Воробей

Домовый воробей
(самый известный и распространнёный)

Воробе́й — одна из самых известных маленьких птиц, обитающих по соседству с жилищем человека, её очень легко узнавать как по внешнему виду, так и по характерному резкому «чириканью», которое издают самые распространённые и известные виды воробья: воробей домовый и полевой.

Воробей в афоризмах и коротких цитатах

	...обрадовавшиеся воробьи, немилосердно чирикая, собравшись в большую компанию, учинили в них купанье. Как они, шельмецы, весело поскакивая по краям лужиц, прыгали в холодную снежную воду, приседали, били по ней крылышками; а вдоволь накупавшись, быстро поднимались на ближайшие кровли...[1]
	— Александр Черкасов, «Кара», 1886

	...в беспрерывной молнии и громе, прошла вся ночь. Якуб уверяет, будто это потому, что чёрт воробьёв мерял: которого убить, которого отпустить. Бедняги. Сегодня они сотнями тощих трупиков усеяли парк, и усердно суетятся и хлопочут вокруг них жуки-могильщики.[2]
	— Александр Амфитеатров, «Жар-цвет», 1895

	Говорили мы о том, ― ответил Митька Жемчугов, ― что стали нынче воробьи по крышам скакать, а телята в поднебесье летать… Как бы теляти не очутиться в кровати, ну, а воробью не сесть в лужу…[3]
	— Михаил Волконский, «Тайна герцога», 1912

	...вводится новый натуральный налог на нас ― обывателей: каждый человек должен представить в местный исполком по сто двадцати воробьёв битых...[4]
	— Алексей Толстой, «На рыбной ловле», 1923

	Спасибо дьякон догадался: мышьяком, говорит, травите воробьёв. За осень столько этих птиц извели... у каждого на погребице кадушка солёных воробьёв стояла.[4]
	— Алексей Толстой, «На рыбной ловле», 1923

	Эрмитажные воробьи щебетали <...> обо всём, чего не хватает мрачно-фламандскому Эрмитажу.[5]
	— Осип Мандельштам, «Египетская марка», 1927

	Слова: «день будет прибывать на воробьиный шаг» воспринимались буквально и принимались даже меры, чтоб ускорить и удлинить воробьиные шаги. И удивительнее всего ― в жизни воробьев к этому времени, и правда, происходят какие-то изменения.[6]
	— Павел Бажов, «Отслоения дней», 1946

	Мир полон оптимизма благодаря воробьям и полон благодарности благодаря собакам.[7]
	— Мысли людей великих, средних и пёсика Фафика (Фафик), 21 сентября 1958

	В Китае не осталось ни одного воробья. Однако <...> люди были быстро и строго наказаны за свою жестокость: обрадованные отсутствием воробьев, на поля хлынули тучи насекомых. Посевы гибли. Голод полз по стране.[8]
	— Юлия Друнина, «Алиска», 1973

	Увеличиваясь в росте, оттого, что жизнь проста, воробей подносит гвозди на Голгофу для креста.[9]
	— Светлана Кекова, «Кем мне дар завещан слезный...», 1980-е

	Но тает снег, а воробей не тает, Не тает воробей, как снег и лёд.[10]
	— Юнна Мориц, «Как летают?», 2011

Воробей в публицистике и документальной прозе

	Деревляне же ради быша, събраша же от двора по три голуби и по три воробьи, и послаша къ Ользѣ с поклоном.
	— Повесть временных лет

	К воробьям же нелюбовь русского простого народа произошла по другому преданию, а именно: будто воробьи приносили жидам гвозди когда Христос был приведён на распятие. Осина же потому постоянно трясётся, что на ней будто бы удавился Иуда-предатель.
	— Поверья русского простого народа, 1861

Опытную птичку воробья, пожившего год другой и налетавшегося по Божьему свету, не приманишь на те кучи, где сложена ворохом мякина (она же пелева и полова, древнеславянское и евангельское плевелы), ― не обмануть птички этим призрачным видом сжатого и сложенного в скирды хлеба. В мякине нечем воробью поживиться: это ― хлебный колос, избитый цепами в мелкую труху, от которого самым усердным образом отвеяно съедобное зерно хлебных злаков. За последним именно и гоняется эта маленькая домашняя птичка, отличающаяся кратковременною жизнью и торопливостью истратить свой жизненный порох. Этим хлебным зерном она и жива.[11]

— Сергей Максимов, «Крылатые слова», 1899

	Эрмитажные воробьи щебетали о барбизонском солнце, о пленэрной живописи, о колорите, подобном шпинату с гренками, ― одним словом, обо всём, чего не хватает мрачно-фламандскому Эрмитажу.[5]
	— Осип Мандельштам, «Египетская марка», 1927

Наш русский Спиридон Солнцеворот гораздо лучше. Не только скромнее и проще, но и точнее. Ведь все-таки не рождение, а иное положение солнца относительно земли. Самый обманный день мира. Даже те, кто видит в этом дне лишь календарную условную дату, невольно замечают, и не просто замечают, а с какой-то надеждой, начало прибывания дней, как будто это действительно много значит. Вспоминаешь по этому поводу свои ребячьи переживания и поступки, связанные с этим днем. Слова: «день будет прибывать на воробьиный шаг» воспринимались буквально и принимались даже меры, чтоб ускорить и удлинить воробьиные шаги. И удивительнее всего ― в жизни воробьев к этому времени, и правда, происходят какие-то изменения. Может быть, впрочем, это зависит и от того, что с осени как-то забываешь про эту птичку, а упоминание о ней, да еще в связи с таким важным делом, как приближение лета, заставляет обратить внимание на воробьишку. И вот ты ясно видишь, что воробьишки начинают в середине дня собираться небольшими стайками и весело попрыгивают. Все это дополнительно и создает впечатление заметной уже перемены, ― какой-то неуловимый и в то же время всеми чувствуемый и понимаемый «запах весны», а он, этот «неуловимый», и есть та обманная привязка к жизни, которая не ослабевает, а чуть ли не усиливается с годами. «Ну, теперь повеселее станет: дни будут прибавляться, не заметишь, как к весне подойдет».[6]

— Павел Бажов, «Отслоения дней», 1946

Все многомиллионное население страны, и стар и млад, размахивая руками и вопя, вышли из своих домов для того, чтобы привести в исполнение дьявольски остроумный и дьявольски жестокий план. И трещотки, и барабаны, и трубы, и вопли служили одной цели ― поднять с места и не дать снова сесть миллиардам «злостных вредителей» ― воробьёв. Они могут держаться в воздухе лишь очень короткое время. И вот, в страшной панике заметались над головами людей насмерть перепуганные птицы. А люди все бесновались, адская какофония не утихала. И одно за другим разрывались крошечные сердца, один за другим падали на землю бездыханные взъерошенные комочки. Дети хлопали в ладоши и визжали от восторга, довольные, потирали руки взрослые. Вскоре все было кончено. В Китае не осталось ни одного воробья. Однако результаты этого избиения, этой воробьиной «варфоломеевской ночи» оказались неожиданными. Люди были быстро и строго наказаны за свою жестокость: обрадованные отсутствием воробьев, на поля хлынули тучи насекомых. Посевы гибли. Голод полз по стране.[8]

— Юлия Друнина, «Алиска», 1973

Мгновенно, неожиданно сгорев в возрасте 42 лет от саркомы сердца, он <Сергей Курёхин> поверг в шок многих — а любили его многие, хотя и по абсолютно разным причинам. Но этот шок — ничто по сравнению с ужасом того выбора, который пришлось вскоре сделать тем из его поколения, этой воробьиной стаи <...>, что выпорхнула из-под сгнившей крыши советского курятника в конце 1980-х. Ужас курятника был не в том, что курятник, и даже не в том, что гнилой, а в том, что всех: воробьев, кур, люд, лис, пёс, свин — всех в стойло и под одну крышу.[12]

— Дмитрий Губин, «Сергей Курёхин. Праздник, который был с нами».

Воробей в мемуарах, письмах и дневниковой прозе

Но вот подошел и март; дни стали подлиннее, а солнышко начало так пригревать закоченевшую даурскую природу, что появились лужицы и обрадовавшиеся воробьи, немилосердно чирикая, собравшись в большую компанию, учинили в них купанье. Как они, шельмецы, весело поскакивая по краям лужиц, прыгали в холодную снежную воду, приседали, били по ней крылышками; а вдоволь накупавшись, быстро поднимались на ближайшие кровли, чтоб отряхнуться, обсушиться на солнышке да носиком привести в порядок только что подмоченные перышки. Долго стоял я на крылечке, любуясь проказами пакостливых пичужек; рядом со мной сидел мой Танкредушка, и мне ужасно смешно было смотреть за наблюдениями умной собаки, как она, приглядываясь к купающимся воробьям, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, следила за их проказами; а лишь только они улетали на крышу и чиликали на ее окраине, трепыхаясь крылышками, Танкред тотчас поднимал голову и наблюдал уже наверху.[1]

— Александр Черкасов, «Кара», 1886

Буря кончилась таким могучим ударом грома, что я вскочил в испуге с подоконника: молния блеснула прямо мне в глаза, вместе с нею все небо точно рухнуло на землю… Так, в беспрерывной молнии и громе, прошла вся ночь. Якуб уверяет, будто это потому, что чёрт воробьёв мерял: которого убить, которого отпустить. Бедняги. Сегодня они сотнями тощих трупиков усеяли парк, и усердно суетятся и хлопочут вокруг них жуки-могильщики. Якуб прошедшую грозовую ночь зовет рябиновою. По его мнению, таких бывает три в году: в конце весны ― когда цветёт рябина, в средине лета ― когда начинают зреть на рябине ягоды, и в начале осени ― когда рябиновые ягоды совершенно поспеют. Первую отбыли, будем ждать всех остальных.[2]

— Александр Амфитеатров, «Жар-цвет», 1895

Воробей в беллетристике и художественной прозе

	Катя отыскала в корзинке ещё несколько крошек и начала бросать их воробьям; но взмах её руки был слишком силён, и они улетали прочь, не успевши клюнуть.
	— Иван Тургенев, «Отцы и дети», 1862

― Пожалуйста, господа, продолжайте… О чем вы говорили?.. ― Говорили мы о том, ― ответил Митька Жемчугов, ― что стали нынче воробьи по крышам скакать, а телята в поднебесье летать… Как бы теляти не очутиться в кровати, ну, а воробью не сесть в лужу… Это хоть нескладно, но зато справедливо! ― Ай да Митька! ― расхохотался Пуриш. ― Вот люблю!.. Всегда насмешит!.. Вижу я, однако, что вы тут пустяками пробавлялись!..[3]

— Михаил Волконский, «Тайна герцога», 1912

Бандит этот, вихрястый, на базаре говорил: будто теперь вводится новый натуральный налог на нас ― обывателей: каждый человек должен представить в местный исполком по сто двадцати воробьёв битых и по два зайца с души. Поди, не представь! А ружья, порох ― у населения отобрали, чем хочешь, тем и бей. Спасибо дьякон догадался: мышьяком, говорит, травите воробьёв. За осень столько этих птиц извели, куры стали дохнуть, только тогда бросили травить. А то у каждого на погребице кадушка солёных воробьёв стояла. Эх, Москва, Москва!..[4]

— Алексей Толстой, «На рыбной ловле», 1923

Цитаты о воробьях в стихах

Полевой воробей
(близкий родственник воробья домового)

	В ракитах раскричались воробьи; Смеются босоногие мальчишки; Запахли хлебом жолтые скирды… И беглым золотом сверкает солнце По молодым осинам и берёзам…
	— Иван Тургенев, «Гроза», 1847

	Крики, вопли, сотни грубых слов... Видно, воробьи склевали просо. Я не понимаю: в чём вопрос?.. ― Думаю, тогда возникли бы вопросы, Если просо бы ― склевало воробьёв.[13]:195
	— Михаил Савояров, «Против» (из сборника «Не в растения»), 1907

	Здесь толпы детские ― событий попрошайки, Парижских воробьев испуганные стайки, Клевали наскоро крупу свинцовых крох ― Фригийской бабушкой рассыпанный горох.[14]
	— Осип Мандельштам, «Париж» (из книги «Воронежские тетради»), 1923

	В те края, где я рос под клёном, Где резвился на жёлтой траве, — Шлю привет воробьям, и воронам, И рыдающей в ночь сове.
	— Сергей Есенин, «Я усталым таким ещё не был…», 1923

	В Америку ехали воробьи На розовом дирижабле Их встречал там Чарли Чаплин Мери Пикфорд клялась в любви И другие киноактеры (Шура Гингер я впал в твой тон) Заводили свои моторы Надевали свои пальто...[15]
	— Борис Поплавский, «В Америку ехали воробьи...», 1933

Сидел на трубе сорванец-воробей В старой, порванной шапке-ушанке. Угорел на трубе сорванец-воробей И сказал купырю на полянке: — Купырь-трава, покачай воробья! На трубе голова разболелась моя. — А купырь шелестит потихоньку в ответ: — Как тебя покачать, если ветра нет? <...> Опрокинулась в море рыбачья ладья, И так сильно купырь закачал воробья, Что совсем закружилась головушка И закрылись глаза у воробушка... С купыря кувырком полетел сорванец — И конец воробью! Да и сказке конец.[16]

— Самуил Маршак, «Кто вызвал бурю» (перевод сказки «Купырь не качает воробья»), 1956

	Вперёд, вперёд, пока еще цела И голова, и ноги, слава богу! Дорога человека увлекла… А воробей перелетал дорогу. Как мелкий вор, он в клюве нес зерно И не успел заметить той причины, Что превратила страх его в пятно На ветровом челе чужой машины.[17]
	— Юрий Кузнецов, «Пятно», 1986

	Увеличиваясь в росте, оттого, что жизнь проста, воробей подносит гвозди на Голгофу для креста. Полон рот гвоздей железных и житейской суеты, полон звуков бесполезных, слёзных жалоб, жалоб слезных ― и в металле отлиты воробей, тоска, хвороба, словно смерть, любовь до гроба, Колыма, казенный дом, в темном небе свет тревожный, гость нездешний, невозможный, гость с оторванным крылом…[9]
	— Светлана Кекова, «Кем мне дар завещан слезный...», 1990-е

	Летает снег и воробей летает, Летает ветер и летает самолёт. Но тает снег, а воробей не тает, Не тает воробей, как снег и лёд.[10]
	— Юнна Мориц, «Как летают?», 2011

	На крылечке для тебя Нарисую воробья. Воробей живёт без нянек, Его тётя ― воробей, Его дядя ― воробей, С воробьём пошлю им пряник...[10]
	— Юнна Мориц, «Пряник», 2011

Источники

1. 1 2 А. А. Черкасов. «Из записок сибирского охотника». — Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1987 г.
2. 1 2 Амфитеатров А.В. Собрание сочинений в десяти томах, Том 1. Москва, НПК «Интелвак», 2000 г.
3. 1 2 Волконский М. Н. Тайна герцога: Романы. — М.: Современник, 1995 г.
4. 1 2 3 А. Н. Толстой, Собрание сочинений. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1958 г. — том 1.
5. 1 2 О.Э. Мандельштам. Проза. — М.: Вагриус, 2000 г.
6. 1 2 Бажов П. П. Сочинения в трёх томах. Том третий. — Москва, «Правда», 1986 г.
7. ↑ «Пшекруй» № 702, с. 13
8. 1 2 Юлия Друнина. Избранные произведения в двух томах. Том 1. Проза (1966–1979). — М.: Художественная литература, 1981 г.
9. 1 2 С. В. Кекова Восточный калейдоскоп: Стихотворения 1980-х – 1990-х годов. — Саратов: Издательство ГосУНЦ «Колледж», 2001. — 72 с. — 250 экз.
10. 1 2 3 Ю. П. Мориц. Стихи-хи-хи для детей от 5 до 500 лет (худ. Евг. Антоненков). — М.: Время, 2011 г.
11. ↑ С. В. Максимов. Крылатые слова. — СПб, 1899 г.
12. ↑ // Дмитрий Губин, «Сергей Курёхин. Праздник, который был с нами» (на Снобе.ру)
13. ↑ М. Н. Савояров, Ю. Ханон. «Избранное Из бранного» (лучшее из худшего). — СПб.: Центр Средней Музыки, 2017 г. — «Против» (1907) из сборника «Не в растения»
14. ↑ О. Э. Мандельштам. Собрание сочинений в 4-х т. — М.: Терра, 1991 г.
15. ↑ Б.Ю. Поплавский. Сочинения. — СПб.: Летний сад; Журнал «Нева», 1999 г.
16. ↑ С. Я. Маршак. Собрание сочинений в 8 томах. Том 3. — М.: Художественная литература, 1972 г.
17. ↑ Ю.П.Кузнецов. «До последнего края». — М.: Молодая гвардия, 2001 г.

См. также

• Водяной воробей
• Малиновка
• Зорька
• Жаворонок
• Синица
• Галка
• Ольшанка
• Ворона
• Из пушки по воробьям
• Джек Воробей