У этого термина существуют и другие значения, см. Слюды.
Слюда́(слю́ды) — один из наиболее распространённых на земле породообразующих минералов из группы алюмосиликатов, обладающих слоистой структурой. Отличительным признаком слюд является их пластинчатость, способность расщепляться на чрезвычайно тонкие листочки, сохраняющие гибкость. Среди слюд есть важные полезные ископаемые.
В старые времена, когда стекло было очень дорогим и редким материалом, слюда нередко служила его заменителем. Она обладает меньшей прозрачностью, но зато огнеупорна.
О произхожденіи слюды говорить за излишнее почитаю. Тѣ, которые на настоящихъ слюденыхъ промыслахъ бывали, довольно объ ней предали памяти.[1]
— Иван Лепёхин, «Продолженіе Дневныхъ записокъ путешествія...», 1770
— Василий Зуев, из учебника «Начертание естественной истории», 1785
Слюда, лежащая в горах толстыми слоями, на тонкие прозрачные листы разделимая и гибкая, служит в домах вместо стёкол.[2]
— Василий Зуев, из учебника «Начертание естественной истории», 1785
Дресва, слабый в своем составе гранит, изобилующий слюдяными частицами, употребляется к мытью деревянных полов и в литейные меди формы.[2]
— Василий Зуев, из учебника «Начертание естественной истории», 1785
Слюду добывают в скалах с немалым трудом и находясь её слоями в фут толщиной и 1,5 аршин поперек кристалла. Живущий в деревне Витимской, купец Ширяев, ежегодно отправляет артель для добывания слюды, которая не находится на откупе или под запрещением, как например, Вилютная каменная соль; каждому дозволено ломать и продавать её без пошлины.[3]
...окна, в которых вместо стёкол были кусочки слюды, скреплённые выведенными в узор жестяными пластинками, и несколько медной посуды на полках показывали, что хозяин не простой поселянин.[4]
...при заметно уменьшившейся быстроте течения проплыли мимо устья Витима, реки, знаменитой по добываемой на её берегах слюде...[6]
— Фердинанд Врангель, «Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю», 1841
Самый простой способ вставки слюдяных кусков был посредством снурков. Но они располагались иногда с большим искусством и нарядностью...[7]
— Николай Костомаров, «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях», 1860
...окна были образчатые, когда слюда была вставлена четвероугольными кусочками, репьястые, когда вставляли ее репейками. Слюду расписывали красками и фигурами птиц, зверей, трав, листьев и проч.[7]
— Николай Костомаров, «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях», 1860
Был лёгонький вешний морозец, покрывший проталины тонкою, хрупкою слюдой.[8]
Граниты чрезвычайно разнообразны, начиная от крупнозернистой смеси тёмно-красного полевого шпата в смеси с дымчатым кварцем и редкими следами слюды и кончая самым мелкокристаллическим гранитом, изобилующим слюдою.[9]
...чем совершеннее кристалл и его листопрохождение, тем он ближе к тому, что может разделиться в каждой точке, какую бы мы ни взяли; такова, например, слюда.[10]
Косые лучи скользнули по убогим лачугам, отразились в слюдяных окнах, ласково коснулись бледного, восхищенного лица мальчика… <...> Река погасла и мчалась опять в своём тёмном русле, бешено крутя водоворотами, слюдяные окна померкли...[13]
Паутина между краями трещины отливала радугой, и, готовый упасть, едва висел на порванных цепях сломанный бурею крест. Оконницы слюдяные ветром все выбило.[14]
...на стеклянном столе, полузадушенная и обмершая от страха и боли лягушка была распята на пробковом штативе, а ее прозрачные слюдяные внутренности вытянуты из окровавленного живота в микроскоп.[21]
В одних случаях получались крупнозернистые массы, в которых отдельные кристаллы кварца и полевого шпата достигали величины трёх четвертей метра, а пластинки чёрной или белой слюды — размеров большой тарелки. В других отдельные минералы сменялись в строгой последовательности, но чаще всего получались те удивительные структуры, которые принято называть письменным гранитом или еврейским камнем...[23]
— Николай Клюев, «Денисов Крест с Вороньим Бором...» (из цикла «Песнь о Великой Матери»), 1934
И он действительно находил камень, то замечательные штуфы с новыми редкими минералами, то почти двухпудовый топаз-тяжеловес, то лиловую слюду с зелёными оторочками.[26]
Скоро по камням, обрамлявшим узкую тропу, я смог догадаться, что мы приближаемся к Гротта-Доджи: глаза уже разбегались при виде кусков письменного гранита с большими длинными копьями чёрной слюды...[26]
В чём преимущества синтетической слюды? В отличие от естественной в ней отсутствуют газовые включения и связанная, в виде гидроксила, вода. Синтетическая слюда, даже раскалённая докрасна, не выделяет газов, а это позволяет использовать её в нагревающихся электровакуумных приборах.[28]
Пластины из синтетической слюды прозрачны, однородны и легко сгибаются. Применение их повышает надёжность электрических машин, уменьшает потери тока.[28]
Стоя по колено в бледно-голубой холодной воде, я целый день промывал золото. Набирал в ладони песок, зачерпывал воду и, слегка наклонив ладони, смотрел, как она стекала. <...> Потом мне сказали, что это не золото, а слюда, но ощущение холодной горной воды, жаркого солнца, чистого дна отмели и тихого счастья старателя ― осталось.[30]
Синтетическая слюда фторфлогопит по качеству превосходит природную, поскольку совсем не содержит воды. Вода, точнее ― гидроксильная группа в ней, полностью замещена фтором. Поэтому искусственная слюда не боится высоких температур, не выделяет газов и не вспучивается, как природная...[33]
Ежегодно в мире добывается более 150 тысяч тонн слюды, но из этого количества выход доброкачественной листовой слюды составляет едва ли семь процентов. И на этих семи процентах держится вся мировая электротехническая промышленность.[33]
...гора вся сверкала в лучах заходящего солнца, как будто состояла из чистого золота. Я давай набирать сиявшие под ногами слитки и набивать ими карманы, но камни крошились, расслаивались, это была слюда.[36]
— Марина Москвина, «Небесные тихоходы: путешествие в Индию» (повесть), 2003
...когда он рассматривал гибкую слюду и слоистый обломок раковины, ему пришло в голову, что переливы перламутра связаны с его многослойностью. С тем, что он состоит из нескольких тонких слоев с различным сопротивлением свету.[37]
...пуговица Наполеона в виде мухи с крылышками, средняя часть туловища которой была сделана из изумруда, головка из золота, а крылышки из прозрачной слюды с прожилками из платиновой проволоки.[38]
Далее: авантюрин, мерцающий искорками вкраплённой слюды («искряк», или «златоискр» по-старому)...[39]
— Василий Авченко, «Кристалл в прозрачной оправе». Рассказы о воде и камнях, 2015
У юного Фадеева была партизанская кличка «Булыга», а в его «Разгроме» шашка «блестела, как слюда» (Фадеев, кстати, ― недоучившийся горняк).[39]
— Василий Авченко, «Кристалл в прозрачной оправе». Рассказы о воде и камнях, 2015
...многие названия <минералов> похожи на поэтические неологизмы, когда ты можешь не знать значения слова (его может вообще не быть), но само звучание уже даёт некоторое эмоциональное впечатление. Слюда, смешное старое слово.[39]
— Василий Авченко, «Кристалл в прозрачной оправе». Рассказы о воде и камнях, 2015
Гранит, собственно называемый, состоит из кварца, полевого шпата и чёрной слюды и составляет кряжи гор, часто на земном шаре встречающиеся, некоих камень не столь тверд, как первый; им устланы берега Невы, Фонтанки и Екатерининского канала. Дресва, слабый в своем составе гранит, изобилующий слюдяными частицами, употребляется к мытью деревянных полов и в литейные меди формы. Все сии находятся или происходят от первоначальных гор.[2]
— Василий Зуев, из учебника «Начертание естественной истории», 1785
Далее уже видите только гнейсы, прорезанные гранитами, сиенитами и жилами белого и серого кварца, и в одном только месте ― роговообманковый сланец. Гнейсы все могут отчетливо делиться на параллельные слои из чистых кварцевых зерен вперемежку с зернами желтоватого полевого шпата и листочками слюды. Граниты чрезвычайно разнообразны, начиная от крупнозернистой смеси темно-красного полевого шпата в смеси с дымчатым кварцем и редкими следами слюды и кончая самым мелкокристаллическим гранитом, изобилующим слюдою. Эти гнейсы, вперемежку с гранитами и жилами кварца, тянутся вплоть до Култука; они занимают огромное пространство, так как простираются и по берегам Иркута верст на 12 от Куликова ключа до р. Зазари, а здесь по Тункинскому тракту встречаются повсеместно на протяжении 30 верст.[9]
Эти <пегматитовые> жилы, как ветви дерева, расходились в стороны от гранитного очага, прореза́ли в разных направлениях поверхностные части гранитного массива, врывались в сковывавшую оболочку других пород. Кристаллизация таких жил шла приблизительно при 700–500°. Здесь уже не было больше сплава в полном смысле этого слова, не было и чистого водного раствора: это было особое состояние взаимного растворения и насыщения огромными количествами паров и газов. Но затвердевание этих жил шло далеко не просто и не так скоро. Оно начиналось по стенкам с окружающими породами и медленно шло к середине, всё более суживая свободное пространство жилы. В одних случаях получались крупнозернистые массы, в которых отдельные кристаллы кварца и полевого шпата достигали величины трёх четвертей метра, а пластинки чёрной или белой слюды — размеров большой тарелки. В других отдельные минералы сменялись в строгой последовательности, но чаще всего получались те удивительные структуры, которые принято называть письменным гранитом или еврейским камнем...[23]
Лишь второстепенные (по количеству) минералы, да и то не во всех типах пегматитов, существенно отличаются по составу, так как содержат в себе ценные редкие химические элементы, часто в ассоциации с минералами, содержащими летучие компоненты. Так, например, в гранитных пегматитах в дополнение к главнейшим породообразующим минералам (полевые шпаты, кварц, слюды) наблюдаются фтор- и борсодержащие соединения (топаз, турмалин), минералы бериллия (берилл), лития (литиевые слюды), иногда редких земель, ниобия, тантала, олова, вольфрама и др.[40]
Слюда ― это не один минерал, а обширная группа минералов ― алюмосиликатов, имеющих однотипное слоистое строение. Они легко расщепляются на тонкие листы с гладкой поверхностью; чем поверхность больше, тем выше ценится слюда. В земной коре обильно представлены слюды, их почти четыре процента от общей ее массы, но пригодной для добычи слюды несравнимо меньше. Из многочисленных природных слюд наибольшее промышленное значение имеют мусковит, флогопит, а также литиевые слюды: лепидолит и циннвальдит. Их добыча идет полным ходом, тем не менее во многих странах слюду (белый флогопит) получают и синтетически. Более того, исследования, цель которых ― разработка и усовершенствование синтеза слюд, ― продолжаются почти повсеместно. В чем преимущества синтетической слюды? В отличие от естественной в ней отсутствуют газовые включения и связанная, в виде гидроксила, вода. Синтетическая слюда, даже раскаленная докрасна, не выделяет газов, а это позволяет использовать ее в нагревающихся электровакуумных приборах. Она неплохо держит вакуум. К тому же она чище лучших природных слюд, имеет большую теплостойкость (до 1000°C против 600-700°C) и лучшие диэлектрические характеристики. Пластины из синтетической слюды прозрачны, однородны и легко сгибаются. Применение их повышает надежность электрических машин, уменьшает потери тока.[28]
Оказывается, на заводах искусственных минералов можно не только дублировать природу, но и улучшать ее. Синтетическая слюда фторфлогопит по качеству превосходит природную, поскольку совсем не содержит воды. Вода, точнее ― гидроксильная группа в ней, полностью замещена фтором. Поэтому искусственная слюда не боится высоких температур, не выделяет газов и не вспучивается, как природная, в условиях высокого вакуума, а по изоляционным свойствам не уступает лучшим сортам слюды природной. Размеры готовых к техническому употреблению пластинок достигают 40-50 квадратных сантиметров. Ежегодно в мире добывается более 150 тысяч тонн слюды, но из этого количества выход доброкачественной листовой слюды составляет едва ли семь процентов. И на этих семи процентах держится вся мировая электротехническая промышленность. Радиолампы, конденсаторы, волноводы, сопротивления не могут работать без слюдяной пластинки. Синтетическая слюда, обладающая более высокими качествами, чем натуральная, стала незаменимым материалом в современной технике.[33]
— Игорь Пеков, «Минералогия литофильных редких элементов», 2014
Там же я нашёл плоские шестиугольные фрагменты кристаллов вермикулита ― слюды, которую используют в строительстве, и великолепную псевдоморфозу ортоклаза по слюде же. Псевдоморфоза ― «ложная форма»: ортоклаз, один из «полевых шпатов», вытеснил своим твёрдым красным мясом кристалл слюды, приняв её форму, от природы ортоклазу не свойственную.[39]
— Василий Авченко, «Кристалл в прозрачной оправе». Рассказы о воде и камнях, 2015
В 240 верстах вверх по реке Витиме находится слюдяная ломка. Слюду добывают в скалах с немалым трудом и находясь ее слоями в фут толщиной и 1,5 аршин поперек кристалла. Живущий в деревне Витимской, купец Ширяев, ежегодно отправляет артель для добывания слюды, которая не находится на откупе или под запрещением, как например, Вилютная каменная соль; каждому дозволено ломать и продавать её без пошлины. В прошлом году Ширяев послал туда 27 вольнонаемных работников на хозяйском судне, с харчами и инструментами; по условно каждому работнику принадлежал 1 пай и 10 паев хозяину. Во всё лето добыли 111 пудов чистой слюды, следовательно, по 3 пуда на пай, который покупался хозяином за 200 рублей; от мелочной перепродажи он может выручить 300 р. за пуд, т. е. 900 за пай.[3]
Изнутри окна заслонялись втулками, обитыми красною материею, а с наружной стороны железными ставнями; последнее было в обыкновении в каменных домах в Москве и служило предохранением от пожаров. Вместо стекол употребляли чаще слюду, которая вставлялась в окна широкими и тонкими кусками. Самый простой способ вставки слюдяных кусков был посредством снурков. Но они располагались иногда с большим искусством и нарядностью; делался железный крест, около которого во все стороны расходились жердочки в виде различных фигур; в эти фигуры вставлялись кусочки слюды; таким образом, окна были образчатые, когда слюда была вставлена четвероугольными кусочками, репьястые, когда вставляли ее репейками. Слюду расписывали красками и фигурами птиц, зверей, трав, листьев и проч. Стекла были мало в употреблении: до открытия стеклянных фабрик при Алексее Михайловиче стекло исключительно доставлялось из-за границы и потому вошло в употребление для окон в Новгороде раньше, чем в Москве.[7]
— Николай Костомаров, «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях», 1860
Многие кристаллы очень легко делятся по плоскостям, параллельным их граням, ― листятся по этим направлениям. Обыкновенно об этом говорят как о строении кристаллов, именно утверждают, что кристаллы состоят из слоев. Но чем совершеннее кристалл и его листопрохождение, тем он ближе к тому, что может разделиться в каждой точке, какую бы мы ни взяли; такова, например, слюда.[10]
В земной коре обильно представлены слюды, их почти четыре процента от общей ее массы, но пригодной для добычи слюды несравнимо меньше. Из многочисленных природных слюд наибольшее промышленное значение имеют мусковит, флогопит, а также литиевые слюды: лепидолит и циннвальдит. Их добыча идет полным ходом...[28]
Другой плебей земной коры ― полевой шпат, целая группа полевых шпатов. Именно полевой шпат и кварц, посыпанные перечной пряностью слюды, ― например, биотита (название чёрной слюды биотита отсылает к био, к живой природе, и это очень правильно), ― образуют гранит, его красный оттенок ― как раз от полевого шпата. Биотит ― слюда чёрная. Мусковит ― светлую слюду ― раньше называли «московитом», московской слюдой. Когда-то мусковит использовали вместо стёкол в окнах, в 1930-х начали употреблять в авиационных моторах в качестве термостойких прокладок. Стране требовалось много моторов и много слюды. Отряды искусанных мошкарой геологов безостановочно лазили по Сибири, изучая пегматитовые жилы.[39]
— Василий Авченко, «Кристалл в прозрачной оправе». Рассказы о воде и камнях, 2015
Кусочек слюды
...на утро перебравшися за Волгу, хотѣли побывать на Соковскихъ горахъ: однако гололедица приказала намъ сидѣть дома. Lapis specularis. Plun. И такъ нѣкоторые несправедливо пишутъ, что въ сихъ горахъ находится слюда, которая отъ гипса вовсе разнится.[42]
Уралъ изобиловалъ кварцомъ, а Сакмарскія горы шифернымъ и песчанымъ камнемъ, въ которыхъ мното примѣшано было слюденыхъ частицъ; по чему мы твердую полагали надежду къ отысканію тутъ слюды; но Зелаирскій мѣдный рудникъ, верстахъ въ пяти отъ Сакмары находящійся, родилъ въ насъ противныя мысли: ибо проходные въ семъ рудникѣ нарочито были глубоки, и штольны въ перпендикулѣ до пятнадцати саженъ имѣли; однако нигдѣ не видно было приращенія въ слюденыхъ кускахъ: но начиная отъ самой поверьхности до подошвы рудника, гдѣ только попадалася слюда, вездѣ была чрезмѣрно мѣлка. Правда: въ Оренбургской топографіи о разныхъ слюденыхъ мѣстахъ упоминается: но всѣ они не настоящую слюду, но селенитъ, или такъ называемое Маріино стекло въ себѣ содержатъ, и что не иное есть, какъ прозрачный слоистый гипсъ; о чемъ всякому извѣстно.[1]
— Иван Лепёхин, «Продолженіе Дневныхъ записокъ путешествія...», 1770
При переѣздѣ чрезъ рѣчку Таулы, впадающую въ Сакмару, не подалеку отъ ея вершинъ, не безъ отрады видѣли подтвердившуюся нашу догадку о слюдѣ, которой мы быть около Сакмарскихъ падей надѣялися. Вышедшій холмъ на верьху своемъ показывалъ немалыя кварцовыя каменья, которыхъ междуумки наполняли жилки истинной слюды. Но какъ они только представляли овершье слюды, то и не можно было видѣть совершеннаго ея положенія; однако по разбитіи камней видѣли, что однѣ жилки стояли ребромъ, другія имѣли горизонтальное положеніе; а иныя лежали понурно. Самые большіе лоскутки оказывалися не болѣе двухъ дюймовъ. Можетъ статься, что глубина покажетъ большія глыби и годныя къ употребленію.[1]
— Иван Лепёхин, «Продолженіе Дневныхъ записокъ путешествія...», 1770
Поблизости Щёк торчит из речного русла довольно высокий утесистый столб, который прибрежные жители, в знак признательности, называли Пьяным Бычком, потому что за несколько лет, к немалой их радости, разбилось об него по неосторожности кормчего судно с хлебным вином, причем, они, разумеется, поживились частью дорогого груза. Этот памятник столь занимательного кораблекрушения объехали мы благополучно и при заметно уменьшившейся быстроте течения проплыли мимо устья Витима, реки, знаменитой по добываемой на её берегах слюде, а ещё более по превосходным соболям, которые, после олекминских почитаются лучшими в целой Сибири.[6]
— Фердинанд Врангель, «Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю», 1841
Кроме рукописей и нужных мне даже и в лагере для справок медицинских книг, были и еще заветные для души моей вещи: была дедовская шкатулка из карельской березы для чая и сахара ― шкатулка, которую я помнил с тех пор, как стал сам себя помнить; была большая прекрасная фотография матери; был даже семейный, родовой, золотой ковчежец с мощами; он имел вид четырехугольного небольшого образа; частицы мощей были вложены под отверстия очень красивой формы правильными рядами и покрыты слюдою.[11]
— Константин Леонтьев, «Сдача Керчи в 55-м году (Воспоминания военного врача)», 1887
Бузимо к северу от Красноярска 60 верст ― целый день лошадьми ехали. Там мне вольно было жить. Место степное. Село. Окошки там ещё слюдяные; песни, что в городе, не услышишь.[15]
Но больше всего любил он Мокрушу ― то замечательнейшее место на всем свете, где в болотистом лесу, в полузалитых водою ямах, добывались нежно-голубые топазы, черные морионы и желто-винные бериллы.
— Заложу душу свою, а раскрою я эту жилу, что под Алабашку падает, и камень найду, да какой ещё!
И он действительно находил камень, то замечательные штуфы с новыми редкими минералами, то почти двухпудовый топаз-тяжеловес, то лиловую слюду с зелеными оторочками. Хрисанфыч умел бережно и аккуратно доставить домой свою добычу, уложить в сундуке все штуфы получше, а в бельё спрятать самое ценное.[26]
Я не ошибся. Уже входя в деревню, приветливо улыбавшуюся мне среди виноградников, я увидел, что здесь ценят и умеют любить камень: в каменных заборах осторожно и любовно вставлены были глыбы пегматитов со «щётками» полевого шпата и кварца, а в одном доме, у входа, в оштукатуренную стену был замурован обломок жилы с красивым розовым турмалином. Я постучался, кое-как на своём ломаном итальянском языке сговорился со стариком, хозяином дома, и мы пошли. Скоро по камням, обрамлявшим узкую тропу, я смог догадаться, что мы приближаемся к Гротта-Доджи: глаза уже разбегались при виде кусков письменного гранита с большими длинными копьями чёрной слюды...[26]
Копи слюды в Сибири разрабатывались в XVI — XVIII веках, когда слюда, особенно мусковит (белая слюда) заменяла оконное стекло и была в большом спросе. Но с развитием стеклоделия и удешевлением оконного стекла спрос на слюду падал, и в XIX веке копи слюды мало-помалу закрывались. Только в начале XX века быстрое развитие электропромышленности возобновило спрос на слюду в качестве изолятора; старые сибирские копи вновь получили значение, были обследованы, и добыча слюды на них возобновилась. Копи на речке Слюдянке разрабатывались еще до первой мировой войны, изучены и описаны несколькими геологами и действуют в настоящее время.[43]
Рядом с городом на берегу реки Келасури я нашёл целую отмель с золотоносным песком. Стоя по колено в бледно-голубой холодной воде, я целый день промывал золото. Набирал в ладони песок, зачерпывал воду и, слегка наклонив ладони, смотрел, как она стекала. Золотые пластинчатые искорки вспыхивали в ладонях, вода щекотала пальцы ног, большие солнечные зайцы дрожали на чистом-пречистом дне отмели, и было хорошо, как никогда. Потом мне сказали, что это не золото, а слюда, но ощущение холодной горной воды, жаркого солнца, чистого дна отмели и тихого счастья старателя ― осталось.[30]
...видимо, <мы> с перепугу заблудились и вместо того, чтобы устремиться по левой дороге, дунули по правой, не заметив, как она стала забирать вверх, вверх, к тому же нас увлекло еще то, что эта гора вся сверкала в лучах заходящего солнца, как будто состояла из чистого золота. Я давай набирать сиявшие под ногами слитки и набивать ими карманы, но камни крошились, расслаивались, это была слюда.[36]
— Марина Москвина, «Небесные тихоходы: путешествие в Индию», 2003
Однажды при мне к Серёже заявились совершенно темные люди, с которыми он вел какие-то переговоры. Я видел, как Сережа высыпал на стол содержимое маленького красного бархатного мешочка, в котором у него хранились драгоценности. Среди этих вещей была (как утверждал Сережа) даже пуговица Наполеона в виде мухи с крылышками, средняя часть туловища которой была сделана из изумруда, головка из золота, а крылышки из прозрачной слюды с прожилками из платиновой проволоки. Сережа очень гордился этой диковинкой.[38]
Изба, в которую ступил Андрей, ничем, кроме обширности, не отличалась от тех, какие видим ныне в деревнях. Но кровать под холщевым занавесом, заменявшая полати, окна, в которых вместо стекол были кусочки слюды, скрепленные выведенными в узор жестяными пластинками, и несколько медной посуды на полках показывали, что хозяин не простой поселянин.[4]
Впрочем, ветхому жилищу великокняжескому придавали какую-то мрачность ржавое железо решеток, ограждающих окна, тусклый мат их слюды, оправленный в свинец, преклонные теремки, уходящие в ветхий гроб свой, крышу, по которой время разбросало клочки зеленого и порыжелого моха.[5]
Совсем свечерело, и бледная луна осветила голубую великолепную ночь. Был легонький вешний морозец, покрывший проталины тонкою, хрупкою слюдой. Гость и хозяйка вышли на крыльцо. <...>
Какие этой порой бывают ночи прелестные, нельзя рассказать тому, кто не видал их или, видевши, не чувствовал крепкого, могучего и обаятельного их влияния. В эти ночи, когда под ногою хрустит беленькая слюда, раскинутая по чёрным талинам, нельзя размышлять ни о грозном часе последнего расчета с жизнью, ни о ловком обходе подводных камней моря житейского.[8]
― Да желаете сегодня после обеда? Вот я, как в церкви отзвонят, так и пойду обедать, а уж после обеда и спать не лягу. Так сразу после обеда и поедемте. Муха у меня для ловли есть зелёная, со слюдой для блеску и во с какими усами! Из зелёного шёлку свертел, усы из конского волоса. На удивление муха! Только ленивая рыба разве на такую муху не бросится.
― Едемте.[12]
Вспыхнули верхушки зыбких волн, бежавших к нашему берегу, засверкал береговой песок с черными пятнами ямщичьих лодок и группами людей и лошадей у водопоя. Косые лучи скользнули по убогим лачугам, отразились в слюдяных окнах, ласково коснулись бледного, восхищенного лица мальчика… А в расселине между горами уже ясно продвигалась часть огненного солнечного круга, и на нашей стороне весь берег радовался и светился, сверкая, искрясь и переливаясь разноцветными слоями сланцевых пород и зеленью пушистых сосен… Но это была лишь недолгая ласка утра. Еще несколько секунд, и дно долины опять стало холодно и сине. Река погасла и мчалась опять в своем темном русле, бешено крутя водоворотами, слюдяные окна померкли, тени подымались все выше, горы задернули недавнее разнообразие своих склонов одноцветною синею мглою. Еще несколько секунд горела на нашей стороне одинокая вершина, точно угасающий факел над темными туманами… Потом и она померкла.[13]
Подземный ход становился все уже и круче. Насчитали более двухсот ступеней, а спуск продолжался, и казалось, конца ему не будет. Снизу веяло душною сыростью. Леонардо ударял заступом в стены, прислушиваясь к звуку, рассматривая камни, слои почвы, яркие слюдяные блестки в жилах гранита.
― Страшно? ― спросил он с ласковой улыбкой, чувствуя, как Франческо прижимается к нему.
― Нет, ничего, ― с вами я не боюсь.
Они вошли в маленькую ветхую домовую церковь, где еще царь Грозный молился о сыне, которого убил. Сквозь трещину свода глядело небо, такое глубокое, синее, какое бывает только на развалинах. Паутина между краями трещины отливала радугой, и, готовый упасть, едва висел на порванных цепях сломанный бурею крест. Оконницы слюдяные ветром все выбило. В дыры налетали галки, вили гнёзда под сводами и пакостили иконостас. Одна половина царских врат была сорвана. В алтаре перед престолом стояла грязная лужа.[14]
В пещере в это время устанавливали большие паровые машины и огромные генераторы электрического тока. Вверх от пещеры шли кабели, по которым ток поднимался на поверхность. Пещера превратилась теперь в огромный машинный зал, ярко освещенный большими фонарями, где десятки слесарей и механиков занимались сборкой машин, части которых были спущены в шахту. На желтоватых стенах зала и его своде крупные кристаллы полевого шпата и пластинки черной и белой слюды отражали огни фонарей, а рядом с ними тускло блестели зерна белого или дымчатого кварца.[16]
Персиков живо сполз с табурета, бросив кремальеру на полдороге, и, медленно вертя в руках папиросу, прошел в кабинет ассистента. Там, на стеклянном столе, полузадушенная и обмершая от страха и боли лягушка была распята на пробковом штативе, а ее прозрачные слюдяные внутренности вытянуты из окровавленного живота в микроскоп.[21]
Вырвали окна; резные рамы трещали под ногами, слюда рвалась, липла к сапогам.
― Узорочье ― товарыщи-и!
Разбили крышку ларя, окованного серебром, но там оказались кортели, кики, душегреи. Пихали в карманы, роясь в ларе, боярские волосники, унизанные жемчугом и лалами.
― Во где наша соль!
Всё из ларя выкидали на пол, ходили по атласу, а золотую парчу рвали на куски. Кичные очелья били о подоконники, выколачивая венисы и бирюзу.[22]
Раз как-то Марфуша и спросила:
― На Шёлковой горке это какой камень сзелена и мягкий? Если его поколотить чем тяжёлым, так он распушится, как куделя.
― Не знаю, ― говорит, ― не случалось видать такой, камень и про Шёлковую горку не слыхал.
Марфуша и объяснила:
― За прудом. Вовсе недалеко. Летом по ягоды туда ходят. Небольшая горка, а заметная. Сдаля поглядеть, так на ней ровно шёлковые платки разбросаны. А всё это тот камень действует: на солнышке-то блестит и зелёным отливает.
Юрко говорит:
― Надо поглядеть. По рассказу на слюду похоже, только зелёное тут ни к чему. Завтра же сбегаю на твою Шёлковую горку, благо день воскресный.
Марфуша рассказала, как Шёлковую горку найти, и на другой день Юрко приволок целый мешок камней.
― Видать, ― говорит, ― камень любопытный.[44]
― Нравится горка?
― Угу!
― А что еще понравилось?
― Вот, ― мальчик ткнул в штуф, добытый безвестным мастером невесть из какой ямы в Ильменских горах, ― плоский кусок жёлтого зернистого кварца с мельчайшими блестками слюды, по которому были разбросаны с причудливой прихотливостью короткие блестящие столбики чёрного турмалина, ― и вот, ― мальчик ринулся к другой витрине...[45]
Листья на берёзах истончились, стали прозрачно-золотистыми, похожими на пластинки слюды. Густой и частый осинник побагровел, поредел, и через него засквозил противоположный прилавок с соседней усадьбой (забор, ворота, зелёная крыша). Повеяло тонким и вязким ароматом, так пахла увядающая трава, тяжёлые осенние цветы, омытые ночными дождями, осыпающиеся листья.[27]
Отдельная картонка была выделена для перламутровых изделий. Семен покупал несколько видов по одной штуке и, придя домой, при помощи лупы, надфиля, бритвенного лезвия и паяльника изучал искусственный перламутр. И вот однажды, когда он рассматривал гибкую слюду и слоистый обломок раковины, ему пришло в голову, что переливы перламутра связаны с его многослойностью. С тем, что он состоит из нескольких тонких слоев с различным сопротивлением свету. Верхние — самые прозрачные для лучей, отраженных нижними, более плотными слоями, — выполняют ту же роль, что и бензиновая переливчатая пленка на поверхности лужи.[37]
Где воды пресные, прорвав скупой песок,
В зелёной впадине кипят холодным горном,
На сланце слюдяном, под очервленным тёрном
Иссохший кожаный полуистлел мешок.[46]
Ни оникса, ни сарда
Не пел я никогда,
Но в недрах Сен-Готтарда
Есть странная слюда. Двуцветного агата Она ценней стократ. О ней в тиши заката Спою тебе, мой брат!
Когда иглой стальною
Её уколешь ты,
Она звездой ночною
Блестнёт средь темноты. И, ранена повторно, Искрится вновь в ответ. Но не ищи в ней горна, Откуда этот свет. <...>
Не зубы леопарда,
Не для копья руду,
Но в жилах Сен-Готтарда
Ищи свою слюду.[18]
Слепило нас тогда на чёрном, как слюда, сиянье Ориона, на куполе небес, на чёрном, как слюда.
В нас молодость живёт,
и мы вернулись в лоно
земли, нам нужен хлеб и не нужна звезда,
и меркнет, догорев, сиянье Ориона
на куполе небес, на чёрном, как слюда.
Вернулись и, пока в нас молодость пребудет.
земли не предадим.[32]
1 2 3 И. И. Лепёхин. Продолженіе Дневныхъ записокъ путешествія академика и медицины доктора Ивана Лепехина по разнымъ провинціямъ Россійскаго государства въ 1770 году. Въ Санктпетербургѣ при Императорской Академіи Наукъ 1802 года
1 2 Путевые записки адмирала барона Ф. П. Врангеля. — СПб.: Исторический вестник. № 10, 1884 год
1 2 Корнилович А. О. «Записки из Алексеевского равелина» (записки, письма, роман). — М.: Рос. фонд культуры: ГАФР: Гос. истор. музей: Рос. Архив, 2004 г.
1 2 Ф. П. Врангель, «Путешествие по Сибири и Ледовитому морю». — Л.: Изд-во Главсевморпути, 1948 г.
1 2 3 Собрание сочинений Н. И. Костомарова в 8 книгах, 21 т. Исторические монографии и исследования. СПб., Типография М.М.Стасюлевича, 1904. Кн. 8, Т. 19.
1 2 Лесков Н. С. Собрание сочинений в 12 томах, Том 4. — Москва, «Правда», 1989 г.
↑ Автор стихотворения, несколько раз упоминая о «чёрном как слюда» небосклоне, однозначно имеет в виду биотит (чёрную слюду). Однако переводчик пренебрёг авторской точностью ради красоты и удобопонятности текста (мало кто из читателей понимает без словаря слово «биотит»). В результате, как последствие, образовалось другое недоразумение: стих стал более ровным, однако, если обратить внимание, — слюда в обыденном понимании никак не чёрная, скорее — блестящая или полупрозрачная.
1 2 Мессерер Б. Промельк Беллы. Сергей Параджанов. Венедикт Ерофеев. — М.: Знамя, № 4, 2013 г.
1 2 3 4 5 В. О. Авченко. Кристалл в прозрачной оправе. Рассказы о воде и камнях. — М.: АСТ, 2015 г.
↑ А. Г. Бетехтин, «Курс минералогии». — М.: Государственное издательство геологической литературы, 1951 год
↑ Пеков И. В. Минералогия литофильных редких элементов. Литий. — Москва, Издательство Академии наук СССР, Геологический факультет МГУ, 2014 г.
↑ И. И. Лепёхин. Дневныя записки путешествія доктора и Академіи Наукъ адъюнкта Ивана Лепехина по разнымъ провинціямъ Россійскаго государства, 1768 и 1769 году, в книге: Исторические путешествия. Извлечения из мемуаров и записок иностранных и русских путешественников по Волге в XV-XVIII вв. — Сталинград. Краевое книгоиздательство. 1936 г.
↑ Обручев В. А. «Мои путешествия по Сибири». — М., Л.: Изд-во АН СССР, 1948 г.
↑ Бажов П.П. Сочинения в трёх томах. Москва, «Правда», 1986 г.
Статья в Википедии
Медиафайлы на Викискладе
