Стани́слав Е́жи Лец (6 марта 1909 — 7 мая 1966) — выдающийся польский сатирик еврейского происхождения, поэт, афорист XX века.
«Лец» — на идише «шут, клоун, пересмешник».
Думает ли хоть иногда матадор на арене, что он сражается с бифштексами и ростбифами?[6]
Дурак — это человек, считающий себя умнее меня.
Душно! Откройте окна. Пусть эти во дворе тоже почувствуют.
Дьявол коварен — он может явиться к нам просто в образе дьявола.
Дьявол в аду — образ положительный.
Дьяволы состоят из падших ангелов и выдвиженцев из людей.
Е
Его мысль — чистое наслаждение. Никого не оплодотворяет.
Если б козла отпущения можно было ещё и доить!
Если бы можно было отоспать смерть в рассрочку!
Если бы повысилось искусство вести беседу, понизилась бы рождаемость.
Если бы хоть со дна всё выглядело возвышенно!
Если видишь человека насквозь — знаешь, кто за ним стоит.
Если всё должно сходиться, что-то должно не сходиться.
Если заявить: «Святых нет!», обидятся даже атеисты.
Если искусство не замыкается в четырёх стенах комнаты, его могут замкнуть в четырёх стенах камеры.
Если кричат: «Да здравствует прогресс!», всегда справляйся: «Прогресс чего?»
Если людоед пользуется вилкой и ножом — это прогресс?
Если не можешь изменить ситуацию — измени своё отношение к ней (принадлежит английскому философу, поэту, художнику Уильяму Блэйку,28 ноября 1757 — 12 августа 1827).
Если нужно бить тревогу — бей, даже если у тебя нет в штате звонаря.
Есть пьесы настолько слабые, что никак не могут сойти со сцены.
Если смотришь на мир прищурившись, легче скрыть слёзы.
Если убрать из истории всю ложь, то это не значит, что останется только правда. В результате может вообще ничего не остаться.
Если уж набрал в рот воды, то, по крайней мере, никого потом не оплёвывай.
Если фата-моргана окажется реальностью, требуйте возмещения морального ущерба.
Если человек обнаружил в себе нечто ценное, обязан ли он сообщить об этом в ближайшее отделение милиции?[6]
Ещё ни один бог не пережил утраты верующих в него.
Ж
Жаль, что в рай надо ехать на катафалке!
Жизнь вынуждает человека многое делать добровольно.
«Из одного креста можно было бы сделать две виселицы», — с презрением сказал специалист.
Из одной системы нам ещё долго не выбраться — из Солнечной.
Из раны, неудачно нанесённой деспоту, льётся море чужой крови.
Из рая выгнали только Адама и Еву. Как же выбрались оттуда на свободу львы, орлы, блохи, обезьяны и т. д.? И даже яблоки?
Из скромности считал себя графоманом, а был доносчиком.
Изучайте опыт орнитологов: чтобы писатели могли развернуть крылья, они должны получить возможность пользоваться перьями.
Иногда кажется, что в нас живет некто, поселившийся по распоряжению властей.
Иногда меня дьявол искушает поверить в Бога.
Иногда надо замолчать, чтобы тебя выслушали.
Иногда накапливается столько мусора, что выбрасывать его кажется расточительством.
Иногда ночь бывает слишком темна, чтобы её заметить.
Иногда преступлением является как раз алиби.
Иногда сатире приходится восстанавливать то, что уничтожил пафос.
Иногда так хочется стукнуть кулаком по столу, но в последний момент замечаешь, что расплескал бы чей-то десерт.
Иногда юморист впадает в отчаяние: ему не удается быть смешнее, чем пафос других.
Иногда я перестаю верить в синеву небес: мне кажется, что это пространство, идеально покрытое синяками.
Интеллектуальный провинциализм — попытки мыслить за пределами мозга. [10]
Иные из тех, кто боится взглянуть в глаза будущему, не подозревают, что будущее может показать им зад.
Искусство идёт впереди, а за ним — конвойные.
Исполняются самые смелые наши мечты. Теперь очередь за несмелыми.
Истина обычно лежит посередине. Чаще всего без надгробия.
Иуды тоже научились носить кресты.
К
Каждая метла постепенно сметается сама.
Каждый родится с задом, годным для трона.
Как видно, в аду есть и вход, и выход, коль скоро можно пройти через ад.
Как перевести вздох на другие языки?
«Как следует себя вести, — спросил мой знакомый, — если застаёшь у себя дома любовника своей жены в постели с чужой женщиной?»
Как хотелось бы многим покинуть самих себя в минуту опасности!
Как упражнять память, чтобы научиться забывать?
Кандалы не любят приковывать внимание.
Каннибалы любят мягкотелых.
Каким должно быть богатым государство, чтобы позволить себе из половины населения сформировать полицию, а другую половину содержать в тюрьмах за государственный счёт!
Каково предначертание человека? Быть им.
Когда в политических сказках речь идет о животных, значит это бесчеловечное время.
Когда деспоты обращаются к террору, можно спать спокойно. Тут уж будет без обмана.
Когда запахли фиалки, дерьмо сказало: «Ну что ж, они работают на дешёвом контрасте».
Когда кричат: «Да здравствует!» — это значит только, что ещё терпят.
Когда легенда превращается в действительность, то чья это победа: идеалистов или материалистов?
Когда миф сталкивается с мифом, столкновение бывает весьма реальное.
Когда мы заселим пустыни, исчезнут оазисы.
Когда машинист ищет новые пути — поезд сходит с рельсов.
Когда народ не имеет голоса, это чувствуется даже при пении гимна.
Когда не дует ветер, и флюгер на крыше имеет свой характер.
Когда не над чем смеяться, рождаются сатирики.
Когда падают головы, не опускай своей.
Когда родится пессимизм? Когда сталкиваются два противоположных оптимизма. [11]
Когда сплетни стареют, они становятся мифами.
Когда ты подпрыгнешь от радости, смотри, чтобы кто-нибудь не выбил у тебя из-под ног землю.[1]
Когда у жреца болит желудок, не приноси богам трудноперевариваемых жертв.[1]
Когда хамелеон у власти, цвета меняются у окружения.
Когда я думал, что достиг дна, снизу постучали. — «Непричёсанные мысли»
Kiedy znalazłem się na dnie, usłyszałem pukanie od spodu.
Кому посватать свободу, чтобы она не осталась бесплодной?
Кострами не рассеять тьму.
Красивая ложь? Внимание! Это уже творчество.
Крестик около фамилии других многие принимают за плюс.[1]
Крыша над головой часто не позволяет людям расти.
Кто свернул с дороги ведущей в ад, того не испугает предупреждение: «Это дорога в никуда!»
Кто же исследует отпечатки пальцев после пощёчины?
Кто знает, может быть, дьявол упорхнул бы от нас, если бы его окрылили?
Кто знает, что открыл бы Колумб, не попадись ему на пути Америка.
Л
Лавры иногда пускают корни в голову.
Легче всего заблудиться в лесу, когда его срубят.[1]
Легче обозвать кого-нибудь шлюхой, чем быть ею.
«Лечь-встать» — всего лишь быт новобранцев. «Умри-воскресни!» — вот это жизнь!
Лицо врага пугает меня, когда я вижу, как оно похоже на мое собственное.
Ложь отличается от правды тем, что не является ею.
Любая вонь, борющаяся с вентилятором, склонна считать себя Дон-Кихотом.
Любовь к Родине не знает границ.
Людей можно делить по-разному! Это известно всем. Можно на людей и нелюдей. И сказал удивлённый палач: «А я делю их на головы и туловища».[1]
Люди и до ада доберутся. И освоят там богатейшие залежи серы.
Люди когда-нибудь станут братьями и снова начнут с Каина и Авеля.
М
Мать преступления — глупость. Но отцы его часто бывают гениальны.
Мгновение осознания своей неталантливости есть вспышка гениальности.
Мечта рабов: рынок, где можно было бы покупать себе господ.
Минутка конца света будет короче, чем слово творения.
Мне снился кошмар: бурный рост бюрократизма в стране, где только что распрощались с неграмотностью.
snił mi się kosmar: Przerost biurokracji w państwe, gdzie niedawno ukończono likwidacje analfabetyzmu.
Обычно мы слышим уже окончательную редакцию вздохов.
Овца с золотым руном не была богатой.
Одиночество, как ты перенаселено!
Samotność — jakaś ty przeludniona
Одиннадцатая заповедь: «Не прелюбословь!»
Один поклон жрецам значит больше, чем сто поклонов божеству.
Одряхлевший восклицательный знак становится вопросительным.[6]
О, если бы какой-нибудь бог сказал: «Верьте мне!», а не: «Верьте в меня!».
O, gdyby jakiś Bóg powiedział: "Wierzcie mi!", a nie: "Wierzcie we mnie!".
Окно в мир можно закрыть газетой.
Она? Даже главный врач не прочтёт в её глазах ничего, кроме трёх диоптрий.
Он был верным знаменосцем. Сжимал древко — и ничто не могло оторвать его от него. Даже смена знамени.
Он напоминает мне вошь на лысине. Вокруг всё блестит, — а всё же вошь.
Он обладал знанием, но не оплодотворил его.
Он? Обладатель энциклопедического невежества.
О нём говорили с восхищением: «Догоняет лучших!». «С какой целью?» — забеспокоился я.
Он не закончил своего дневника. Он довёл его лишь до момента своей смерти.
Он прятался за языком, который показывал миру.
Осины дрожат при любом строе. Но (чёрт бы их побрал!) — при любом строе они преспокойно зеленеют.
Осторожно: когда ты в блеске славы, у твоих врагов преимущество они подстерегают в тени.
От душевного жара остается либо пепел, либо деяние.
Откровенные декольте наших молодых женщин вызвали у меня опасение: чем же мы выкормим следующее поколение?
Отнёс глупость мастеру: «Нельзя ли переделать на мудрость?». Мастер ответил: «Ещё и останется».
Отпечатки перста Божия никогда не идентичны друг другу.
Отсутствующие всегда неправы, но очень часто они сохраняют себе жизнь.
Отыди, дьявол! У меня дьяволица!
Очень немногие люди в девятнадцатом веке предвидели, что наступит двадцатый век.
Ошибка становится ошибкой, когда рождается как истина.
Bład staje się błędem, gdy rodzi się jako prawda.
П
Пегас должен быть подкован на все четыре ноги.
Первое условие бессмертия — смерть.
Первородный грех был источником славы Божьей — небывалого роста числа верующих.
Первый, кто понял остроту, имеет достаточно времени, чтобы притвориться, что не понял.
Писатель, который не углубляется, всегда удерживается на поверхности.
Плагиаторы спят спокойно. Муза — женщина, она редко сознаётся, кто был первым.[6]
По жизни надо пройти с горделивым прищуром, тем самым давая понять неведомому Великому Демиургу, что его блистательная шутка дошла.
Под палкой даже в барабане пробуждается Муза.
Подсунь свою мечту врагам, может быть, они погибнут при её реализации.
Подумай, прежде чем подумать!
Подумать только! На огне, который Прометей украл у богов, сожгли Джордано Бруно.
Поздно стучать кулаком по столу, когда ты сам уже только блюдо.
Помни, никогда не изменяй правде. Изменяй правду.
Полные люди живут короче. Зато едят дольше.
Помните, что цена, которую нужно платить за свободу, падает, когда растёт спрос.
Помните, у человека нет другого выбора — он должен быть человеком!
Попробуй рассказать что-нибудь, не обращаясь к образам, присловьям, идиомам, не прибегая к штампам — даже литературным. Тут-то ты и узнаешь, как трудно быть простым.
После некоторых воспоминаний мало холодного душа, нужна настоящая горячая ванна.
Пословицы противоречат одна другой. В этом, собственно, и заключается народная мудрость.
Поцелуи Иуд закрывают рот поэтам.
Поцелуй передавался из поколения в поколение путем устной традиции.
Почему бы не увеличить срок пожизненного заключения путем искусственного продления жизни?
Предпочитаю надпись «Вход воспрещён» надписи «Выхода нет».
Признайся: ставя на красное и чёрное, ты все же не теряешь надежды выиграть на зелёное!
Признания, что мир прекрасен, больше всего ждут от меня те, кто делает его для меня отвратительным.
Провидение наставило рога дьяволу.
Прогресс: наши предки ходили в звериных шкурах, а нам и в наших не по себе.
Просто не хочется верить, что ложь существовала до книгопечатания.
Прямолинейные, будьте осторожны! Особенно при повороте.
Р
Равноправие во времена бесправия — это уже кое-что.
Równouprawnienie w czasach bezprawia to także coś!
Разбираюсь ли я в людях? Только в 2711-ти.
Że się znam na ludziach? Dopiero na 2711.
Раздвоение личности есть тяжёлое психическое заболевание, так как сводит бесчисленное множество существ, на которые обычно разбит человек, к жалким двум.
Rozdwojenie jaźni jest ostrą chorobą psychiczną, gdyż redukuje normalne rozbicie człowieka na niezliczoną ilość istot - do nędznych dwu.
Разделяет не пропасть, а разница уровней.
Nie otchłań dzieli, ale różnica poziomu.
Разрушая памятники, сохраняйте постаменты. Всегда могут пригодиться.
Burząc pomniki, oszczedzajcie cokoły. Zawsze mogą się przydać.
Ребёнок рождает родителей.
Dziecko rodzi rodziców.
Реформа календаря не сокращает срок беременности.
Reforma kalendarza nie skróci ciąży.
Рога не мешают дьяволу носить самые разнообразные головные уборы.
Розы пахнут профессионально.
Róże pachną zawodowo.
Руби сук, на котором сидишь, только если тебя на нем захотят повесить.
Nie podcinaj gałęzi, na której siedzisz, chyba, że cię chcą na niej powiesić.
С
Сатана должен быть жесток. Евангелисты дали ему слишком мало времени.
Сатира никогда не может сдать экзамен — в жюри сидят её объекты.[1]
Сбываются самые смелые наши мечты, приходит время для несмелых.
Свободу симулировать нельзя.
С евнухами можно долго разговаривать — рассказывала одна дама из гарема.
"Z eunuchami można mówić długo" - opowiadała pewna pani z haremu.
Сезам откройся! Я хочу выйти!
Сентиментален ли я? Ещё как! Как вспомнишь молодёжный цинизм, слёзы наворачиваются на глаза.
Сила дьявола в его ангельском терпении.
Сила искусства: его героем может быть и трус. [15]
Собственная смерть не может быть отговоркой для джентльмена.
Совершил преступление: убил человека. В себе.
Совесть рождается иногда из её угрызений.
Со времени изобретения человека его совершенствуют лишь с помощью протезов. [17]
Спрашиваете, почему люди бегут с корабля, который не тонет? Они смекнули, куда он их везёт.
Среди слепых и кривой ослепнет.
С той минуты, как человек встал на задние конечности, всё является позой.
«Стиль — это человек». Как мало было бы на земле жителей!
Сторона гроба, обращённая к потребителю, не украшена.
Страшнее всего грязь моральная: провоцирует искупаться в крови.
Страшное дело — плыть в грязной реке против течения![1]
Страшно дыхание эпохи, в которую нечем дышать.[16]
Страшно, если всё сведётся к тому, чего мы не хотим принять к сведению.
Стрелка испорченного компаса не дрожит. Она свободна от ответственности.
Т
Таится ли в определении «это — мыслящий человек» комплимент для человечества? [18]
Так тесно прижались друг к другу, что для чувств не осталось места.
Там, где падают головы, крутятся те, кто хочет присвоить себе хотя бы лица.
Там, где запрещён смех, обычно и плакать не разрешается.
Творите о себе мифы. Боги начинали только так.
Twórzcie o sobie mity, bogowie nie zaczynali inaczej.
Те, кто надел на глаза шоры, должны помнить, что в комплект входят ещё узда и кнут.
Тебя продадут всё равно, ты только набивай себе цену.
Тема диссертации: «Человек в истории человечества».
Тёмные силы часто проливают свет на суть дела.
Темп! Темп! Можно прожить жизнь за один день. Но что тогда делать с оставшимся временем?
Техника дойдёт до такого совершенства, что человек сможет обойтись без себя.
Техника техникой, но лифт ломается чаще, чем лестница.
Тому, кто носит терновый венец, нельзя склонять голову — венец спадёт.
То, что он умер, ещё не доказывает, что он жил.
Труднее всего поджечь ад.
Трудно Богу доказать свое алиби.
Трудность жизни: даже глупость надо сначала сделать.
У
У бездомных двери распахнуты настежь для каждого.
У Гитлера должны были быть именно такие усики, какие были. Но смотрите! У следующего могут быть кудри и бакенбарды!
У истинного избранника — нет выбора.
У каждого века есть своё средневековье.
У кого хорошая память, тому легче о многом забывать.
У людей замедленные рефлексы: понимают только следующие поколения.
У набатного колокола должно быть отважное сердце.
У него были грешные благие желания.
У слепой веры — злые глаза!
Углы губ в улыбке пропорциональны степени свободы.
Ф
Фабрики гениев есть, но нет поставок сырья.
Факт всегда голый, даже если он одет по последней моде.
Fakt będzie zawsze nagi, choćby był ubrany według ostatniej mody.
Фарс действительности зачастую можно передать на сцене лишь трагедией.
Фемида слепа. И слуг своих она не видит?
Философы, не изобретайте философского камня, а то вам же его на шею привяжут.[6]
Х
Хамство имеет смысл, только когда оно вызывает равную себе реакцию интеллекта.
Хлеб открывает любой рот.
Хочется сказать художнику: не лги — выдумывай!
Хочешь встретить себя? Поезжай в чужой город.
Ц
Целый день я не мог вспомнить слово «гильотина». Голова защищалась.[1]
Цени слово. Каждое может быть твоим последним.
Ч
Чаще всего выход там, где был вход.
Человеческая жизнь коротка — пропускная способность мира ограничена.
Человеческий организм не может одновременно вместить алкоголизм и антисемитизм. Стоит человеку принять немного алкоголя — антисемитизм сразу же лезет наружу.
Чем хрупче доводы, тем твёрже точка зрения.
Черепахе приходится быть твёрдой сверху, потому что она мягкая снизу.
Черти делятся на падших ангелов и на вознёсшихся людей.
Чтобы быть собой, нужно быть кем-то.
Что держит нас на этой планете, кроме силы тяжести?
Co trzyma nas na tym globie prócz siły ciążenia?
Что же тут странного? Люди, почитаемые как боги, со временем действительно утрачивают человеческие черты.
Что такое хаос? Это тот порядок, который был уничтожен при сотворении мира.
Что хромает, то идёт.
Чтобы вскарабкаться наверх, надо сложить крылья.
Чтобы добраться до источника, надо плыть против течения.
Чтобы не запачкать рук, иногда нужно положить на ладонь банкноту.
Ш
Шедевр будет понят даже дураком. Но насколько иначе!