Сало (лёд)

Ледяное сало (Ледовитый океан, Россия)

У этого термина существуют и другие значения, см. Сало (значения).

Са́ло (ледяное сало), иногда также шуга́ или шо́рош — густой слой мелких ледяных кристаллов на поверхности воды, одна из форм замерзания воды в природе, вторая стадия образования сплошного ледяного покрова. В зависимости от количества льда сало сохраняет способность течь как жидкость или теряет эту способность из-за возникновения заторов. При любом количестве сала в воде снижается её текучесть. Для образования сала необходимо, чтобы вода и лёд находились в переходных условиях, когда течение и температуры воды не позволяют снежно-ледяной каше ни замёрзнуть, ни растаять. Издали полосы и пятна сала придают поверхности воды матовый оттенок, откуда и происходит название.

При замерзании воды прежде всего начинают образовываться начальные виды льдов: ледяные иглы — ледяное сало — снежура — шуга. Как правило, текучее сало формируется из мелкой ледяной шуги (шороша) и снежуры. В зависимости от положения в русле различают поверхностное сало и подводное. При большом количестве сала во время шугохода живое течение реки может забиться, что приведёт к значительному накоплению сала и снежуры (зажору). При этом уровень воды может подняться, провоцируя подтопления или предзимний паводок.

Сало в определениях и коротких цитатах

	До полуночи вѣтеръ все свѣжѣлъ, но потомъ сталъ стихать и показалось на водѣ густое сало. Къ утру лодка «Панцырь» лежала на правомъ бортѣ по планширъ въ водѣ, палубою къ вѣтру, представляя одну ледяную массу, залитую водою по бимсы.[1]
	— Леонид Конкевич, Летопись крушений и других бедственных случаев..., 1874

	Сало опаснѣе весенняго льда. Сало рѣжетъ, ну а тѣмъ только напираетъ...[2]
	— Николай Лейкин, «В ялике», 1879

	Вечеромъ того дня, когда море замерзло, свирѣпствовала ужасная буря; долго наблюдали мы за движеніемъ волнъ, которыя влекли къ берегу массы мягкаго ледянаго «сала»...[3]
	— Уильям Гильдер, Во льдах и снегах, 1885

	...новый ледъ и сало были такъ густы, что тяжело нагруженная лодка не могла двигаться впередъ; послѣ полуторачасовой безостановочной и притомъ очень тяжкой работы, мы успѣли отъѣхать отъ окраины береговаго льда не дальше, какъ на три длины лодки...[3]
	— Уильям Гильдер, Во льдах и снегах, 1885

	...вся бухта была переполнена саломъ и новымъ льдомъ, который не былъ достаточно твердъ, чтобы сдержать человѣка, и въ то же время слишкомъ густъ, чтобы дозволить спустить лодки и спасаться на нихъ.[3]
	— Уильям Гильдер, Во льдах и снегах, 1885

	Теперь нужно было убирать невод. Вместе с рыбой в него набралась целая куча мягкого ледяного сала, быстро примерзавшего к тонким ячеям на обнажённом песке.[4]
	— Владимир Богораз, «Рыбаки» (из сборника «Колымские рассказы»), 1899

	Лужи покрылись тонким ледяным салом, даже в колоде водопровода вода подёрнулась льдом.[4]
	— Владимир Богораз, «На растительной пище» (из сборника «Колымские рассказы»), 1899

	...в открытом море на морозе может образоваться только сало; ледяные поля, или стамухи, берут свое начало в устьях больших рек, впадающих в Ледовитый океан...[5]
	— Борис Меншуткин, Словарь Брокгауза и Ефрона, «Ломоносов, Михаил Васильевич», до 1907

	...когда начинает замерзать море, дует ветер, — а это часто бывает, — то на воде сначала появляется «сало». Мало-помалу маленькие частицы льда, придающие воде такой «сальный» вид, соединяются и образуют бесчисленное множество маленьких льдин, похожих на ватрушки. Льдины затем смерзаются своими краями и образуют блинчатый лёд.[6]
	— Эрнест Генри Шеклтон, «В сердце Антарктики» (Глава 32. Из дневника профессора Дэвида), 1910

	...вода, тяжелая и холодная, замерзала на веслах при каждом их взмахе. На их глазах вода покрывалась «салом», затрудняла работу веслами и замерзала в воздухе еще до того, как возвращалась в родную стихию.[7]
	— Джек Лондон, «Мясо», 1911

	...путники продолжали пробиваться к середине реки и там они увидели уже не сало, а толстые льдины. Сало было только между отдельными крупными льдинами, но и там оно быстро утолщалось и твердело.[7]
	— Джек Лондон, «Мясо», 1911

	И это осеннее сало На пульсе течения рек...[8]
	— Давид Бурлюк, «Чрез мост обмезнувший и гулкий...», 1914

	Полынья, около которой мы встали, была очень велика. Противоположная кромка ее чуть видна на горизонте. Ветер в эти дни держится все время северный, так что замерзающая «шуга», или «сало», все время относится к противоположной стороне.[9]
	— Валериан Альбанов, Дневник, 1914

	Но птицы взлетают, и прячется зверь, Трещит леденистое сало…[10]
	— Эдуард Багрицкий, «Новые витязи», 1928

	Я смотрю — немеют зубы, Губы и язык (слегка), У реки гуляет вьюга, Сала — полная река.[11]
	— Михаил Савояров, «К празднику» (из сборника «Стихи Я»), 1936 г.

	20 октября появилась первая шуга. Сибиряки называют ее «салом». Это маленькие, тонкие, плывущие по воде кусочки льда.[12]
	— Владимир Арсеньев, «В горах Сихотэ-Алиня», 1937

	...образование льда происходит путём смерзания ледяных игл в плавающие на поверхности воды тонкие налёты или пятна серо-свинцового цвета, называемые салом. На спокойной воде сало смерзается, образуя тонкую прозрачную ледяную корку...[13]:78
	— Григорий Волков, «Ледовые аэродромы», 1940

	Мы выходим на ледокольню. Тянется тёмная полынья, плещется на ней «сало», хрустяшки-льдинки.[14]
	— Иван Шмелёв, «Лето Господне», 1944

	Вторую неделю по Волге идет сало, или шуга, как ее здесь называют. Сообщение с левым берегом осложняется. Боеприпасов не хватает.[15]
	— Виктор Некрасов. «В окопах Сталинграда», 1946

	Бывалоча: лёд и лед! Ну, шорош тамо, а тут шуга, шапуга, сало, нилас, да и нилас-то всякой, темной и светлой, сырой, сухой, подъемной, нечемерж, молодик, резун...[16]
	— Дмитрий Балашов, «Марфа-посадница», 1972

	...эти безобидно сверкающие на солнце кристаллы <...> быстро увеличиваются и из игл превращаются в льдинки размером с мизинец. Начинают смерзаться, покрывая воду матовой поверхностью, которую моряки называют «салом». Даже при слабых волнениях моря «сало» легко разламывается. Но при затишье, не успеешь оглянуться, как образуются ледяные диски до полметра в диаметре.[17]
	— Тамара Ведина, «В ледовой разведке», 1976

Сало в публицистике и документальной литературе

	Въ продолженіе ночи вода постепенно прибывала и къ утру подъ кормою было 6 ф., вслѣдствіе чего на портовой барказъ былъ положенъ съ правой стороны якорь съ 7 д. кабельтовымъ и сдѣланъ опять завозъ къ NO на глубину 9½ ф.; при вытягиваніи завоза лодка не трогалась; вѣтеръ сталъ стихать и несло густое сало.[1]
	— Леонид Конкевич, Летопись крушений и других бедственных случаев..., 1874

Всю ночь команда, въ числѣ 121 человѣка, провела на лодкѣ «Ершъ», ожидая каждую минуту, что лодку повалитъ на бокъ. «До полуночи вѣтеръ все свѣжѣлъ, но потомъ сталъ стихать и показалось на водѣ густое сало. Къ утру лодка «Панцырь» лежала на правомъ бортѣ по планширъ въ водѣ, палубою къ вѣтру, представляя одну ледяную массу, залитую водою по бимсы. Провизіи у насъ оставалось на одинъ настоящій день, а сало начало превращаться въ ледъ. Тогда мы рѣшились воспользоваться нѣсколько стихнувшимъ вѣтромъ, посадили команду на гребныя суда, чтобы перевезти въ Кронштадтъ или Ораніенбаумъ...»[1]

— Леонид Конкевич, Летопись крушений и других бедственных случаев..., 1874

В близкой связи с этой экспедицией находится другое произведение Ломоносова, его мысли о происхождении ледяных гор в северных морях, написанное в 1763 году по случаю избрания его почетным членом Стокгольмской академии наук. Он указывает, что в открытом море на морозе может образоваться только сало; ледяные поля, или стамухи, берут свое начало в устьях больших рек, впадающих в Ледовитый океан, а ледяные горы или падуны обязаны своим происхождением крутым морским берегам: мнения, для того времени замечательные.[5]

— Борис Меншуткин, Словарь Брокгауза и Ефрона, «Ломоносов, Михаил Васильевич», до 1907

Кристаллы льда располагаются на поверхности воды или распространяются на некоторую глубину. Последующее образование льда происходит путём смерзания ледяных игл в плавающие на поверхности воды тонкие налёты или пятна серо-свинцового цвета, называемые салом. На спокойной воде сало смерзается, образуя тонкую прозрачную ледяную корку — нилос. Такая ледяная корка, твёрдая и острая, легко обламывается при ветре. На взволнованном море, но при отсутствии сильного ветра и значительных волн, замерзание сала происходит одновременно от нескольких центров, являющихся как бы очагами дальнейшего замерзания (центры кристаллизации). В результате появляются диски льда диаметром до 50 см, а иногда и более, называемые блинчатым льдом. При значительном ветре и волнении сало разламывается, образуя шугу. Если на охлаждённую воду выпадает снег, образуется тестообразный лед, называемый снежурой. Шуга и снежура при низких температурах, даже при наличии ветра и волнения, образуют в результате трения и постоянного смерзания также блинчатый лёд.[13]:78-79

— Григорий Волков, «Ледовые аэродромы», 1940

Похолодание, которое метеорологи предсказывали через неделю, наступило раньше. Ветер, изменив направление, погнал к берегу старые льды. А в чистой воде засверкали тысячи кристаллов, похожих на тонкие серебристые иглы. Они упорно сопротивлялись реке и все смелее подступали к устью. У колымских волн уже не хватало тепла, чтобы растопить их. Капитан ледовой проводки Николай Васильевич Сомов лучше всех знал, во что могут превратиться эти безобидно сверкающие на солнце кристаллы. Они быстро увеличиваются и из игл превращаются в льдинки размером с мизинец. Начинают смерзаться, покрывая воду матовой поверхностью, которую моряки называют «салом». Даже при слабых волнениях моря «сало» легко разламывается. Но при затишье, не успеешь оглянуться, как образуются ледяные диски до полметра в диаметре. Они сбиваются в шугу. А если выпадет снег и перемешается с шугой, получится лёд ― снежура: липкий и вязкий. Через шугу корабли легко проходят. Но если её много нагонит к берегу, то судно может увязнуть в ней, как в грязи. А начинается все с маленьких кристалликов… Вот почему, заметив их появление, корабли, едва освободившись от груза, прощально гудели и один за другим покидали порт, спешили в море.[17]

— Тамара Ведина, «В ледовой разведке», 1976

	Если лёд не замёрз коркой, комки снега на волнах колышутся — это сало, а ещё это называют «шо́рох». Ост. Пачково.[18]:171-172
	— Александр Герд, Селигер: Материалы по русской диалектологии, 2004

Сало в мемуарах, письмах и дневниковой прозе

Вечеромъ того дня, когда море замерзло, свирѣпствовала ужасная буря; долго наблюдали мы за движеніемъ волнъ, которыя влекли къ берегу массы мягкаго ледянаго «сала»; уже нѣсколько дней очертанія материка были окружены какъ бы каймою изъ льда, по которому туземцы расхаживали на своихъ лыжахъ; этотъ ледъ постепенно сгущался и образовывалъ длинную косу, тянувшуюся отъ материка прямо къ наиболѣе выдающейся точкѣ нашего острова. Наконецъ, сало достигло этого пункта, и образовавшійся такимъ образомъ мостъ сталъ рости, благодаря страшной снѣжной метели, которая несла цѣлыя груды снѣга. Мы сидѣли въ домѣ, когда громкій плескъ волнъ о берегъ вдругъ, какъ бы по волшебству, прекратился, и мы сразу поняли, что море покрылось своимъ зимнимъ покровомъ; выбѣжавъ тотчасъ же изъ дома, мы увидали, что предположенія наши совершенно вѣрны.[3]

— Уильям Гильдер, Во льдах и снегах, 1885

Петерсенъ сопровождалъ его въ эту экспедицію, которая, предполагалось, возьметъ не менѣе десяти дней. Я выждалъ, пока они отправились въ путь, а затѣмъ и самъ отправился на край береговаго льда, чтобы отсюда перебраться въ лодкѣ на островъ; но новый ледъ и сало были такъ густы, что тяжело нагруженная лодка не могла двигаться впередъ; послѣ полуторачасовой безостановочной и притомъ очень тяжкой работы, мы успѣли отъѣхать отъ окраины береговаго льда не дальше, какъ на три длины лодки, такъ что поневолѣ пришлось вернуться назадъ...[3]

— Уильям Гильдер, Во льдах и снегах, 1885

Новый ледъ былъ на столько крѣпокъ, что хотя лодка и погружалась въ него повидимому, но на самомъ дѣлѣ онъ только гнулся подъ нею, какъ гнется каша подъ ложкою. Снова пришлось намъ возвратиться вспять, но на этотъ разъ я уже твердо рѣшился дождаться, пока замерзнетъ каналъ, что по моимъ разсчетамъ, должно было случиться въ скоромъ времени, такъ какъ вѣтеръ дулъ на материкъ и сало и льдины постоянно подгонялись имъ къ тому мѣсту, гдѣ и прежде ледъ стоялъ мостомъ...[3]

— Уильям Гильдер, Во льдах и снегах, 1885

...я былъ еще слишкомъ мало опытенъ въ бѣгѣ на лыжахъ; трое саней открывали шествіе, а за ними шли пѣшкомъ человѣкъ 20 туземцевъ; къ сожалѣнію, салазки, на которыхъ я сидѣлъ, сломались, едва только мы добрались до мелкаго льда, и я погрузился до самыхъ плечъ въ холодную воду и ледяное сало. Быстро перевернувшись и постоянно повторяя это движеніе, мнѣ удалось, однако, продержаться на водѣ до тѣхъ поръ, пока ко мнѣ не подъѣхали другія сани; я ухватился за нихъ руками, сталъ болтать ногами и скоро достигъ ледяной глыбы, на которой стояли уже почти всѣ пѣшеходы...[3]

— Уильям Гильдер, Во льдах и снегах, 1885

Нечего было болѣе обманывать себя и утѣшать надеждою — корабль погибъ безвозвратно и слѣдовало направить всѣ старанія на то, чтобы спасти экипажъ. Все, что осталось отъ парусовъ, было поставлено и сдѣлана была попытка навесть судно на берегъ, такъ какъ вся бухта была переполнена саломъ и новымъ льдомъ, который не былъ достаточно твердъ, чтобы сдержать человѣка, и въ то же время слишкомъ густъ, чтобы дозволить спустить лодки и спасаться на нихъ.[3]

— Уильям Гильдер, Во льдах и снегах, 1885

Позже, осенью следующего года, мы наблюдали процесс образования блинчатого льда. Если, когда начинает замерзать море, дует ветер, — а это часто бывает, — то на воде сначала появляется «сало». Мало-помалу маленькие частицы льда, придающие воде такой «сальный» вид, соединяются и образуют бесчисленное множество маленьких льдин, похожих на ватрушки. Льдины затем смерзаются своими краями и образуют блинчатый лед. «Блины» имеют в диаметре от одного до трех футов. Потом между собой соединяются и блины, образуя таким образом на поверхности моря сплошную твердую корку льда. В дальнейшем замерзание воды приводит просто к упрочнению и утолщению этого льда снизу.[6]

— Эрнест Генри Шеклтон, «В сердце Антарктики» (Глава 32. Из дневника профессора Дэвида), 1910

Мы отдыхали, были сыты и счастливы. Мы легко падали духом, но зато немного надо было и для счастья. Полынья, около которой мы встали, была очень велика. Противоположная кромка ее чуть видна на горизонте. Ветер в эти дни держится все время северный, так что замерзающая «шуга», или «сало», все время относится к противоположной стороне. У нашей кромки тоже намерзает свежий ледок и несется туда же через полынью. В бинокль можно рассмотреть, что такой ледяной каши у противоположной кромки очень много. Съездили туда на каяке и убедились, что пробиться через эту кашу шириной около полумили нельзя и высадиться на старый лед невозможно. Надо искать обхода этой полыньи или более удобной переправы. На восток полынья постепенно расширялась до нескольких миль. Пройдя километров около десяти, мы все еще не видели края и не замечали, чтоб она начала суживаться. На западе полынья постепенно суживалась, но, пройдя километров пять, мы не дошли до зажатого места.[9]

— Валериан Альбанов, Дневник, 1914

Во время этих прогулок я имел возможность наблюдать, как замерзает река. 20 октября появилась первая шуга. Сибиряки называют ее «салом». Это маленькие, тонкие, плывущие по воде кусочки льда. Они увеличивались в количестве и в размерах. 28-го числа шуга пошла особенно густо. С 4 до 10 ноября стояла холодная и ветреная погода. В это время на перекатах стал образовываться донный лед. Может быть, это была также шуга, застрявшая между камнями. Первоначально смерзшиеся ледяные кристаллики были рыхлые и без труда отделялись ото дна палкой, но потом они сделались твёрже.[12]

— Владимир Арсеньев, «В горах Сихотэ-Алиня», 1937

	Мы выходим на ледокольню. Тянется тёмная полынья, плещется на ней «сало», хрустяшки-льдинки. Вдоль неё, по блестящей, будто намасленной дороге, туго ползут возки с сизыми ледяными глыбами. По встречной дороге, рядом, легко несутся порожняки и ростянки с веселыми мужиками. Кричат нам: «йей, подшибу, сворачь!..»[14]
	— Иван Шмелёв, «Лето Господне», 1944

	Воротится Василь-Василич ― горы осматривать поедем… Не успеешь и оглянуться ― Николин День, только бы укатать снежком, под морозы залить поспеть. Отец уже ездил в Зоологический сад, распорядился. Говорит, ― на пруду еще «сало» только, а пора и «ледяной дом» строить… как запоздало-то! Что за «ледяной дом?..» Сколько же всего будет… зима бы только скорей пришла.[14]
	— Иван Шмелёв, «Лето Господне», 1944

Замерзание моря в Антарктике — всегда захватывающее зрелище, но, пожалуй, нигде мы не увидели бы его в такой полноте, как на мысе Адэр в бурную осень 1911 года. Как только мороз крепчает, на поверхности воды при первой же благоприятной возможности появляются кристаллы льда, которые вскоре образуют ледяное сало. Сначала этот процесс происходит медленно, любой мало-мальски сильный ветер отгоняет сало, но чем ниже опускается ртуть на градуснике, тем быстрее оно формируется, и в конце концов даже после самого свирепого шторма море остается открытым не больше нескольких минут. Только наблюдая эту картину и своими глазами видя, как быстро лед усмиряет и даже убивает прибой, проникаешься сознанием всесилия мороза.[19]

— Реймонд Пристли, «Антарктическая одиссея» (Глава VI. Замерзание моря и великая майская метель), 1950-е

Сало в беллетристике и художественной прозе

	Перевозный староста, осмотрѣвъ мастерового, даетъ разрѣшеніе. Тотъ садится. Яликъ отчаливаетъ отъ плота. — Не опасно сало-то? — спрашиваетъ купецъ перевозчика. — Сало опаснѣе весенняго льда. Сало рѣжетъ, ну а тѣмъ только напираетъ, — разсказываетъ перевозчикъ. — Да нешто это сало? Такія-ли салы бываютъ! — То-то, ты полегче.[2]
	— Николай Лейкин, «В ялике», 1879

— Ну, такъ какъ же осенью водяной-то безъ русалокъ живетъ? — А вотъ онъ съ Ильина дня и начнетъ по нимъ скучать. Заскучаетъ до тоски, разсердится и начинаетъ бурлить. — И долго онъ пробурлитъ? — Да вплоть до заморозковъ, до ледяного сала. Ищетъ ихъ и бурлитъ. Тутъ-то вѣдь всѣ и бѣды на водѣ, когда онъ русалокъ ищетъ. Сколько лодокъ-то опрокидывается, сколько судовъ потопляется, сколько людей тонетъ! А вотъ какъ сало по рѣкѣ пойдетъ, тутъ попріутихнетъ и застонетъ. — Съ чего же стонетъ-то? — А чувствуетъ, что и ему самому конецъ приходитъ, что подо льдомъ до весны засыпать пора — вотъ онъ и стонетъ. — И ты слышалъ этотъ стонъ? — Да какъ же не слышать-то! И вы сколько разъ слышали, коли на рѣкѣ бывали, когда сало идетъ, а только вѣдь вы человѣкъ невѣроятный.[20]

— Николай Лейкин, «Водяной», 1893

	Теперь нужно было убирать невод. Вместе с рыбой в него набралась целая куча мягкого ледяного сала, быстро примерзавшего к тонким ячеям на обнажённом песке. Но хуже всего была сельдятка. Она набивалась в крыльях невода целыми сотнями, туго протискиваясь в каждую нитяную ячею. Её нужно было всю выдергать и набросать в кучу на берегу. Эта работа была самая трудная.[4]:97
	— Владимир Богораз, «Рыбаки» (из сборника «Колымские рассказы»), 1899

Компаньоны бросились закрывать гряды циновками. Снег тотчас же перестал, но температура упорно понижалась. Ветер становился крепче и пригонял с севера всё новые тучи светло-кофейных облаков. Первый августовский утренник готовился на славу. К ночи облака поредели и разорвались клочьями, солнце зашло в ярко-багровом зареве. Стало так холодно, что земля сразу окостенела и звенела под ногами как осенью. Лужи покрылись тонким ледяным салом, даже в колоде водопровода вода подёрнулась льдом.[4]:183

— Владимир Богораз, «На растительной пище» (из сборника «Колымские рассказы»), 1899

	Они проложили себе путь по тонкому льду маленькой гавани и вышли в озеро, где вода, тяжелая и холодная, замерзала на веслах при каждом их взмахе. На их глазах вода покрывалась «салом», затрудняла работу веслами и замерзала в воздухе еще до того, как возвращалась в родную стихию. А затем все озеро затянулось ледяной кожицей, и лодка стала подвигаться все медленнее и медленнее.[7]
	— Джек Лондон, «Мясо», 1911

— Ничего не поделаешь: придется давить под собой лёд! Дальше! Напрасно протестуя, Спрег и Стайн были почти насильно втащены в лодку. Впродолжении получаса работая топорами, Кит и Маленький совершенно выбивались из сил, пытаясь пробиться к течению. Когда им удалось, наконец, выбраться из прибрежного льда, плывущий вдоль течения лед, протяжением в несколько сот ярдов, навалился на лодку и отчасти повредил один из бортов. Тем не менее, путники продолжали пробиваться к середине реки и там они увидели уже не сало, а толстые льдины. Сало было только между отдельными крупными льдинами, но и там оно быстро утолщалось и твердело. Отталкиваясь от льдин веслами, иногда вылезая на льдины затем, чтобы протолкнуть дальше лодку, они все же добились того, что через час выбрались на середину реки. А ровно через пять минут после того, как они прекратили свою каторжную работу, лодка замерзла во льду.[7]

— Джек Лондон, «Мясо», 1911

Немцы бешено, остервенело сопротивляются. Еженощно трехмоторные «юнкерсы» сбрасывают им боеприпасы. Где-то там, западнее, кольцо сжимается, стягивается, но здесь, на берегу Волги, передовая не сдвигается ни на метр. Вторую неделю по Волге идет сало, или шуга, как ее здесь называют. Сообщение с левым берегом осложняется. Боеприпасов не хватает. Батареи на этом берегу ― артиллерийские и миномётные ― получают строгие лимиты на снаряды, а ночной тревожащий огонь из винтовок вообще запрещается.[15]

— Виктор Некрасов, «В окопах Сталинграда», 1946

«Сёмга беспременно должна идтить! — прикидывал Евстигней, досадуя на поветерь. — Уловишь ее в етую погодь!» Но оттого, что знал про семгу, знал про морские течения и ветер, знал про лед, делалось радостно. Бывалоча: лёд и лед! Ну, шорош тамо, а тут шуга, шапуга, сало, нилас, да и нилас-то всякой, тёмной и светлой, сырой, сухой, подъемной, нечемерж, молодик, резун, а тамо — припай, снежной лед, заберег, каледуха, а тамо — живой лед, что движется бесперечь, мертвый лед, битняк, тертюха, калтак, шельняк, отечной лед, проносной, ходячий, сморозь, торосовой, налом, ропачистой, бакалда, бимье, гладуха, гладун, ропаки, подсовы, грязда, несяк, стамуха, стойки, забой, стычина, да и то еще не все! И вода бывает всякая, тут те и большая вода, и полводы, и куйпога, сувой, сулой, маниха, перегруб, прибылая...[16]

— Дмитрий Балашов, «Марфа-посадница», 1972

Сало в стихах

Прибрежная шуга (Мичиган)

	Нужда разметалась потопно ― Не залиты ею дворцы! Но верьте: бесповоротно Намечены оргий концы. И это осеннее сало На пульсе течения рек ― Отмщенья намёком по залам Отыщет паркетовый трек![8]
	— Давид Бурлюк, «Революционная осень», 1914

	Полярною чайкой тревожится лень Студёных оскалов и пастей; И воют в огромный сияющий день Медведи невиданной масти. Но птицы взлетают, и прячется зверь, Трещит леденистое сало… Какие певцы нам расскажут теперь Про новую Калевалу? Как путник, заброшенный в мертвые льды, В угодья полярной лисицы, Увидел пылающий очерк звезды На крыльях рокочущей птицы.[10]
	— Эдуард Багрицкий, «Новые витязи», 1928

	Я смотрю — немеют зубы, Губы и язык (слегка), У реки гуляет вьюга, Сала — полная река. Снова повторю с начала, Чтобы правду не спугнуть: Сало по реке навалом Утекало в дальний путь. Ломтики, куски, кусочки, Страшный сон на склоне дней, Кто решился в этой точке Столько перебить свиней?..[11]
	— Михаил Савояров, «К празднику» (из сборника «Стихи Я»), 1936 г.

	Но вот ― и навигация закрыта. Один паром, медлительней корыта, ползет по салу. Дело на мази, охотники кричат: «Перевези!» Усами острыми земли касаясь, свисает с пояса убитый заяц. И, голым прутиком сводя с ума, под самый праздник настает зима.[21]
	— Николай Ушаков, «Круглый год», 1938

Источники

1. 1 2 3 Конкевичъ Л. Г. Лѣтопись крушеній и другихъ бѣдственныхъ случаевъ военныхъ судовъ русскаго флота. — С.-Петербургъ: Типографія Морскаго министерства, 1874 г.
2. 1 2 Н. А. Лейкинъ. Шуты гороховые. Картинки с натуры. — С.-Петербургъ. Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., д. № 2. 1879 г.
3. 1 2 3 4 5 6 7 8 Уильям Гильдер. Путешествіе въ Сибирь для поисковъ экспедиціи капитана Делонга Уильяма Гильдера, корреспондента газеты «Нью-Іоркъ Геральдъ» (переводъ В. Н. Майнова.). — СПб.: журнал «Историческій Вѣстникъ», тт. 19-22, 1885 г.
4. 1 2 3 4 В. Г. Богораз. Колымские рассказы. — СПб.: Товарищество «Просвещение», 1910 г.
5. 1 2 Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907. — Из статьи Сахар свинцовый.
6. 1 2 Эрнест Генри Шеклтон. В сердце Антарктики. — М.: Паулсен, 2014 г.
7. 1 2 3 4 Лондон Д.. Смок Беллью. Пер. Зин. Львовского. — Петроград: «Мысль», 1924 г.
8. 1 2 Д. Бурлюк, Н. Бурлюк. Стихотворения. Библиотека поэта (малая серия). — СПб.: Академический проект, 2002 г.
9. 1 2 В. И. Альбанов. Дневник. — М.: ОГИЗ, Государственное издательство географической литературы, 1933 г.
10. 1 2 Э. Багрицкий. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. М.: Советский писатель, 1964 г.
11. 1 2 М. Н. Савояров, Ю. Ханон. «Избранное Из бранного» (лучшее из худшего). — СПб.: Центр Средней Музыки, 2017 г. — «К празднику» (1936) из сборника «Стихи Я»
12. 1 2 В.К. Арсеньев. «В горах Сихотэ-Алиня». — М.: Государственное издательство географической литературы, 1955 г.
13. 1 2 Г. Волков в книге: Морской сборник. Орган НК Воен.-мор. флота СССР: № 3 за март 1940 г. Год 23 (93). — Ленинград : Военмориздат, 1940 г. — 138 с.
14. 1 2 3 Шмелёв И.С. Избранные сочинения в двух томах. Том 2. Рассказы. «Богомолье». «Лето Господне». — Москва, «Литература», 1999 г.
15. 1 2 В. П. Некрасов. «В окопах Сталинграда». — М.: Русская книга, 1995 г.
16. 1 2 Д. М. Балашов, «Марфа-посадница». Серия: Библиотека северной прозы. — Петрозаводск: Карелия, 1976 г.
17. 1 2 Т. Ф. Ведина, В ледовой разведке. ― М.: «Юный натуралист», №2, 1976 г.
18. ↑ Селигер: Материалы по русской диалектологии. Словарь, вып. 2 (под ред. А. С. Герда). ― СПб.: Издательство СПб. университета, 2004 г.
19. ↑ Реймонд Пристли. Антарктическая одиссея. — Л.: Гидрометеоиздат, 1989 г.
20. ↑ Н. А. Лейкинъ. На лонѣ природы. Юмористическiе очерки подгородной деревенской дачной жизни. — С.-Петербургъ. Типографія Р. Голике, Троицкая улица, д. No. 18. 1893 г.
21. ↑ Н. Ушаков. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание. — Л.: Советский писатель, 1980 г.

См. также

• Шорош
• Шуга
• Снежура
• Лепень
• Рянда
• Халепа
• Бус
• Чичер
• Дождь со снегом
• Мокрый снег
• Мокрядь