У этого термина существуют и другие значения, см. Пламя (значения).
Пла́мя — раскалённая газообразная среда, образующаяся при горении или электроразрядах и состоящая в значительной степени из частично ионизированных частиц, в которой происходят химические взаимодействия и физико-химические превращения составных частиц среды. Сопровождается интенсивным излучением в инфракрасной, ультрафиолетовой и видимой части спектра (свечением) и выделением тепла.
В русском языке нет чёткого смыслового разделения слов пламя и огонь, однако слово «огонь» традиционно более связано с описанием процессов горения, тогда как пламя имеет более общее употребление, в том числе для процессов, не связанных с горением: молнией, электродугой, свечением вакуумных ламп и так далее.
Грешник пожелает откупиться от мучений того дня своими сыновьями, своей супругой и своим братом, своим родом, который укрывал его, и всеми обитателями земли, чтобы затем спастись. Но нет! Это — Адское пламя.
...чрез слитие сильной селитряной кислости с некоторыми жирными материями не токмо страшное кипение, дым и шум, но и ярый пламень в мгновение ока воспаляется...[1]
Это ж надо же, до чего нас убедили, будто рукописи не горят! Горят они, да ещё как горят, прямо-таки синим пламенем! Гадать страшно, сколько их, наверное, сгинуло, не объявившись…
Существуют два вида пламени. Топливо и окислитель (чаще всего кислород) могут принудительно или самопроизвольно подводиться к зоне горения порознь и смешиваться уже в пламени. А могут смешиваться заранее — такие смеси способны гореть или даже взрываться в отсутствие воздуха...[6]
Известно химикам, что крепкие водки, растворяя в себе металлы, без прикосновения внешнего огня согреваются, кипят и опаляющий пар испускают; что чрез слитие сильной селитряной кислости с некоторыми жирными материями не токмо страшное кипение, дым и шум, но и ярый пламень в мгновение ока воспаляется, и, напротив того, тёплая селитра, в теплой же воде разведенная, дает толь сильную стужу, что она в пристойном сосуде середи лета замерзает.[1]
Если окисление сопровождается возвышением температуры, отделением света или пламени, то он получает название горения...[7]
— Александр Бутлеров, «Об окислении органических соединений» (работа на соискание магистерской степени), 1851
Во всех процессах горения, в которых из экономии пользуются кислородом воздуха, в пламя приходится вводить и азот, объем которого в четыре раза больше объема кислорода: развиваемая в пламени теплота расходуется на совершенно бесполезное нагревание азота, что отзывается и на температуре пламени. Устранить этот охлаждающий фактор нетрудно, если пользоваться не атмосферным воздухом, а чистым кислородом, вводя его вместо воздуха во внутренний канал паяльной лампы: при раскаливании в этом пламени известкового цилиндра или пластинки из окиси циркония мы получаем ослепительный свет (друммондов свет) и можем пользоваться этим источником для проекционного фонаря.[8]
— Пётр Лебедев, «Способы получения высоких температур», 1899
Внесем в спиртовое или газовое пламя поваренную соль. Пламя становится яркожелтым; если посмотреть в спектроскоп (хороший), то сплошного спектра почти не видно, есть только рядом две желтые линии <...>. Точность совпадения такая, что она не может быть случайной. Разница в том, что в случае пламени получаются светящиеся линии на темном фоне, а от Солнца, наоборот, ― черные линии на блестящем фоне спектра. В пламени соль распадается на хлор и натрий, светится натрий.[9]
— Сергей Вавилов, «Глаз и солнце. О свете, солнце и зрении», 1941
Кислород ― один из сильных окислителей. <...> Впрочем, далеко не всегда окислительные реакции с участием кислорода выглядят как стихия пламени или взрыва. Процессы медленного окисления различных веществ, протекающие с небольшой скоростью и при обычной температуре, имеют для жизни не меньшее значение, чем горение ― для энергетики.[10]
...с помощью сульфида кадмия можно окрасить вещи и вещества в три цвета: оранжевый, зелёный (кадмиевая зелень) и все оттенки жёлтого. А вот пламени сульфид кадмия придаёт совсем иную окраску ― синюю. Это его свойство используют в пиротехнике. <...> с помощью одного лишь соединения элемента № 48 можно получить четыре из семи цветов радуги. Остаются лишь красный, голубой и фиолетовый. К голубому или фиолетовому цвету пламени можно прийти, дополняя свечение сернистого кадмия теми или иными пиротехническими добавками...[11]
Существуют два вида пламени. Топливо и окислитель (чаще всего кислород) могут принудительно или самопроизвольно подводиться к зоне горения порознь и смешиваться уже в пламени. А могут смешиваться заранее — такие смеси способны гореть или даже взрываться в отсутствие воздуха, как, например, пороха, пиротехнические смеси для фейерверков, ракетные топлива. Горение может происходить как с участием кислорода, поступающего в зону горения с воздухом, так и при помощи кислорода, заключенного в веществе-окислителе. Одно из таких веществ — бертолетова соль (хлорат калия KClO3); это вещество легко отдает кислород. Сильный окислитель — азотная кислота HNO3: в чистом виде она воспламеняет многие органические вещества. Нитраты, соли азотной кислоты (например, в виде удобрения — калийной или аммиачной селитры), легко воспламеняются, если смешаны с горючими веществами.[6]
...мню, повествуется о некоем старце, егоже коль краты диавол ко грехопадению поучаше, един от перстов во огнь влагаше, сам себе искушая, аще на малое время претерпети возможет, малое сие мучение, егоже егда понести не возможно, сице в себе беседоваше: о окаянне! Сицевым ли хощеши пасти грехопадением, егоже ради в вечное время неугасающим жжен быти имаши пламенем; Чрез толь малое время терпети не можеши пламени, пламениж сего, иже в сравнении с пламенем геенским прохладою некоею, или сению пламенною быти разумеется. Како же, егда все тело отвсюду огнь геенский во веки неугасающий объимет, претерпети возможеши; Толикож сильно быти повествуется в том старце воспоминовение мук вечных, яко вся падения плоти, и прочих грехопадений сильно быше угасити![12]
Мыслить и хотеть, но не исполнять, не делать, когда есть на то возможность, значило бы заключить пламя в сосуд и покрыть его, чтобы оно угасло, или посеять семя в сухой песок, где оно не даст ростка и погибнет со всем плодородием своим. Напротив, мыслить, хотеть и затем делать подобно огню пламенному, который разливает вокруг теплоту и свет, или семени в тучной почве, вырастающему в дерево либо в цветок и которое живет.
Не великий ли и древнего Креза имением многократно превосходящий богач насытил алчное сребролюбие? Но сие подобно пламени, которое, чем больше дров подлагается, тем сильнее загорается.[1]
Символизм делает самый стиль, самое художественное вещество поэзии одухотворённым, прозрачным, насквозь просвечивающим, как тонкие стенки алебастровой амфоры, в которой зажжено пламя.[13]
— Дмитрий Мережковский, «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы», 1893
Пусть пламя остынет завтра, послезавтра (в книге бытия — дни равняются годам, векам). Но кто-то должен видеть это уже сегодня и уже сегодня еретически говорить о завтра. Еретики — единственное (горькое) лекарство от энтропии человеческой мысли. Когда пламенно-кипящая сфера (в науке, религии, социальной жизни, искусстве) остывает, огненная магма покрывается догмой — твердой, окостенелой, неподвижной корой. Догматизация в науке, религии, социальной жизни, искусстве — энтропия мысли; догматизированное — уже не сжигает, оно — греет, оно — тепло, оно — прохладно.[14]
— Евгений Замятин, «О литературе, революции, энтропии и прочем», 1923
Тонкими платиновыми щипчиками взял он маленький кристаллик соли и сунул в пламя горелки. Бесцветное пламя сразу перестало быть бесцветным. Как только попала в него поваренная соль, оно разгорелось ярче и пожелтело. А комнату наполнил удушливый запах хлора. Этому запаху Бунзен не удивился. Ведь поваренная соль состоит из двух веществ: хлора и натрия. Вот она и распалась на свои составные части в жарком пламени горелки, и хлор растекся по комнате. Но почему же пламя из бесцветного сделалось жёлтым? Что окрасило его в желтый цвет — газ хлор или металл натрий? Чтобы узнать это, Бунзен решил повторить опыт, но только вместо поваренной соли взять вещества, в которых будет натрий, а хлора не будет, — например, соду, глауберову соль, бромистый натрий. Если пламя и при этих опытах окрасится в желтый цвет — значит, все дело в натрии. Так и оказалось: и от соды, и от глауберовой соли пламя сразу пожелтело.[15]
Крохотный кристаллик сильвина был внесен в пламя газовой горелки. Пламя разгорелось так же ярко, как и от кристаллика поваренной соли, но окрасилось в другой цвет — не желтый, а фиолетовый. И не один сильвин, а все вещества, в которых есть калий, дали тот же фиолетовый цвет: и селитра, и поташ, и едкое кали. Вывод ясен: фиолетовый цвет пламени зависит от калия. Но Бунзен и тут не отказался от последней проверки: он внес в пламя чистый калий. Всё тот же фиолетовый цвет. Значит, жёлтый цвет — признак натрия, а фиолетовый — калия.[15]
Любовь — это как дружба объятая пламенем. В начале пламя чарующе прекрасно, часто обжигающе и ослепительно, но ещё пока легко и нестабильно. Когда любовь становится старше, наши сердца созревают, и наша любовь подобна уголькам: горит из самой глубины и неугасает.
Эти летние грозы ― главная причина лесных пожаров. Бывает, на твоих глазах ударит молния в тайгу, и вот вдруг закурился, поднялся белый язычок дыма, а под ним засветился рыжий глазок пламени. Если не потушить вовремя очаг пожара ― разрастётся он на многие километры, пойдет пластать пламя по кедрачам и ельникам, по старым гарям и склонам хребтов, где, бывает, даже возникает что-то вроде тяги, когда пламя с гулом проносится снизу вверх по сухим еловым ветками, и деревья напоминают огромные факелы.[16]
...у подножия Эльбруса находится плато Ирахитсырт и урочище Ирахитюз, зажатые между лавовыми полями и скалами хребта Ташлысырт. Ирий в традициях славянской дохристианской религии — ведизма — отделялся от Яви, нашего светлого мира, огненной рекой Смородиной (от смага — огонь, пламя).[17]
— Алексей Алексеев, «Эльбрус и его отроги», 2006
...что касается адского запаха серы, внезапного пламени, охватившего оба города, то тут тоже нет ничего сверхъестественного, это тоже результат землетрясения. В наше время, в 1927 году, во время знаменитого Ялтинского землетрясения, свидетели отмечают, что море горело и стоял запах серы. Но горело не море, просто выбросы метана из глубинных трещин привели к тому, что, во-первых, появилось огромное количество сероводорода и был запах серы. А во-вторых, метан, горючий газ, моментально воспламенился, и тоже возник гигантскийпожар, причем казалось, что горело море. Поэтому изложенная в Библии картина гибели Содома и Гоморры абсолютно укладывается в геологическое описание.[18]
Предо мною Везувий. Он теперь выбрасывает пламя и дым. Спектакль удивительный! Вообразите себе огромнейший феерверк, который не перестает ни на минуту. Давно уже он не выбрасывал столько огня и дыма. Ожидают извержения. Громы, выстрелы и летящие из глубины его раскаленные красные камни, всё это ― прелесть! Еще четыре дня назад можно было подыматься на самую его вершину и смотреть в его ужасное отверстие. Теперь нельзя. Доходят только до половины; далее чувствуется слишком большой жар и опасно от летящих камней.[19]
Мы подошли к Льежу. Там нас встретил почти зимний дождь, впрочем, вполне гармонирующий с местностью. <...> Великолепные, необыкновенные заводы. Особенно один — он похож на романский собор из чугуна, верх которого покрыт бронёй, заклёпанной болтами. Из него вырываются рыжий дым и гибкие языки пламени.[20]:48
— Морис Равель, из письма Морису Деляжу, с борта яхты «Эме», 11 июня 1905
После скучного дня на широкой реке, между безнадёжно плоскими невыразительными берегами, открывается целый город труб, громад, извергающих пламя и клубы рыжеватого или синего дыма. Это Хаум, гигантский литейный завод, на котором круглые сутки работают 24 000 рабочих.[20]:48
— Морис Равель, из письма Морису Деляжу, с борта яхты «Эме», 29 июня 1905
Листья простых папоротников сомкнулись над ним и вдруг «маленькая цветочная почка стала будто краснеть и вот уже она движется, как живая. И всё больше, больше краснеет, как уголь. Вспыхнула звёздочка — что-то тихо затрещало, — и цветок папоротника развернулся, словно пламя.[5]
По сравнению с массивными цилиндрами рубиновых стержней с кроваво сверкающими крупными гранями шпинелей и альмандинов он казался невзрачным карликом. Но тень, которую он бросал на полированную доску стола, была подобна живому языку пламени...[21]
Позолотить червонец золотой,
И навести на лилию белила,
И лоск на лёд, и надушить фиалку,
И радуге прибавить лишний цвет,
И пламенем свечи усилить пламя
Небесного сияющего ока —
Напрасный труд, излишество пустое.
Вы ль, дымящиеся Чингис-ханы,
Нам поведайте свои дела?
Ах, не вы ль, как пышущи вулканы,
Изрыгали жупел на поля?
Пламя с дымом било вверх клубами, Рдяналава пенилась валами;
Ныне ж? ― вы потухли под землей.[23]
Будь молнией, огонь мой странный, Дыханьем ветра иль душой,
Чтоб причаститься твоей тайны. Чтоб погрузиться в твоё пламя, Теперь повсюду я с тобой <…>.
Союз наш скоро полным станет,
Судьбою будет освящён:
С тобой приемлю, час настанет,
И жизнь, блуждающее пламя,
И смерть, блуждающий огонь![4]
Громы рокочут, гуляет ветер с градом,
Сильные грозы и чудесные бури;
Пламя горит, ― огонь приготовлен.
Падает пламя на голову людям, Копья сжигает из яблони и дуба
И все щиты с золотым украшеньем.
Вдребезги древки этих острых копий.[25]
Этот лоскут ― просто пламя, Застеклённое в обряд, Где вовсю плеща крылами Рукописи не горят, ―
Пламя к ним любовь питает,
И, куда ни погляжу,
Бантик бабочки летает,
Кем завязан ― не скажу.[28]
Пламя свечи напоминает нам об осколке тех звезд, что живет внутри нас. Искра говорит нам… -вам следует знать лучше-. Пламя напоминает нам о том, что жизнь драгоценна, как неповторим каждый огонек. Когда огонь угасает, он исчезает навсегда… и никогда впредь не появится точно такой же. Столько огоньков потухнут этой ночью…
1 2 3 4 М. В. Ломоносов. «Избранные философские произведения». Москва, Госполитиздат, 1950 г.
↑ Энциклопедия мудрости. составитель Н. Я. Хоромин. — Киев: книгоиздательство «Пантеон» О. Михайловского, 1918. — (переизд.: Энциклопедия мысли. — М.: Русская книга, 1994.)
↑ К.А.Тимирязев. «Жизнь растения» (по изданию 1919 года). — М.: Сельхозгиз, 1936 г.
1 2 из романа «Семья без имени» («Безымянное семейство», Famille-sans-nom), 1889 (часть первая, III); перевод: В. Исакова, 1993
↑ Алексеев А. А. Эльбрус и его отроги. — М.: Издатель И. В. Балабанов, 2006 г.
↑ А. М. Городницкий. Тайны и мифы науки. В поисках истины. — М.: Эксмо, Яуза, 2014 г.
↑ Н. В. Гоголь. Полное собрание сочинений в 14 томах. Том 11. — М.: Изд-во Академии Наук СССР, 1952 г.
1 2 Составители М.Жерар и Р.Шалю Равель в зеркале своих писем. — Л.: Музыка, 1988. — 248с.
↑ Е.И. Парнов, «Третий глаз Шивы». — М.: Детская литература, 1985 г.
↑ «Поэты XVIII века». Библиотека поэта. — Л., Советский писатель, 1972 г.
↑ П.А.Словцов в книге: «Поэты 1790-1810-х годов». Библиотека поэта. Второе издание. — Л.: Советский писатель, 1971 г.
↑ Собрание сочинений Андерсена в четырёх томах. — 2-e изд.. — СПб.: 1899 г. — Том 3.
↑ О.Э. Мандельштам. Собрание сочинений в 4-х томах. — М.: Терра, 1991 г.
↑ Е. И. Соколова. Ты меня защищаешь, потому я живу. К 110-летию со дня рождения поэтессы Елены Ширман. — Ростов на Дону: Ростовское книжное издательство, 2018 г. — 35 с.
↑ Иосиф Бродский. Собрание сочинений: В 7 томах. — СПб.: Пушкинский фонд, 2001 г. Том 1
↑ Ю. П. Мориц. По закону — привет почтальону! — М.: Время, 2005 г.
.jpg)
