лесом. Иван с Альфой отправились домой через мост. За мостом дорога петляла, а потом выпрямилась. Неожиданно закрапал дождь. Иван прибавил шагу, но дождь наддал тоже. Альфа вопросительно глянула на хозяина, будто приглашала переждать под деревом, ― а чего там пережидать? Дождь был тугой и теплый, совсем еще летний, грибной.[29]
Надо для справедливости заметить, что звонок телефона Тимошка слышал из любого уголка дома и даже из сада, но ночью он спал теперь только под столиком с телефоном ― так он был ближе к Васе и мог не бояться пропустить его появления в удивительной трубке.
Неожиданный недельный дождь, начавшийся с грозы небывалой силы, сначала привел всех в восторг, на третий же день в доме стало скучно. Как это бывает, испортился от грозы телевизор. Решив заняться его настройкой, Олег лишь только больше все разладил, Семеновна категорически запретила ему прикасаться к телевизору.[30]
Я старался не думать о будущем. Утвердился март с неожиданными дождями и предчувствием летнего зноя. Мокрый снег оседал на газонах и крышах. Тася, захватив свои вещи, окончательно перебралась ко мне.[31]
Каждый штрих, каждая линия были на удивление пропорциональны, и при всем желании ничего нельзя было бы ни добавить, ни изменить, потому что все в ее лице находилось в полной гармонии друг с другом. И была она окутана тайной, но не той жгучей, когда по ночам невозможно уснуть, не проникнув в нее, а какой-то спокойной, не навязчивой, присутствующей как бы в стороне как очевидность, с которой надо считаться, но это не вызывает затруднений, как не вызывает затруднений неторопливая смена времен года или неожиданный теплый летний дождь среди солнечного дня.[32]
Мне следовало еще немного соскучиться по своему произведению, чтобы получить хотя бы возможность ненапряженно и с легким сердцем находиться с ним в одной комнате. Но пойти было решительно некуда. Если бы я и нашел во всем городе место, отличное от моей улицы, тем более страшно было бы мне возвращаться назад. Неожиданный дождь, громкий, как картечь, загнал меня в мой подъезд, и остаток дня я провел именно там, возле ржавой батареи, глядя в разбитое оконце, сквозь жемчуг дождя, на те же забор и свалку.[33]
Увидев эти несправедливые порядки, мудрые мужи отвязали своих коней от золотой коновязи, совершили возлияния бурханам, сели в украшенные серебром седла, взяли в руки оружие, которое прислал им Цаган-хаган, прониклись любовью к народу, прониклись ненавистью к гаминам и решимостью их уничтожить. Внезапно хлынул дождь. Небесный верблюд раскрыл пасть, и слюна его пролилась на землю. К счастью, добрые духи, те, что питаются благоуханием, быстро разогнали тучи, чтобы успеть насытиться ароматом влажной весенней травы, особенно сладким в этот час между заходом солнца и наступлением сумерек.[34]
Дорогие гостьи были еще там. Внезапно ливанул дождь. Меня совсем не привлекала возможность пережидать его в своем подъезде. Но при одной мысли столкнуться с теми девицами вновь ― я готова была «изблевать из чрева своего» их рахитичный эклер. Пришлось двинуться к ближайшей гостинице. Надо было совсем немного пробежать по своей улице, перейти Лермонтовский проспект…[35]
Уже юг влажными крилами вылетает,
Вода с седых власов и дождь с брады стекает, Туманы на лице, в росе перната грудь.
Он облаки рукой едва успел давнуть,
Внезапно дождь густой повсюду зашумел.[36]
Уж высоко! Туман нагорный
Густеет, скрыл средину гор;
Темнеет день, слабеет взор, ―
Идут отважно и упорно.
Внезапный холод, ветер, дождь
Приводят в трепет нестерпимый, ―
Идут стеной неотразимой!
Среди их друг и бодрый вождь!
Вот солнце яркими лучами
Блеснуло вновь. Туман исчез…
Они вверху, и пред глазами,
С огромной массою небес...[37]
Всё тучки, тучки, а кругом
Всё сожжено, всё умирает.
Какой архангел их крылом
Ко мне на нивы навевает? Повиснул дождь, как легкий дым, Напрасно степь кругом алкала, И надо мною лишь одним Зарею радуга стояла.
Смирись, мятущийся поэт, —
С небес нисходит жизнь влага,
Чего ты ждешь, того и нет,
Лишь незаслуженное — благо.[38]
Как дымкой даль полей закрыв на полчаса,
Прошел внезапный дождь косыми полосами ―
И снова глубоко синеют небеса
Над освеженными лесами.[39]
— Иван Бунин, «Как дымкой даль полей закрыв на полчаса...», 1889
Еще никто его не ждал, Косого летнего дождя, ―
Сверкало солнце на листах ―
И вдруг нахлынул, исхлестав. Пули дождин запели. Пеньем покрыли поле. Почвы их жадно пили. Пыль попримяли пули.
И под посвист: жди ― не жди,
Жди ― не жди, насытим вдосталь, ―
Миллиардами дождин
Разлинован разом воздух. <...> Разве ливень ― топ в галоп ― Кинув тыщи обещаний, Тучу сдвинувши на лоб, Не форсирует песчаник?..[40]
Свеяна зноя патока
чуть не от неба до песка.
С тучей в обнимку, туго натуго, ―
как бы воду не расплескать, ―
затягивается ливень из лесу,
тянется песней дождевой,
смеется, что полдень снизился
под тучами. Отчего б
полшайкой ― теплым пожаром ―
не поддать пару со смехом,
лес ливнем намылив: ― «эхма!» ―
выпроваживая поджарый
день, коли по колеям, по выбоинам
до краев полные блюдца,
почти нечаянно выдоенным,
внезапным дождем нальются.[41]
— Иван Елагин, «У зимних яблонь — твердый наст...», 1951
И за столом у газовой плиты
Мы в тишине курили непрерывно.
Но кто-то нам мешал из темноты
Смотреть в глаза друг другу неотрывно.
И видел я: чернели дерева,
И в сумерках слепых смеркались крыши,
Внезапный дождь тревогу прерывал,
И капли грызли тишину, как мыши.[43]
Шел дождь прямой, шел дождь прямой, Все было прямым, прямым. Шел дождь прямой, шел дождь прямой, Внезапно он стал косым.
Все стало косым под косым дождем:
Забор, горизонт, холмы,
И дом, потемневший мгновенно дом,
И мы перед ним, и мы![44]
1 2 Евгений Марков. Очерки Крыма. Картины крымской жизни, истории и природы. Евгения Маркова. Изд. 3-е. Товарищество М. О. Вольф. С.-Петербург и Москва, 1902 г.
1 2 В.Г. Короленко. — Собрание сочинений в пяти томах. — М.: Молодая гвардия, 1960 г. — Том 2. — Стр.9
↑ М.М.Пришвин. Дневники. 1918-1919. — М.: Московский рабочий, 1994 г.
1 2 Набоков В.В. Собрание сочинений в 4 томах — М.: Правда, 1990 г. Том второй
1 2 Казаков Ю.П. Избранное: Рассказы. Северный дневник. — Москва, «Художественная литература», 1985 г.
1 2 Шаламов В.Т. Собрание сочинений в четырех томах. Том 2. — М.: Художественная литература, Вагриус, 1998 г.
1 2 А. А. Ким. «Мое прошлое». — М.: «Октябрь», №2, 1998 г.
↑ Е. П. Карнович. Придворное кружево: Романы. — М.: Современник, 1994 г.
↑ М.Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 11. — Москва, Художественная литература, 1973 г.
↑ Н.М. Пржевальский. «От Кяхты на истоки Желтой реки». Исследование северной окраины Тибета и путь через Лоб-Нор по бассейну Тарима. — М., Государственное издательство географической литературы, 1948 г.
↑ Козлов П.К., «Дневники монголо-тибетской экспедиции. 1923-1926», (Научное наследство. Том 30). — СПб: СПИФ «Наука» РАН, 2003 г.
↑ Фридрих Малкин. Ни дождь мне не страшен, ни жара! — М.: «Техника — молодежи», № 8, 1975 г.
↑ Вишневский В.В.. Дневники военных лет (1943-1945 гг.) — М.: Советская Россия, 1974 г.
.jpg)
.svg){kind=logo}
