Буерак

Буерак

Статья в Википедии

Не следует путать с бураком — одним из названий корнеплодов свёклы.

Буера́к (от тюркского байра́к) — сухой неглубоко врезанный овраг или балка, зарастающая растительностью, чаще всего, широколиственным лесом, либо высоким бурьяном. Бывшая водомоина, объект эрозии почв. Название распространено преимущественно в лесостепных и степных районах Украины и юга России.

От исходного слова байрак происходит название байрачных лесов. Наиболее частые породы, их образующие — дуб, клён, вяз, ясень, липа.

Буерак в определениях и кратких цитатах

	...лесу нигде не видно, кроме как в буераках, которые наполнены терновником, боярыней и дикими яблонями, привлекающими к себе прекрасную породу птиц, наплюкие дрозды называемую.[1]
	— Иван Лепёхин, «Дневные записки», 1768

	Сюда вбирается вода из обширного болота, ельником поросшего, и в сём водовместилище, которое жители Иорданью называют, вода кажется стоячею; однакож она тихо пробирается ручейком в обширный буерак...[2]
	— Николай Озерецковский, «О вершине реки Волги», 1817

	...горы и овраги земного шара не могут лишать этого шара права называться круглым. Существование гор и буераков мы отрицать не можем, но шар тем не менее кругл.[3]
	— Николай Лесков, «Герои Отечественной войны по гр. Л. Н. Толстому», 1869

	Всё дочиста переменилось, как иностранное царство стало, степь и не призначишь… где бугорок был, теперя ерик, где ерик, теперя буерак, не переедешь, не перескочишь.[4]
	— Александр Серафимович, «На мельнице», 1906

	...всякий буерак, измучивающий людей, — ничто, а вот незаметный-то склон целой равнины, целой губернии, определяет течение рек и дает начало от себя целым речным системам. [5]
	— Василий Розанов, «Грех», 1908

	В деревне не принято было вывозить навоз на поле: его сваливали в буераки.[6]
	— Фёдор Гладков, «Повесть о детстве», 1948

	Уж не медовый, а грибной запах держится на дне оврага, который, впрочем, не называется больше оврагом, но буераком.[7]
	— Владимир Солоухин, «Капля росы», 1959

	По ночам филины орут в буераке, как будто кого-нибудь душат разбойники, схватив за горло и надавив коленкой на грудь, а днем в небе парят коршуны, и парение их кажется выше оттого, что смотришь с глубокого буерачного дна. На дне буерака не ржавая сквозь осоку течет водичка, но по чистому, обильно усыпанному камнями дну струится чистая холодная вода...[7]
	— Владимир Солоухин, «Капля росы», 1959

	Для меня буерак был как некий заповедный уголок природы, куда почти никто не ходит и где все растет, развивается и отмирает естественной, безнасильственной смертью.[7]
	— Владимир Солоухин, «Капля росы», 1959

	ни бубнит буераками едя три сурка три сырка три медведя...[8]
	— Алексей Цветков, «погоди я тащусь от пейзажа...», 2004

	Вчера, перечитывая сочинения графа Толстого и наткнувшись на употребленное им слово «буерак», долго и с огромным чувством хохотал. Сегодня, пробираясь через буераки, устроенные для неудобства горожан нерадивыми дворниками, плевался и чертыхался.[9]
	— Владимир Тучков, «Прибытие поезда. Надуманное», 2014

Буерак в научной и научно-популярной прозе

На территории Тамбовской области апеллятивы, обозначающие углубление, образовавшееся в результате нормальной эрозии почвы, образуют ЛСГ с двумя опорными лексемами овраг и лощина. Обе эти лексемы в пределах Тамбовской области обладают максимальным (для привлекаемых к рассмотрению диалектов и языков) количеством дифференциальных семантических признаков (ДП). Связующим звеном этих опорных слов является географический апеллятив буерак. Вокруг каждого опорного слова группируется ряд лексем, которые по своим ДП могут считаться составляющими 2-х микрополей с опорными словами лощина и овраг.[10]:93

— Алексей Стеценко, «Вопросы семантики русского языка», 1976

Термин овраг, как видно на результате исследования, является самым употребительным. Об этом свидетельствует широта его распространения и тот факт, что термином овраг объясняются другие апеллятивы, называющие углубления и впадины, которые были образованы в результате эрозии почвы. Например: «Лощина овраг, углубление после снега в поле». «Буерак овраг, на дне может быть вода, но не обязательно, спуск крутой». Подобное наблюдается и в некоторых словарях диалектных слов. «Враг, вратек, бурак, баерак, овраг, овражек — рытвина в центральных областях».[10]:103

— Алексей Стеценко, «Вопросы семантики русского языка», 1976

Буерак в публицистике и документальной прозе

	Сюда вбирается вода из обширного болота, ельником поросшего, и в сём водовместилище, которое жители Иорданью называют, вода кажется стоячею; однакож она тихо пробирается ручейком в обширный буерак; потом принимают его в себя два небольшие озерка, Верьхиты называемые, от которых, обогатясь водою, втекает в озеро Стерж...[2]
	— Николай Озерецковский, «О вершине реки Волги», 1817

	Запорожцы упорно называют речку Самару от устья до верху и леса, по ее берегам растущие, и дальние буераки лесовые, и могилы, из которых селитра делается, своими...[11]
	— Сергей Соловьёв, «История России с древнейших времен» (том 14, глава 4), 1859

...указав на этот недостаток романа, мы считаем долгом добавить, что всеми почти усматриваемая в «Войне и мире» шероховатость слога и некоторая неточность выражений не могут отнимать у этого сочинения имени сочинения прекрасного, точно так же как горы и овраги земного шара не могут лишать этого шара права называться круглым. Существование гор и буераков мы отрицать не можем, но шар тем не менее кругл.[3]

— Николай Лесков, «Герои Отечественной войны по гр. Л. Н. Толстому», 1869

	Другая давняя владелица Ялты распродала по маленьким участкам разных пустопорожних бугров и буераков, покрытых словно битою черепицею, более чем на 20 000 рублей, и теперь эти буераки обратились в цветущие садики, в смеющиеся виллы.[12]
	— Евгений Марков, «Очерки Крыма (Картины крымской жизни, природы и истории)», 1872

Сказывают, что на горе сей был некогда монастырь; полагают, что и рощица оная осталась после монастыря, и часовня над источником от обители же была построена. От источника ручей течет извилисто глубоким оным буераком, в котором окружён он лесом, и сверху буерака во многих местах едва усмотреть его можно. Потом принимают его в себя два небольшие озерка, неподалеку одно от другого лежащие, Верьхиты называемые, от которых, обогатясь водою, втекает в оз. Стерж или Стержи, где приметно уже его стремление, и вода его от озёрной отличается.[13]

— Виктор Рагозин, «Волга» (том первый), 1880

Между деревнею и ручьем Волги близ дороги лежит круглая, гладкая, безлесная и довольно высокая гора, на которой стоит деревянная часовня. На горе сей примечаются старинные могилы, а насупротив ее зеленеет березовая рощица, состоящая из крупных дерев, рядом стоящих. Сказывают, что на горе сей был некогда монастырь; полагают, что и рощица оная осталась после монастыря, и часовня над источником от обители же была построена. От источника ручей течет извилисто глубоким оным буераком, в котором окружен он лесом, и сверху буерака во многих местах едва усмотреть его можно.[14]

— Дмитрий Анучин, «Из поездки к истокам Днепра, Западной Двины и Волги», 1891

Суть может сказаться в крохотном, едва исследимом. Склон огромных равнин неуловим; его не замечает ни пешеход, ни проезжий. Это — не крутизна подъема на какой-нибудь буерак, на котором задыхаются лошади и выбивается из сил ямщик. Но всякий буерак, измучивающий людей, — ничто, а вот незаметный-то склон целой равнины, целой губернии, определяет течение рек и дает начало от себя целым речным системам. [5]

— Василий Розанов, «Грех», 1908

	Иуда Гросман выбрался в Фонтенбло под нежным Катиным нажимом: он не злоупотреблял общением с дикой природой, предпочитая полям и буеракам городские улицы, да и ехать не близко. Но Катя хотела настоящий французский пикник на траве, скатерку и салфетки в клетку, и корзину с провизией и вином, и сидение на земле, в диких татарских позах.[15]
	— Давид Маркиш, «Стать Лютовым. Вольные фантазии из жизни писателя Исаака Бабеля», 2001

Буерак в мемуарах, письмах и дневниковой прозе

	Царицынская линия ныне служит пределом кочевью некрещенных калмыков на загорной стороне, а прежде была защитой от набегов кубанских. По ту сторону и по другую линии совершенная степь, и лесу нигде не видно, кроме как в буераках, которые наполнены терновником, боярыней и дикими яблонями, привлекающими к себе прекрасную породу птиц, наплюкие дрозды называемую.[1]
	— Иван Лепёхин, «Дневные записки», 1768

Между сими мѣстами особливаго примѣчанія достойно находящееся въ четырехъ верстахъ отъ деревни Сизиковой принадлежащей къ Репинской слободѣ; тамъ съ сѣверную сторону глубокой подошелъ буеракъ весеннею водою размытой. Берега ево около пяти саженъ составляютъ и состоятъ изъ глины разной вязкости, тонкости и цвѣту. Въ самомъ ручьѣ, которой никогда не изсыхаетъ, попадаются небольшіе куски окаменѣлаго и въ желѣзо претворившагося дерева, такъ же и черепоножныя грифитами называемые, которыхъ не только верхній черепъ, но и внутренность совершенную желѣзную составляютъ руду; ибо изъ нихъ не трудно было вытопить вещественное желѣзо. Другой родъ окаменѣлостей въ семъ же находился буеракѣ, которой подъ именемъ каменнаго, или змѣинаго языка извѣстенъ.[16]

— Иван Лепёхин, «Продолженіе Дневныхъ записокъ путешествія...», 1771

В поле это был овраг как овраг: склоны его устланы тяжелыми, толстыми коврами из луговых и полевых цветов, а дно постлано одноцветной дорожкой из яркой сочной осоки, под которой и в самую жару держится, просачиваясь из земли, ржавая влага. Но как скоро овраг попадет в лес, картина меняется. Огромные обомшелые ели растут по склонам, почти смыкаясь наверху, цепляясь друг за дружку мохнатыми длинными лапами. Уж не медовый, а грибной запах держится на дне оврага, который, впрочем, не называется больше оврагом, но буераком. Лесная малина, крапива, буйные папоротники, волчье лыко, бересклет, кусты орешника — все перемешалось там, иной раз и не продерешься, не исцарапавшись и не острекавшись крапивой. По ночам филины орут в буераке, как будто кого-нибудь душат разбойники, схватив за горло и надавив коленкой на грудь, а днем в небе парят коршуны, и парение их кажется выше оттого, что смотришь с глубокого буерачного дна. На дне буерака не ржавая сквозь осоку течет водичка, но по чистому, обильно усыпанному камнями дну струится чистая холодная вода, которую так сладко пить, когда в жару объешься спелой земляникой, созревшей тут же поблизости.[7]

— Владимир Солоухин, «Капля росы», 1959

Для меня буерак был как некий заповедный уголок природы, куда почти никто не ходит и где все растет, развивается и отмирает естественной, безнасильственной смертью. В этом-то буераке, откуда и пешком едва-едва выкарабкаешься, а не то чтобы выехать на лошади, груженной булыжником, и надумали собирать камни. Как некий (самозваный, конечно) властелин буерака, по крайней мере как его единственный более или менее постоянный обитатель, с некоторым злорадством наблюдал я, как прямоугольные, похожие на могилы кучи камней зарастали кустарником, папоротником, малиной и цветами и все приобрело первоначальный, дикий вид.[7]

— Владимир Солоухин, «Капля росы», 1959

Я стою у ручейка под названием Волга. У того самого начала. Тихая и несмелая, как тонкий лист слюды, она плоско выкатывается под мостик, даже не замочив верха камней. Как сказано у одного поэта: «В этом месте Волгу перепрыгнет иволга…» Буерака, о котором писал Озерецковский, сейчас не разглядеть. Скрытно, теряясь в болотных зарослях, Волга проходит к озерцам Большие и Малые Верхиты, потом вливается в озеро Стерж.[17]

— Анатолий Приставкин, «Первый день — последний день творенья» (маленькие рассказы), 1981

	Вчера, перечитывая сочинения графа Толстого и наткнувшись на употребленное им слово «буерак», долго и с огромным чувством хохотал. Сегодня, пробираясь через буераки, устроенные для неудобства горожан нерадивыми дворниками, плевался и чертыхался. Сколь мстителен Лев Николаич, сколь мстителен! Ну, ничего, скоро свидимся, сочтёмся...[9]
	— Владимир Тучков, «Прибытие поезда. Надуманное», 2014

Буерак в беллетристике и художественной прозе

Как бы отчаиваясь в невозможности измерить тебя и все-таки желая обозначить вещественным знаком, что возникло у кого-то такое дерзкое намерение ― измерить, как-то раскидать по тебе еле видными морщинками глубокие, чёрные буераки, в которые в темную, воробьиную ночь, какие тут иногда бывают, валятся и путник, и зверь, а в осенние и весенние ливни устремляется небесная вода и бурлит, и клокочет, и размывает землю, и становится грязною.[18]

— Константин Случевский, «Профессор бессмертия», 1891

	— И вот, — говорит, — тебе, милостивый государь, подтверждение: если память твоя сохранила ситуацию города, то ты должен помнить, что у нас есть буераки,[19] слободы и слободки, которые черт знает кто межевал и кому отводил под постройки.[20]
	— Николай Лесков, «Несмертельный Голован», 1880

Семен Андреевич с тетрадкою в руках, обуреваемый самыми противоречивыми соображениями, сидел на краю буерака, свесив в него ноги. На дне буерака еще залегала невеликая тень, но целая семья небольших змей, чуя приближение жаркого времени, уже выползла из норок и шуршала в сухих стеблях умерших прошлой осенью трав, сложенных сюда осенними ветрами; прошло еще несколько минут, и чешуйки на змеях заискрились в солнечных лучах.[18]

— Константин Случевский, «Профессор бессмертия», 1891

Табун быстро близился, земля начинала звенеть и дрожать, и нетрудно было отличить сквозь пыль, окружавшую лошадей, что их подгоняли, сидя на конях и помахивая длинными арапниками, два калмыка в больших вислоухих шапках. Табун мчался прямо на буерак, на краю которого сидел Подгорский, и кони, двигавшиеся по степи широкою лавою, по мере приближения к началу буерака стягивались к нему и одни за другими начали спускаться в глубь его, по направлению к Волге; несомненно, что путь был им знаком — путь к водопою. Необычайно красиво совершался этот спуск табуна, стягивавшегося на всем скаку в темное углубление буерака; вскинув хвосты и помахивая гривами, сталкивались одна с другою лошади разнообразнейших мастей, от пегих до саврасых, вплотную, одна к другой, и словно вливались в буерак какою-то, покрытою пеною живою стремниною. Калмыки заскакивали с боков, направляя к буераку тех немногих коней, что не знали своего дела и не хотели попасть в буерак. Направив, как следовало, весь табун, табунщики сами спустились, сползли вниз по самой круче боков буерака со смелостью и ловкостью поразительною.[18]

— Константин Случевский, «Профессор бессмертия», 1891

	...не те травы драгоценные, что на виду растут: разрыв-трава ― она, матушка, в те́ми, в буераках скрывается, а дела большие делает, стены ломает, вон что… ― Слепой помолчал, пожевал губами.[21]
	— Сергей Сергеев-Ценский, «Лесная топь», 1905

	Возница в пропотелой рубахе и портах и теплой, сбившейся блином шапке обернулся, ухмыляясь, и, помахивая сложенным кнутом, проговорил: — Всё дочиста переменилось, как иностранное царство стало, степь и не призначишь… где бугорок был, теперя ерик, где ерик, теперя буерак, не переедешь, не перескочишь. Пашни песком заносит, а целину давно подняли, скрозь пашут, ей-богу!..[4]
	— Александр Серафимович, «На мельнице», 1906

В деревне не принято было вывозить навоз на поле: его сваливали в буераки. А сыновья Паруши не только отвозили навоз на усадьбу и на свою надельную и арендованную землю, но каждый день Терентий или Алексей подъезжали к буераку и вилами ковырялись в свалках, от которых шел зимою пар, и отвозили черный, горячий перегной на поле, не обращая внимания на насмешливые вопросы мужиков: — Аль, Олёша, делов не найдешь — назём-то в овраге чистишь? Кому возишь-то?[6]

— Фёдор Гладков, «Повесть о детстве», 1948

	— Не беги один-то, а то в жигулевку запрут. Давай вместе. Двоим-то одурить их вольготнее. Ежели хватать будут — прыгай в буерак... Тут он опять хотел одурачить меня: прыгать в буерак с отвесного обрыва в десять сажен глубиной да еще в реку мог только бестолковый или слепой.[6]
	— Фёдор Гладков, «Повесть о детстве», 1948

	В фейсбуке — мокрый холодный ветер со снегом; наши прячутся по буеракам и застылым окопам, кидая мёрзлым кизяком в ликующие хари врагов: кинули бы камнем, да икнётся — забанят.
	— Виктор Пелевин, «IPhuck 10», 2017

Буерак в поэзии

	Долго видел стрелок, как чудесным огнем Их мелькали глаза в буераке лесном И как далей и далей в чернеющий лес Их неистовый бег, углубляясь, исчез.[22]
	— Алексей Толстой, «Вихорь-конь», до 1840

	Расступилось нагорье Печерское, Породились зародыши мерзкие… И бежала в леса буераками От сохи черносошная земщина…[23]
	— Алексей Толстой, «Во дни кометы» (из сборника «За синими реками»), 1910

	По прогалинам и мракам, По оврагам, буеракам, Дуб, берёза, липа, ель, Ива, жимолость, и хмель, И калина, и рябина, И дрожащая осина.
	— Константин Бальмонт, «Заговор на зелёную дуброву», 1906

	ни сырку ни лучку тебе дядя посильнее здесь гасли умы только истово крестится глядя на большой полумесяц луны и бубнит буераками едя три сурка три сырка три медведя...[8]
	— Алексей Цветков, «погоди я тащусь от пейзажа...», 2004

Источники

1. 1 2 И. И. Лепёхин. Дневныя записки путешествія доктора и Академіи Наукъ адъюнкта Ивана Лепехина по разнымъ провинціямъ Россійскаго государства, 1768 и 1769 году, в книге: Исторические путешествия. Извлечения из мемуаров и записок иностранных и русских путешественников по Волге в XV-XVIII вв. — Сталинград. Краевое книгоиздательство. 1936 г.
2. 1 2 А. Краевский, Новые книги. Библиографическая хроника. — СПб.: Отечественный записки, Том 102, 1855 г. — стр.7
3. 1 2 Лесков Н. С. Герои Отечественной войны по гр. Л. Н. Толстому. («Война и мир» соч. гр. Л. Н. Толстого, Т. V. 1869 г.) — Лесков Н.С. Собрание сочинений в 11 т. М., Государственное издательство художественной литературы, 1957; Том 10: Воспоминания, статьи, очерки.
4. 1 2 А. С. Серафимович Собрание сочинений: В 4 т., том 2. — М.: «Правда», 1980 г.
5. 1 2 Розанов В. В. Собрание сочинений. Около народной души (Статьи 1906—1908 гг.) — М.: Республика, 2003 г.
6. 1 2 3 Гладков Ф.В., «Повесть о детстве». — М.: Художественная литература, 1980 г.
7. 1 2 3 4 5 Солоухин В. А. Собрание сочинений: В 5 т. Том 1. — М.: Русский мир, 2006 г.
8. 1 2 Алексей Цветков. «Шекспир отдыхает». — СПб.: Пушкинский фонд, 2006 г.
9. 1 2 Владимир Тучков, Прибытие поезда. Надуманное. — Саратов: «Волга», № 11-12, 2014 г.
10. 1 2 Вопросы семантики русского языка : (Сборник трудов). Моск. гос. пед. ин-т им. В.И. Ленина, Кафедра общего языкознания. — Москва : МГПИ, 1976 г. — 244 с.
11. ↑ С. М. Соловьев История России с древнейших времен: в 15 кн. Том XIV. Глава IV. — М.: Соцэкгиз, 1961 г.
12. ↑ Евгений Марков. Очерки Крыма. Картины крымской жизни, истории и природы. Евгения Маркова. Изд. 3-е. — С.-Петербург и Москва, Товарищество М. О. Вольф, 1902 г.
13. ↑ В. И. Рагозин, «Волга», том 1-3. — СПб., Типография К. К. Ретгера, 1880-81 г.
14. ↑ Д. Н. Анучин, Географические работы. — М.: Государственное издательство географической литературы, 1959 г.
15. ↑ Давид Маркиш, «Стать Лютовым. Вольные фантазии из жизни писателя Исаака Бабеля». — М., «Октябрь», 2001 г, №1.
16. ↑ И. И. Лепёхин. Продолженіе Дневныхъ записокъ путешествія академика и медицины доктора Ивана Лепехина по разнымъ провинціямъ Россійскаго государства въ 1770 году. Въ Санктпетербургѣ при Императорской Академіи Наукъ 1802 года
17. ↑ Приставкин А.И., Повести и рассказы. — М.: Художественная литература, 1983 г.
18. 1 2 3 Сочинения К. К. Случевского в шести томах. — СПб., Издание А.Ф. Маркса, Типография А.Ф. Маркса, 1898 г.
19. ↑ Буерак — сухой овраг, водомоина. (прим. от автора)
20. ↑ Лесков Н. С. Собрание сочинений в 11 т. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1957; Том 6.
21. ↑ Сергеев-Ценский С.Н., Собрание сочинений. В 12 томах. Том 1. — М.: «Правда», 1967 г.
22. ↑ А. К. Толстой. Сочинения в 2-х т. Том первый. Стихотворения. — М.: Художественная литература, 1981 г. — Том 1. Стихотворения.
23. ↑ А. Н. Толстой. Собрание сочинений в десяти томах. — Москва, ГИХЛ, 1982 г.

См. также

• Ольшаник
• Овраг
• Мочажина
• Гать
• Трясина
• Болото
• Тина