Плоды ясеня съедобны. К примеру, в Англии до XVIII века консервировали незрелые ясеневые «орешки», получая пикантную приправу к овощным и мясным блюдам. Весной ясень выделяет сладкий сок, который иногда используют в качестве заменителя сахарозы.
Ясень ― древо довольно высокое, прямое и толстое, покрытое иссера-темноватою корою и имеющее дерево белое, жесткое и волнистое.[1]
— Василий Зуев, из учебника «Начертание естественной истории», 1785
...в Литве это дерево именуется деревом праведным. В связи с этим есть литовское предание, вполне напоминающее скандинавский Игдрасиль, ― что боги, сходя на землю, любили собираться под ясенью.[2]
Очень старые ясени, очевидно, прожившие многие столетия, большею частью пусты внутри и даже несколько распахнуты, так что их сухой футляр виден и изнутри, и снаружи...[3]
Всякому знакома форма листьев ясеня: на общем черешке расположено несколько пар листочков и на конце ещё один; таким образом, целый лист состоит из семи, девяти или более листочков. Это так называемый сложный лист.[5]
...этим деревом можно обезопасить себя от ядовитых отрав и укушений гадами. Стоило только иметь при себе ясеневую палочку ― и можно легко узнавать, где есть в земле хорошая вода.[6]
Шумящий ясень чувствует прибой
Воздушного невидимого моря.
— Самуил Маршак, «Сегодня старый ясень сам не свой...», 1960-е
Неужто среди ясеней примерно в таком же раскладе, как и у людей, дураки бывают?[9]
— Валерий Володин, «Неусопшее кладбище», 2014
Ясень ― древо довольно высокое, прямое и толстое, покрытое иссера-темноватою корою и имеющее дерево белое, жесткое и волнистое. Сучья из ствола выходят один против другого, и молодые ветки имеют сердцевину. Листья состоят из многих продолговатых, зубчатых, светлозеленых листков, сидящих на стебельке один против другого ― четами и кончащихся одним нечетным. Цветы двух полов бывают на двух особых древах. Плоды составляют продолговатые, перепонковые стручки, содержащие при основании каждое по одному семечку и сидящие пучками. Родится в умеренных местах Европы и России, по большой части на мокрой земле, по лугам и подле рек. Употребляется на плотничью, столярную, токарную и тележную работу, также на обручи, на дрова и уголье. Обрубаемых ветвей листья составляют на зиму хороший корм скотине. Кора и листье употребляются в лекарства и на краски. Из коровой золы выщелачивают соль, которая гонит мочу и пот.[1]
— Василий Зуев, из учебника «Начертание естественной истории», 1785
Как при Игдрасиле-ясене скандинавские предания чествуют дуб Вёльсунга, так и у литовцев, кроме дуба, почиталась священной и ясень. По литовским преданиям, когда-то очень давно, задолго до Кейстута, в одной приморской деревне жил человек, по имени Тейсус (значит: праведный). К нему обращались все за советом или предсказанием как к человеку вещему. Когда в глубокой старости пришёл ему смертный час, боги за его праведную жизнь превратили его в ясень: точно так, как скандинавские асы из ясени сотворили первого человека. Потому в Литве это дерево именуется деревом праведным. В связи с этим есть литовское предание, вполне напоминающее скандинавский Игдрасиль <мировое дерево жизни>, ― что боги, сходя на землю, любили собираться под ясенью.[2]
Вершина Кастели плоская, зелёная равнина, вся в цветах и в древних тенистых деревьях. Ясени особенно красивы и многочисленны. Они до самой макушки, и до последнего сучка, в длинном, мохнатом и седом лишае. Этот лишай висит, как шерсть животного и придаёт деревьям старческий и таинственный вид. Он овладел здесь всеми деревьями, но ясенем в особенности. Вероятно, утреннее пребывание облаков на темени горы и вообще постоянная сырость лесистой вершины, в соединении с палящим жаром дня, вызывают в таких размерах развитие паразитов. Очень старые ясени, очевидно, прожившие многие столетия, большею частью пусты внутри и даже несколько распахнуты, так что их сухой футляр виден и изнутри, и снаружи, — можете влезть в него, если хотите. Вот это, что называется, остались кости да кожа…[3]
Итак, семенодоли гороха, несмотря на то, что они ни цветом, ни видом не напоминают листьев и живут в земле, мы должны признать за листья. За этими первыми, обыкновенно не похожими на настоящие листья органами, на вытягивающемся стебельке появляются уже настоящие листья, но не всегда сразу появляются такие, какие встречаем на взрослом растении. Вот, например, молодое растеньице ясеня. Всякому знакома форма листьев ясеня: на общем черешке расположено несколько пар листочков и на конце ещё один; таким образом, целый лист состоит из семи, девяти или более листочков. Это так называемый сложный лист.[5]
Ясень. Цвет заболони белый с розоватым или желтоватым оттенком, ядра ― светло-бурый; древесина по текстуре и физико-механическим свойствам близка к дубу, но ввиду отсутствия дубильных веществ легко загнивает; используется там же, где и дуб, иногда заменяет его.[10]
— Татьяна Матвеева, «Реставрация столярно-мебельных изделий», 1988
Рябина стояла под ясенем, в Апреле она стала одеваться сложными листьями-пальчиками. Ясень стоял над нею высокий, неодетый. Последним одевается ясень. Будто глядя сверху, любуясь рябиною, оделся он в Мае такими же, как она, большими, сложными, сквозными листьями. Рябина цвела в то время скромно белыми цветочками.[8]
Вечер тихий, деревья, как восковые, солнце светит в окошко, теплынь и грустная предосенняя нежность в природе: такая нежность, как у тебя, когда забываешь ты все «осадки» нашей любви и, отойдя от них в сторонку, думаешь про себя: а что, и это неплохо, всё нужно; за всё благодаришь меня, и я тебе светлым представляюсь, как ясень. <...> Помни, дорогая, что я всей душой хочу оправдать твоё благословение: твой высокий ясень сломается, но не унизится до мелких чувств.[8]
Распорядитель объявил, что стихи будет читать сначала Клюев, потом… последовала незнакомая фамилия. «Ясенин» послышалось мне. Это легко осмысливалось: «Ясень», «Ясюнинские»… И когда через полгода я купил только что вышедшую «Радуницу», я не без удивления увидал, что фамилия автора начинается с «е» и что происходит она не от «ясень», а от «осень», по-церковнославянски «есень».[11]
— Иван Розанов, «Воспоминания о Сергее Есенине», 1926
У поворота к дому, у знаменитого, прямо-таки царского ясеня я попросил остановить автобус. Когда был маленьким, мы с мамой часто отдыхали под ним. Когда подрос, залезал на него и в трещинах ствола, из которого сочился древесный сок, ловил майских жуков. После десятого класса, уезжая в далекую Москву, постоял под ним, как бы на долгую память. Ясень оказался не таким уж большим и царским. В разветвлении одна часть дерева была высохшей (местами омертвелая кора свисала рваными ремнями ― виднелась застарелая, побитая личинками древесина). Поставив чемодан, сел на него. Конечно, я мог бы приехать на такси, но так уж повелось со времен Одиссея, что после странствий в отчий дом надлежит возвращаться в рубище. Начало мая, а в тени ледок ― я ощущал запах осени, да-да, поздней осени и ещё печали. Мне было жаль этот усыхающий ясень, одинокую маму и себя ― единственный сын, а только и нашёлся, что послал пятьсот рублей. [12]
― Максима, батюшка, деревом пришибло.
― Каким это образом?.. Подрядчика Максима?
― Подрядчика, батюшка. Стали мы ясень рубить, а он стоит да смотрит… Стоял, стоял, да и пойди за водой к колодцу: слыть, пить захотелось. Как вдруг ясень затрещит да прямо на него. Мы кричим ему: беги, беги, беги… Ему бы в сторону броситься, а он возьми да прямо и побеги… заробел, знать. Ясень-то его верхними сучьями и накрыл. И отчего так скоро повалился, ― господь его знает… Разве сердцевина гнила была.
― Ну, и убило Максима?
― Убило, батюшка.[13]
Исправники и благочинные должны были содействовать распространению этих полезных брошюр. В брошюре о ясени сообщалось, что этим деревом можно обезопасить себя от ядовитых отрав и укушений гадами. Стоило только иметь при себе ясеневую палочку ― и можно легко узнавать, где есть в земле хорошая вода; щёлоком из ясеневой коры стоит вымыть ошелудивевших детей, и они очистятся; золою хорошо парить зачёсы в хвостах у лошадей. Овцам в овчарню надо было только ставить ветку ясеня, и овцы ягнились гораздо плодущее, чем без ясеня. Бабам ясень унимал кровоток и ещё делал много других вещей, про которые через столько лет трудно вспомнить.[6]
Сколь же испорчен был этот якобы древнеющий мудростью ясень, явно мучимый толпяными истошными криками, а ведь взрастал в условиях вольных, близких по нравственности к первоприродным, как-никак средняя выпала, удалась ему полоса России <...>. Я ему, ясеню этому непроясненному (какой-то он мутный…), возражал всем имеющимся во мне чистоватым и супротивным ― могущественно непреклонным. Неужто среди ясеней примерно в таком же раскладе, как и у людей, дураки бывают? О, если б так было, какой бы громкий, темный нёсся вокруг ужас. Воздушные прения ничем, само собой, не закончились ― ясень желтолиственно стоял на своем, якобы не лгя себе ни в едином мгновеньи, а я делал умышленный вид бледноватый, будто продолжаю оставаться непорченым, ну и плюс к тому непорочным ― для самомненья богатства души...[9]
Взял, наконец, из ковчега копьё он отцовское — ясень,[комм. 3]
Крепкий, огромный, тяжёлый: его из героев ахейских
Двигать не мог ни один; но легко Ахиллес потрясал им,
Ясенем сим пелионским, который отцу его Хирон
Ссёк с высоты Пелиона, на грозную гибель героям.
— Гомер (пер. Гнедича), «Илиада» (Песнь девятнадцатая), VIII век до н.э.
Не люблю я глупых басен. Одинокий тонкий ясень На краю обрыва спит. <...> В общем, лишний этот ясень, В политическом ландшафте Не имеет ясень вид.
Этот ясень не приятен,
Не одобрен, не согласен
И ― недолго простоит.[7]:197
— Михаил Савояров, «Ясность» (из сборника «Не в растения»), 1906
Я спросил у ясеня,
Где моя любимая.
Ясень не ответил мне,
Качая головой...
Сегодня старый ясень сам не свой, — Как будто страшный сон его тревожит. Ветвями машет, шевелит листвой, А почему, — никто сказать не может.
И листья лёгкие в раздоре меж собой,
И ветви гнутые скрипят, друг с другом споря.
Шумящий ясень чувствует прибой
Воздушного невидимого моря.
— Самуил Маршак, «Сегодня старый ясень сам не свой...», 1960-е
Я снова вижу парк ― и чинный, и сквозистый,
Каскады на прудах и ясень серебристый,
У белой пристани купающий листы,
Где черным лебедем изогнуты мосты.[14]
Вот свежий пень и щепок след: Здесь ясень мой срубили. Стоял он много тихих лет, Крепчая в стройной силе.
И, так спокойно сожжены, Золой распались жгучей
Все сорок три его весны
И осени летучих.[16]
Александра, Александра,
Что там вьётся перед нами?
Это ясень семенами
Кружит вальс над мостовой.
Ясень с видом деревенским
Приобщился к вальсам венским.
Он пробьётся, Александра,
Он надышится Москвой...
↑ Владимир Даль в своём словаре пишет, что слово ясень происходит от слова «ясный» (светлый) и связывает это название с его редкими (перистыми) листьями, сквозь которые в подлесок хорошо проходит солнечный свет. Ясеневый лес и в самом деле очень светлый, хотя в умеренных широтах ясеневый лес — большая редкость.
↑ Род ясень включает в себя около полусотни видов. Представители рода — чаще всего деревья высотой 25—35 м (отдельные экземпляры до 60 м) и диаметром ствола — до 1 м, с удлинённо-яйцевидной, высоко поднятой, широкоокруглой кроной и толстыми, редкими ветвями. Дугообразно изогнутые, толстые побеги направлены вверх. Кора пепельно-серая, гладкая, в нижней части — мелкотрещиноватая. Легче всего узнать ясени по плодам. Как и у клёна это — крылатки, но только однолопастные, похожие на пропеллер. Плоский, продолговатый орешек занимает почти половину длины крылатки. Часто «ясень» путают с клёном ясенелистным — из-за похожей формы листвы и плодов.
↑ Ясень издавна считался боевым, мужским деревом. Часто из него делали военное облачение, древки копий, основания щитов...
1 2 В. Ф. Зуев. «Педагогические труды». — М.: Изд-во АПН, 1956 г.
1 2 Буслаев Ф. И. О литературе: Исследования. Статьи. ― Москва, «Художественная литература», 1990 г.
1 2 Евгений Марков. Очерки Крыма. Картины крымской жизни, истории и природы. Евгения Маркова. Изд. 3-е. — С.-Петербург и Москва, Товарищество М. О. Вольф, 1902 г.
1 2 Тургенев И.С. «Накануне». «Отцы и дети». — М.: «Художественная литература», 1979 г.
1 2 К. А. Тимирязев. «Жизнь растения» (по изданию 1919 года). — М.: Сельхозгиз, 1936 г.
1 2 Лесков Н. С. Собрание сочинений в 12 томах, Том 7. — Москва, «Правда», 1989 г.
1 2 3 М.М.Пришвин. Дневники. 1918-1919. — М.: Московский рабочий, 1994 г.
1 2 Валерий Володин. Неусопшее кладбище. — Саратов: «Волга», № 11-12, 2014 г.
↑ Матвеева Т. А.. Реставрация столярно-мебельных изделий. — М.: Высшая школа, 1988 г.
↑ И. Н. Розанов. Воспоминания о Сергее Есенине. — М.: Советская Россия, 1979 г. — С. А. Есенин в воспоминаниях современников. В 2-х т. Том первый. ― М.: «Художественная литература», 1986 г.
