Тюрьма

Тюрьма

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Новости в Викиновостях

Тюрьма — пенитенциарное (исправительное) учреждение, место, где люди содержатся в заключении и, как правило, лишены целого ряда личных свобод.

Тюрьма в афоризмах и коротких цитатах

	Если Англия ко всем своим заключённым относится так же, как ко мне, она не заслуживает иметь их вовсе.[1]
	— Оскар Уайльд

	Если тюрьма не учит заключённого жить в обществе, она учит его жить в тюрьме.[1]
	— Алан Бартолемью

	Закон есть закон. Чтобы попасть в тюрьму, совершенно не обязательно быть виновным, но чтобы выйти на свободу, совсем не достаточно просто быть невинным![2]:32
	— Альфонс Алле

	С конца 1882 года (или, может быть, с начала 1883-го) я с удовольствием пускаю в ход одну и ту же старую шутку. Когда при мне говорят: «Кстати, что-то давненько не видно такого-то!», я каждый раз отвечаю: «Он в тюрьме». Вреда от этого никакого, а меня это неизменно забавляет. Так зачем напрасно придумывать свежие остроты?[3]:50
	— Альфонс Алле

	Куда противники тюрем сажают своих противников?[1]
	— Габриэль Лауб

	Люди делятся на две половины: те, кто сидит в тюрьме, и те, кто должен сидеть в тюрьме.[1]
	— Марсель Ашар

	Меня тревожат не те люди, которые сидят в тюрьме. Меня тревожат люди, которые не сидят в тюрьме.[1]
	— Артур Гор

	Об этом человеке известно только, что он не сидел в тюрьме, но почему не сидел — неизвестно.[1]
	— Марк Твен

	Стоило бы подумать о каре пожизненного заключения, усугубленного искусственным продлением жизни.[1]
	— Станислав Ежи Лец

	Тюрьма — недостаток пространства, возмещаемый избытком времени.[1]
	— Иосиф Бродский

	Самая большая тюрьма, в которой живут люди, — это боязнь того, что подумают другие.
	— Дэвид Айк

	Тюрьма — место антикультуры, антицивилизации. Здесь добро — зло, ложь — правда. Здесь отребье воспитывает отребье, а приличные люди ощущают себя глубоко несчастными, т.к. ничего не могут сделать внутри этой отвратительной системы
	— Михаил Ходорковский

Тюрьма в прозе

Когда я остался один и защёлкнулся замок в двери, я занялся осмотром камеры. Он не занял много времени. Кровать оказалась железной и привинченной к стене, стол и стул подъемные и тоже железные, и тоже приделаны к стене. Затем судно, тоже железное. Новостью были для меня кран для воды и раковина под ним, и газовый рожок, и пуговка у двери для звонка. Но тюрьма все-таки была тюрьмой, и не скажу, чтоб я чувствовал себя счастливым. Теперь, когда я пишу эти записки, мне противно все в этом страшном, мерзком доме. Противны его железные ворота и решетки, противны и полковник, и его помощник, и все старшие и надзиратели. <...> Если взглянуть на дом предварительного заключения с птичьего полета, то его можно принять за фабрику: внутренний (надворный) фасад с маленькими окнами совсем фабричный; но железные решетки в окнах открывают секрет тюрьмы...[4]

— Николай Шелгунов, «Воспоминания», 1884

	В древности человеческая злоба и темнота заключила Апостолов Петра и Павла в тюрьму. Ныне она воздвигла Петропавловские крепости.[5]
	— Саша Чёрный

Когда у общества нет определенных взглядов на что-нибудь, то приходится считаться с его настроением. Общество всегда возмущалось тюремными порядками и в то же время всякий шаг к улучшению быта арестантов встречало протестом, вроде, например, такого замечания: «Нехорошо, если мужик в тюрьме или на каторге будет жить лучше, чем дома». Если мужик часто живет дома хуже, чем на каторге, то по логике такого замечания каторга должна быть адом. Когда арестантам давали в вагонах вместо воды квас, то это называлось «нянчиться с убийцами и поджигателями» и т. п.

— Антон Чехов, «Остров Сахалин», 1893

Вот клейкая полевая гвоздика, которую в поле и не заметишь, сиреневые левкои, жёлтый львиный зев, и чудится: в раструбе цветка копошится пчела, вытягивая хоботком сладкий нектар, кукушкины слёзки дрожат на тоненьких волосках, даже красные метёлки щавеля украшают букет. И как много в нём васильков — любимых цветов Марии Ильиничны. И вот уже не букет перед нею, а освещённый солнцем луг с травой по колено, и в траве цветы, цветы, а над лугом опрокинут океан воздуха, и какой это воздух! Вкус и аромат особенно умеют ценить люди, посидевшие в тюрьме. Так пахнет свобода, так благоухает сама жизнь.[6]

— Зоя Воскресенская, «Сердце матери», 1965

	Иногда происходящее в тюрьме кажется моделью нашей обычной жизни «за забором», доведённой до гротеска. У нас сегодня и на свободе часто трудно отличить рэкетира от сотрудника официальной структуры. Да и есть ли оно, это отличие, для обычного человека?
	— Михаил Ходорковский

	Каторга говорит, что в кандальной тюрьме не мало таких, которые в бегах питались с голоду мясом убитых или умерших товарищей. Мне показывали несколько таких, которые винились каторге, а один из них, на которого все указывали, что он ел мясо умершего от изнурения товарища, когда я спросил его, правду ли про него говорят, отвечал мне: — Всё одно птицы склюют. А человеку не помирать же![7]
	— Влас Дорошевич, «Сахалин (Каторга)»

В одиночных тюрьмах, в каких-нибудь проклятых «усовершенствованных» Крестах, где нервы у всех взвинчены, кто-то что-то крикнул, кому-то послышалось: — Пожар! И через три минуты вся тюрьма в ужасе. Ломятся в двери. Отовсюду несутся вопли. Каждому ясно представляется огонь, тюрьма пылает как костёр, он видит уже, как заживо сгорает, жарится в своей камере. Кто-то крикнул: — Контрреволюция! И Петроград кидается на улицу, хватается за оружие, кричит, вопит. Весь город — сумасшедший дом. Петроград нуждается больше всего в одном продовольственном грузе. Срочном. Спешном. Не в очередь. В нескольких вагонах брома. В нескольких вагонах хлоралгидрата.[8]

— Влас Дорошевич, «Петроград», 1917

	Русская Февральская революция 1917 года раскрыла все тюрьмы для политических заключённых. Не может быть никакого сомнения в том, что этому содействовали главным образом вышедшие на улицу вооружённые рабочие и крестьяне, частью в синих блузах, частью же переодетые в серые солдатские шинели. Эти революционные труженики требовали проведения в жизнь амнистии...
	— Нестор Махно, «Воспоминания»

	Система исполнения наказаний отвечает за что угодно, кроме главного – снижения уровня рецидивной преступности, восстановления нормальной человеческой личности. Именно поэтому в «зонах» до сих пор делают из людей зомби - несамостоятельных, лишённых реальных трудовых и социальных навыков. В общем, идеальную криминальную «пехоту»
	— Михаил Ходорковский

Тюремные новости разносятся необыкновенно быстро. Это своего рода телеграф, в котором, впрочем, электрическая проволока и все другие аппараты весьма успешно заменяются одним только языком. В тюрьме, среди одуряющего однообразия жизни, каждое приключение ― вроде того, что две арестантки за что-нибудь подрались, или один арестант стащил у другого рубаху ― считается уже новостью, которая тотчас передается на другие этажи и отделения.[9]

— Всеволод Крестовский, «Петербургские трущобы» (Часть 6), 1867

У них нет баррикад, но у них философские системы, взрывающие мир, и поэмы, его заново творящие. Сумасшедший поэт Гёльдерлин тридцать лет подряд упражняется на немом клавесине. Духовидец Новалис до конца своих дней сидит за решёткой банка. Ни Гёльдерлин своей тюрьмой, ни Новалис своей ― не тяготятся. Они ее не замечают. Они свободны. Германия ― тиски для тел и Елисейские поля ― для душ. Мне, при моей безмерности, нужны тиски.[10]

— Марина Цветаева, «О Германии», 1919

Каждый год в самые жаркие летние недели, особенно после ливня, когда горячий асфальт дымится, когда воздух можно брать в руки и выжимать, словно банное полотенце, я вспоминаю общую камеру «Матросской Тишины». Это помогает мне понять, где на самом деле тюрьма, а где свобода. В такие дни под сводами Общей Хаты — невыносимая духота. Опустив головы, люди неподвижно сидят на полу, на корточках. Нижний, по самому дну, слой воздуха не так пуст и горяч. На втором ярусе вообще невозможно дышать. Сигареты не горят. Любая попытка пошевелить рукой или ногой вызывает обильное потоотделение. Пайку и баланду никто не жрет. Опытные, со стажем, арестанты для подкрепления сил советуют соседям размешивать сахар в небольшом количестве воды и глотать этот раствор. Влага выходит через поры тела, а полезная глюкоза остаётся в организме...[11]

— Андрей Рубанов, «Сажайте, и вырастет», 2005

	И здесь, в тюрьме, обыденность пробивала какую-то свою колею, и постепенно койка и камера делались для каждого точно домом, и люди окутывались особым тюремным покрывалом, какой-то смесью равнодушия и отчаяния. — «Воспоминания»
	— Сергей Фудель

Ссыльные, которых выманивает из тюрем весенняя кукушка, не придают ей никаких метафорических названий; но представление её неразрывно связывается у них с представлением о побеге, и каждый верит, что в голосе этой птицы есть какие-то волшебные чары. И точно, чары в нём есть, — это чары весны, от которых хочется больше, чем когда-нибудь, дышать свежестью поля, прохладою леса, простором степи. А голос кукушки — первая весть о весне. Тусклые тюремные окошки перестали покрываться толстою корою льда, в котором алмазными искрами зажигалось на несколько минут зимнее солнце, но зато сквозь оттаявшие стёкла виднее зубчатые железные решётки. По ночам кандалы не стынут на ногах и ноги не зябнут, но железо их стало как будто ещё тяжелее и несноснее. Толстые па́ли, стоящие вокруг тюрьмы сплошною стеной, не пускают ростков, когда и на арестантском дворе начинает зеленеть трава. Они ещё досаднее загораживают простор, чем это было зимою. А кукушка зовёт и зовёт откуда-то издали, напоминая о глухих зелёных тропинках, вьющихся по горным ущельям, о тёмных лесных чащах, о журчанье вольных, рек и ручьёв. Как же не назвать этого голоса волшебным?!

— Михаил Михайлов, «Сибирские очерки», 1864

Вспомнилась Павлу надпись, какую он видел почти во всех камерах тюрем и бараках лагерей, где ему довелось побывать: «Будь проклят тот навеки, кто выдумал, что тюрьма исправит человека». Был у них в камере адвокат по фамилии Кац, который любил порассуждать о пенитенциарной системе. О том, что без нее современное общество не может существовать. Но Павлу думалось, что если человек осужден на небольшой срок, то он может в тюрьме исправиться, но когда впереди годы и годы, когда впереди нет никакой надежды, когда не на что рассчитывать, — человек как бы обрастает корой и уже совсем выключен из жизни.

— Владимир Киселёв, «Человек может», 1960

Я уже говорил о том, как я ненавижу границы. Но еще более мне ненавистны тюрьмы. Пожалуй, так, как тюрьмы ненавидят сибиряки, их не ненавидит никто. Красавицу Сибирь, насилуя ее, делали тюрьмой народов. Одним из самых счастливых впечатлений моей юности был день, когда молодёжь, приехавшая на строительство в Сибирь после смерти Сталина, разламывала бульдозерами проволочные заграждения вокруг бывших лагерей.[12]

— Евгений Евтушенко, «Волчий паспорт», 1999

― Наши желания и есть наши тюрьмы, понял? Мегаломания ― вот тюрьма! Всем тюрьмам тюрьма! Хочу денег! Хочу власти! Желаю благополучия! Мечтаю преуспеть! Реализоваться! Хочу самую красивую жену и самых послушных детей! Хочу новых штанов! Золотых часов! Желаю особняков в Малибу, требую полотен Матисса на стенах! Хочу трёх женщин в одной постели! Хочу толпы, славящей мой гений! Вот где ― тюрьмы. Вот где страшные зависимости, камеры, из которых мудрено выйти. Каждый из нас сидит в тысячах тюрем одновременно! Чтобы это понять, мне понадобилось сесть в самую простую…[13]

— Андрей Рубанов, «Сажайте, и вырастет», 2005

Тюрьма в стихах

	Взгляните на меня: я сед; Но не от хилости и лет; Не страх внезапный в ночь одну До срока дал мне седину. Я сгорблен, лоб наморщен мой; Но не труды, не хлад, не зной ― Тюрьма разрушила меня. Лишенный сладостного дня, Дыша без воздуха, в цепях, Я медленно дряхлел и чах, И жизнь казалась без конца.[14]
	— Василий Жуковский, «Шильонский узник», 1821

	Напрасно грудь Полна желаньем и тоской: То жар бессильный и пустой, Игра мечты, болезнь ума. На мне печать свою тюрьма Оставила… Таков цветок Темничный: вырос одинок И бледен он меж плит сырых, И долго листьев молодых Не распускал, всё ждал лучей Живительных.[15]
	— Михаил Лермонтов, «Мцыри», 1839

	И за стеной тюрьмы — тюремное молчанье, И за стеной тюрьмы — тюремный звон цепей; Ни мысли движущей, ни смелого воззванья, Ни дела бодрого в родной стране моей![16]
	— Михаил Михайлов, «И за стеной тюрьмы...», ~1863-1864

	Каждый вечер, только солнышко зайдёт — Из тюрьмы несётся голос молодой. Что за голос! Что за песни он поёт, Этот юноша с кудрявой головой!
	— Степан Петров-Скиталец, «Каждый вечер…», 1902

	За родом род покорно вымирал, Тюрьма пустела, окна зарастали Травой и мальвой, редко выпадал Из свода камень.[17]
	— Николай Тихонов, «Утопия ужаса», 1919

	Россия… Вольница. Тюрьма. Храм на бассейне. Вера в слово. И нет могильного холма У Гумилёва. Загадка. Горе от ума. Тюрьма народов. Наций драма. И нет могильного холма У Мандельштама.[18]
	— Глеб Горбовский, «Безглагольное», 1989

См. также

• Тюрьма народов
• Преступление и наказание

Примечания

1. 1 2 3 4 5 6 7 8 Большая книга афоризмов (изд. 9-е, исправленное) / составитель К. В. Душенко — М.: изд-во «Эксмо», 2008.
2. ↑ Юрий Ханон Два процесса. — СПб.: Центр Средней Музыки, 2012. — 568 с.
3. ↑ Alphonse Allais: mots, propos, aphorismes En Verve. — Paris, Conde-sur-Noireau: Horay, 2004. — 128 с. — ISBN 2-7058-0344-0
4. ↑ Н. В. Шелгунов, Л. П. Шелгунова. М. Л. Михайлов. Воспоминания. В двух томах. Том первый. — М., «Художественная литература», 1967 г.
5. ↑ Саша Чёрный «Деликатные мысли (1906-1908)» (рус.). lit-info.ru (2007). Проверено 19 сентября 2013.
6. ↑ Воскресенская З.И. «Сердце матери». Минск: «Юнацтва», 1986 г.
7. ↑ Новодворский В., Дорошевич В. «Коронка в пиках до валета». Каторга. — СПб.: Санта, 1994 год.
8. ↑ Дорошевич В. М., При особом мнении. — Кишинёв: Издание товарищества «Бессарабское книгоиздательство», 1917 г. — С. 63.
9. ↑ Крестовский В.В. «Петербургские трущобы. Книга о сытых и голодных». Роман в шести частях. Общ. ред. И.В.Скачкова. Москва, «Правда», 1990 г. ISBN 5-253-00029-1
10. ↑ М.И. Цветаева. Проза поэта. — М.: Вагриус, 2001 г.
11. ↑ А. В. Рубанов. «Сажайте, и вырастет». — СПб.―М.: «Лимбус Пресс», 2006 г.
12. ↑ Евгений Евтушенко, «Волчий паспорт». — М.: Вагриус, 1999 г.
13. ↑ А. В. Рубанов. «Сажайте, и вырастет». — СПб.―М.: «Лимбус Пресс», 2006 г.
14. ↑ Жуковский В. А. Полное собрание сочинений и писем. — М.: Языки славянской культуры, 2000 г.
15. ↑ М. Ю. Лермонтов. Полное собрание сочинений: В 5 т. — М. Л.: Academia, 1935-1937 гг.
16. ↑ Михайлов М.Л. Избранное (Подготовка текста и примечаний Г.Г. Елизаветиной). Москва, «Художественная литература», 1979 г.
17. ↑ Н.С.Тихонов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. — Л.: Советский писатель, 1981 г.
18. ↑ Владимир Бондаренко. «Покаяние грешного Глебушки». — М.: «Наш современник», №12, декабрь 2003 г.