Венера (мифология)

У этого термина существуют и другие значения, см. Венера (значения).

Жан-Леон Жером
«Рождение Венеры», 1890

Вене́ра (лат. venus, род. п. veneris «плотская любовь») — в римской мифологии богиня красоты, плотской любви, желания, плодородия и процветания. Соответствует древнегреческой Афродите. Имела также прозвище Киприда, по острову Кипру, который считался основным местом её пребывания. Здесь, преимущественно в городах Пафе и Амафунте и на горе Идалии, процветал культ Афродиты.

В честь богини Венеры названа вторая внутренняя планета Солнечной системы — Венера.

Венера в афоризмах и кратких высказываниях

	Смелому помогает и Венера, и счастливый случай.
	— Овидий, I век н.э.

	Обезьяна получила повеление от льва написать изображение богини Венеры. Она приложила все свое старание показать в том свое искусство и взяла модель с прекрасной обезьяны, которой лучше не было во всем лесу.[1]
	— Денис Фонвизин, «Обезьяна живописцем» (перевод басни Хольберга с немецкого), 1765

	Она так была обворожительна, что я уже протягивал руку, чтобы вручить ей яблоко, но, бросив взгляд на Венеру, внезапно переменил намерение. Венера, сложив небрежно руки и приклонив голову к плечу, смотрела на меня с упрёком. Взоры наши встретились...
	— Алексей Толстой, «Упырь», 1841

	Венера сердцем овладеет, Все чувства страсти пробудит, Она и старость разогреет, А юность? ― в прах испепелит.[2]
	— Николай Некрасов, «Кабинет восковых фигур», 1843

	Стоишь подобно остолопу Средь этих мраморных Венер...
	— Пётр Шумахер, «Российский турист», 1861

	От игривого движения членов летит и рассыпается серебро, яркое, белое, как снег по синему полю: не из такой ли сияющей влаги родилась божественная Венера?[3]
	— Фёдор Буслаев, «Мои воспоминания», 1897

	На пыльной площади, у водопровода стояла красивая большая хохлушка в расшитой белой сорочке и чёрной плахте, плотно об­тягивавшей ей бёдра, в башмаках с подковками на босую ногу. Было в ней что-то общее с Венерой Милосской, если только можно вооб­разить себе Венеру загорелой, с карими веселыми глазами и с та­кой ясностью чела, которая бывает, кажется, только у хохлушек и полек.[4]
	— Иван Бунин, «В августе», 1901

	Ударь её здесь ― и она кухарка, которую ты выгонишь за грязь и крикливость вороны, дешевая кокотка; осторожно… деликатно! Тронь её с этой стороны ― и она королева, богиня, Венера Капитолийская![5]
	— Леонид Андреев, «Тот, кто получает пощечины», 1915

	― Венера! Венера! ― победно прокричала Наташа, подбоченившись одной рукой, а другую простирая к луне, ― Маргарита! Королева! Упросите за меня, чтоб меня ведьмой оставили.
	— Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита» (часть вторая), 1940

	У неё был стан Венеры Книдской, самой девственно-женственной из Венер. Небольшая головка, продолговатый овал лица, смеющиеся ямочки на щеках ― и ни малейшей предрасположенности к полноте.
	— Пётр Дубровин. «Аннет» (повесть), 1950

	...Шекспир написал первую свою поэму, которую он озаглавил «Венера и Адонис». В основе сюжета был миф античного мира. Богиня Венера влюбилась в простого смертного ― прекрасного юношу Адониса. Но он не ответил на ее любовь и за это был убит...[6]
	— Михаил Морозов, «Вильям Шекспир», 1951

	Тяжело осевший в трясину планетолет был окружен странным и страшным миром этой планеты, лишь по недоразумению носящей имя богини любви и красоты.
	— Аркадий и Борис Стругацкие, «Страна багровых туч», 1957

	...в центре аглицкого парка стоит Венера. Без трусов.[7]
	— Александр Ерёменко, «Переделкино», 1989

	...сценка <...> «Венера» (где роль первого дворника исполнял юный Юра Никулин), когда Карандаш случайно разбивает статую Венеры в парке и пытается её заново сложить, собрать, путая части тела...[8]
	— Игорь Кио, «Иллюзии без иллюзий», 1999

	Венера, рождённая из пены морской! Моря, впрочем, Мёртвого… Так что ж: мертворождённая Венера?[9]
	— Дина Рубина, «Белая голубка Кордовы», 2009

Венера в публицистике, аналитике и документальной прозе

Дом графа Саутгэмптона сделался той «академией», в которой Шекспир окунулся в атмосферу искусства и поэзии Ренессанса. Примерно в 1592 году Шекспир написал первую свою поэму, которую он озаглавил «Венера и Адонис». В основе сюжета был миф античного мира. Богиня Венера влюбилась в простого смертного ― прекрасного юношу Адониса. Но он не ответил на ее любовь и за это был убит на охоте диким вепрем. О Венере и Адонисе Шекспир прочитал в «Метаморфозах» Овидия. Страсть богини Венеры ― лейтмотив этой поэмы. О страсти в поэме говорится, что она «безграничнее моря». В ней живет сама природа; Адонис наказан за то, что он восстал против природы и не захотел воссоздать себя в детях. «Факелы, ― читаем в поэме, ― сделаны для того, чтобы светить, драгоценные камни, чтобы их носили… Семена родятся от семян, красота порождает красоту».[6]

— Михаил Морозов, «Вильям Шекспир», 1951

По легенде, богиня любви Венера, купаясь в горном источнике, потеряла прядь своих чудесных золотых волос. Обнаружив пропажу, вернулась их забрать, но поскольку время на Олимпе течет гораздо медленнее земного (там прошло несколько мгновений, а на Земле месяцы), наступила зима, и вода замерзла вместе с волосами. Вначале Венера очень расстроилась. Но волосы в замерзшей воде выглядели так красиво, что богиня решила не забирать прядь, а чтобы никто не смог посягнуть на божественные локоны, превратила лёд в прозрачный камень (по-гречески кристаллус – это лед). И с тех пор люди находят диковинный хрусталь, хранящий волосы Венеры.[10]

— Елена Арсеньева, «Бабочки Креза. Камень богини любви», 2014

Венера в мемуарах, письмах и дневниковой прозе

Неужели самые греки могли вообразить поэтичнее и очаровательнее купанье стыдливой Дианы с её непорочными нимфами? От игривого движения членов летит и рассыпается серебро, яркое, белое, как снег по синему полю: не из такой ли сияющей влаги родилась божественная Венера? Именно теперь только я понимаю, почему богиня красоты и любви избрала море своею родиною: эта яркая, то блестяще-лазурная, то темно-яхонтовая влага ― не само ли небо во всей своей роскошной ощутительной вещественности! О, страна, благословенная небом![3]

— Фёдор Буслаев, «Мои воспоминания», 1897

Тогда они старинную песенку проиграли, называется ― «романез-пастораль» которую теперь никто не поет ― не знает. Так она всем понравилась, и мне понравилась, и я ее заучил на память, и отец после все ее напевал: Един млад охотник В поле разъезжает, В островах лавровых Нечто примечает, Венера-Венера, Нечто примечает. Один старичок пел-хрипел, а другие ему подыгрывали. Деву сколь прекрасну, На главе веночек, Перси белоснежны, Во руке цветочек, Венера-Венера. Во руке цветочек. Так и не доиграли песенку, устали.<[11]

— Иван Шмелёв, «Лето Господне», 1944

Но после «фокуса» Карандаша зрители со стульев сползали от смеха и слёзы утирали… Или сценка «В парке», как он её сам называл ― «Венера» (где роль первого дворника исполнял юный Юра Никулин), когда Карандаш случайно разбивает статую Венеры в парке и пытается её заново сложить, собрать, путая части тела, а тут появляется дворник ― и ему приходится вскарабкаться на пьедестал, вытащить из брюк длинную белую рубашку и самому изображать Венеру. Этот неповторимый номер стал цирковой классикой.[8]

— Игорь Кио, «Иллюзии без иллюзий», 1999

Венера в беллетристике и художественной прозе

Обезьяна получила повеление от льва написать изображение богини Венеры. Она приложила все свое старание показать в том свое искусство и взяла модель с прекрасной обезьяны, которой лучше не было во всем лесу. Потом, как окончала она свою работу, показала ее льву, который со всем тем не великое показывал притом удовольствие. ― Краски довольно хороши, ― сказал лев, ― и работа изрядная, но то худо, что Венера имеет обезьянино лицо. ― Этому и быть должно, ― говорила она, ― я нарочно взяла в пример большую мою дочь, которой прекраснее нет во всем лесу. ― Какая гордость! ― сказал тогда лев. ― Разве думаешь ты, что обезьяна может быть примером небесной красоты?[1]

— Денис Фонвизин, «Обезьяна живописцем» (перевод басни Хольберга с немецкого), 1765

Славный живописец, пленясь новою мыслью, вздумал написать Венеру, натянул кусок полотна и с великим успехом исполнил свое намерение; картина была драгоценна и со временем стала украшением чертогов славнейшего императора. Множество зрителей стекалось ее смотреть. Полотно, на коем была написана Венера, вздумало, что оно причиною всех восторгов, примечаемых в зрителях. Паук, раскидывая на нем сети для мух, вывел его из заблуждения. «Ты напрасно гордишься, полотно, ― сказал он, ― если б не вздумалось славному художнику покрыть тебя блестящими красками, то бы ты давно истлело, быв употреблено на отирку посуды». Стихотворцы то же делают с людьми, и последние такую же имеют причину гордиться, как рисованная холстина, которая думала, что живописец старался прославить ее, когда заботился он только о своём имени.[12]

— Иван Крылов, «Каиб. Восточная повесть», 1792

Она так была обворожительна, что я уже протягивал руку, чтобы вручить ей яблоко, но, бросив взгляд на Венеру, внезапно переменил намерение. Венера, сложив небрежно руки и приклонив голову к плечу, смотрела на меня с упрёком. Взоры наши встретились, она покраснела и хотела отвернуться, но в этом движении столько было прелести, что я, не колеблясь, подал ей яблоко. Парис восторжествовал; но человек в домино и в маске подошел к Венере и, вынув из-под полы большой бич, начал немилосердно её хлыстать, приговаривая при каждом ударе: «Вот тебе, вот тебе; вперед знай свою очередь и не кокетничай, когда тебя не спрашивают; сегодня не твой день, а Юнонин; не могла ты подождать? вот же тебе за то, вот тебе, вот тебе!» Венера плакала и рыдала, но незнакомец не переставал её бить и, обратившись к Юпитеру, сказал: «Когда я с ней расправлюсь, то и до тебя дойдет очередь, проклятый старикашка!» Тогда Юпитер и все боги соскочили с своих мест и бросились незнакомцу в ноги, жалобно вопия: «Умилосердись, наш повелитель! В другой раз мы будем исправнее!»

— Алексей Толстой, «Упырь», 1841

Жил-был в местечке Браницах прославленный талмудист, равно знаменитый как своею великой учёностью, так и красотою его жены. Жена эта — Венера Браницкая — по праву заслужила свое прозвище, заслужила его тем более, что будучи действительно женщиной редчайшей красоты, она сверх того была именно женою мудреца, ученого талмудиста; — у таковых жены бывают по общепринятому правилу, либо очень некрасивы, либо и вовсе с какими нибудь физическими недостатками.[13]

— Леопольд Захер-Мазох, «Браницкая Венера», 1881

На пыльной площади, у водопровода стояла красивая большая хохлушка в расшитой белой сорочке и черной плахте, плотно об­тягивавшей ей бедра, в башмаках с подковками на босую ногу. Было в ней что-то общее с Венерой Милосской, если только можно вооб­разить себе Венеру загорелой, с карими веселыми глазами и с та­кой ясностью чела, которая бывает, кажется, только у хохлушек и полек. Наполнив ведра, она положила коромысло на плечо и по­ шла прямо навстречу мне, — стройная, несмотря на тяжесть плес­кавшейся воды, слегка покачивая станом и постукивая башмаками по деревянному тротуару… И помню, как почтительно я посторо­нился, давая ей дорогу, и как долго смотрел за нею! А в улицу, ко­торая шла с площади под гору, на Подол, видна была огромная, мягко синеющая долина реки, луга, леса, смуглые золотистые пес­ки за ними и даль, нежная южная даль…[4]

— Иван Бунин, «В августе», 1901

Ты знаешь, какая кровь течет в жилах итальянской женщины? В ней кровь Аннибала и Корсини, Борджиа и грязного лонгобарда или мавра. О, это не женщина низшей расы, где позади одни только мужики и цыгане! В итальянке заключены все возможности, все формы, как в нашем чудесном мраморе, понимаешь, чурбан? Ударь её здесь ― и она кухарка, которую ты выгонишь за грязь и крикливость вороны, дешевая кокотка; осторожно… деликатно! Тронь её с этой стороны ― и она королева, богиня, Венера Капитолийская![5]

— Леонид Андреев, «Тот, кто получает пощечины», 1915

― Требую возвращения моего нормального облика! ― вдруг не то исступленно, не то моляще прохрипел и захрюкал боров, ― я не намерен лететь на незаконное сборище! Маргарита Николаевна, вы обязаны унять вашу домработницу. ― Ах, так я теперь тебе домработница? Домработница? ― вскрикивала Наташа, нащипывая ухо борову, ― а была богиня? Ты меня как называл? ― Венера! ― плаксиво отвечал боров, пролетая над ручьём, журчащим меж камней, и копытцами задевая шорохом за кусты орешника. ― Венера! Венера! ― победно прокричала Наташа, подбоченившись одной рукой, а другую простирая к луне, ― Маргарита! Королева! Упросите за меня, чтоб меня ведьмой оставили. Вам всё сделают, вам власть дана!

— Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита» (часть вторая), 1940

Я знаю, кто это срисован, ― сказал Пугачёв, освещая картину свечой. ― Это либо Апраксина графиня, либо Строганова Танька в пьяном положении. Я их знавал. Их, бывало, приоденут, приоденут, а они все с себя до нитки промотают, нагишом и сидят по неделе в горнице. Вот те и графини! ― Нет, государь, ― сказал вошедший Горбатов. ― Здесь изображена богиня Венера… Вот и серпик месяца в её волосах запутался. Это из греческой древней религии. ― Верно, верно! ― вскричал Пугачёв. ― Я в Греции бывал, и у турецкого султана.[14]

— Вячеслав Шишков, «Емельян Пугачев» (книга третья), 1945

При своем не слишком высоком росте она была сложена безупречно (забегая вперёд, уточню: я знал её только одетой). У неё был стан Венеры Книдской, самой девственно-женственной из Венер. Небольшая головка, продолговатый овал лица, смеющиеся ямочки на щеках ― и ни малейшей предрасположенности к полноте. Нос с легкой горбинкой, как у Марии Бургундской, нервные ноздри, которые теперь сказали бы мне о сильном темпераменте. Большие серо-зеленоватые глаза иногда отливали фиолетовым, в такие мгновения казалось, что это от них исходит неизменно окутывающий её аромат «Пармской фиалки».

— Пётр Дубровин. «Аннет» (повесть), 1950

	Первые дни Михаил Антонович следил, как сжимается кольцо зарослей. Потом ему каждый раз приходилось в начале наблюдений прорубать окошко в стене растений, опутавших корпус «Хиуса». Тяжело осевший в трясину планетолет был окружен странным и страшным миром этой планеты, лишь по недоразумению носящей имя богини любви и красоты.
	— Аркадий и Борис Стругацкие, «Страна багровых туч», 1957

Пейзаж Фалька стоял на диване, и в дымно утреннем мареве из распахнутой на балкон двери мерцал всеми своими драгоценными зелеными, серовато-желтыми, серебристыми… Венера, рожденная из пены морской! Моря, впрочем, Мёртвого… Так что ж: мертворождённая Венера? ― Не хорош, ― с нажимом проговорил он, ― а ве-ли-ко-лепен! Уложив чемодан в багажник, он снял пиджак и потянул галстук с потной шеи. Ну и климат! Начало апреля, в Европе всюду проливные дожди, а тут круглый год ― парная.[9]

— Дина Рубина, «Белая голубка Кордовы», 2009

Венера в поэзии

Амори-Дюваль
«Рождение Венеры», 1862

	Царица Гнидоса и Пафоса, Венера, Оставь любимый Кипр и с радостным челом Туда, где ладаном зовет тебя Глицера, Сойди в красивый дом.[15]
	— Гораций, пер. А.Фета, «Царица Гнидоса и Пафоса, Венера…», 23 г. до н. э.

Пленён Венерой, у плутовки Ты, как дергунчик, на верёвке. Терпи, дурак, её издёвки! <...> — Я, жаркозадая богиня Венера, возвещаю ныне, В том присягая, что прямая Дочь Ганса-дурня и сама я. Кумир всесветный дураков, Я юношей и стариков Лишь захочу — и обольщу, И всех в болванов превращу, Перед собой повергнув ниц: Не знает власть моя границ! <…> Кто мнит, что он умён, хитёр, С тем короток мой разговор: В котел безумья погружу И в дурачка преображу. А кто моим рубцом отмечен, Ничем не может быть излечен!

— Себастьян Брант, «Корабль дураков» (О волокитстве), 1494

	Не противлюсь сильной, богиня, власти; Отвращай лишь только любви напасти. Взор прельстив, мой разум ты весь пленила, Сердце склонила.[16]
	— Александр Сумароков, «Гимн Венере», 1755

	Спознакомь меня, Киприда, С прелюбезной сей подружкой, Коя пляшет и вздыхает, А рукой как подопрётся, Подаёт другою розы. Спознакомь меня, богиня, Со прелестным сим твореньем, Коим ты сама мне льстила! Дай вкусить мне услажденье, Ты которое вливаешь Здесь в сердца счастливых смертных, В те сердца, которы могут Восприять твою лишь благость, Восприять богинь здесь нежность.[17]
	— Николай Струйский. «Анакреонтические оды», «К Венере», 1789

	В минуту он тебя в богиню претворит И всех тебе сердца навеки покорит; Он тотчас даст тебе усмешку, взгляд Авроры, Гебеи молодость, прекрасную тень Флоры И всех умильностей и прелестей собор, Какими грации блистают и Венера; На что ни взглянешь ты, всё твой украсит взор, Везде представится иль Книд или Цитера...[18]
	— Иван Дмитриев, «К*** о выгодах быть любовницею стихотворца», 1791

	Бессмертная Венера! Всечтимая богиня, Юпитерова дщерь, Которая прельщаешь Сердца всех земнородных! Не мучь души моей Скук бременем, печалей, Тебя в том заклинаю. Но прииди ко мне, Как приходила прежде, И именем Амура Услышь мольбу мою...[19]
	— Гавриил Державин, «Гимн Сафы Венере», 1800

	Царица Пафоса и Книда, о Венера! Оставь любимый Кипр, прийди в смиренный храм, Куда, возжегшая обильный фимиям, Зовет тебя Глицера.[20]
	— Василий Капнист, «Призывание Венеры», 1806

	Богиня красоты, любви и наслажденья! Давно минувших дней, другого поколенья Пленительный завет! Эллады пламенной любимое созданье, Какою негою, каким очарованьем Твой светлый миф одет!
	— Иван Тургенев, «К Венере Медицейской», 1837

	Вы не ходи́те в галерею, Не пробуждайте сердца сон, Не оживить вам Галатею, Как оживил Пигмалион. Венера сердцем овладеет, Все чувства страсти пробудит, Она и старость разогреет, А юность? ― в прах испепелит.[2]
	— Николай Некрасов, «Кабинет восковых фигур», 1843

	Стоишь подобно остолопу Средь этих мраморных Венер... И чёрт занёс меня в Европу! — В России лучше не в пример.
	— Пётр Шумахер, «Российский турист», 1861

	В роще, будто в деревянной бане, знай себе полеживай и прей, а в ложбине, как в медовом жбане, и кипит и пенится кипрей. Полежу я в баньке не для вида, ибо нынче лажу я с собой. Нагишом в кипрей попрет Киприда, в этот алый луговой прибой. От души и до души разденусь и в пучину кинусь я тогда. И блаженная богиня Венус будет мыться в зное без стыда.[21]
	— Сергей Петров, «Как яичница, лужок поджарен...», 1958

	Замолкла песня. Отзвенела аккордеоновым аккордом. Тогда-то в чум вошла Венера, как и должна богиня ― гордо. Она была гола, как лоб младенца не пронзенный грустью. Она сияла тяжело не модной и не русской грудью.[22]
	— Виктор Соснора, «Венера», 1965

	что за чудные пленэры: и озера, и луга, и холмы, и берега ― на тебе, моя Венера, когда ты лежишь нага![23]
	— Леонид Аронзон, «что за чудные пленэры...», 1969

	Льёт дождь… Цепных не слышно псов на штаб-квартире патриарха, где в центре аглицкого парка стоит Венера. Без трусов.[7]
	— Александр Ерёменко, «Переделкино», 1989

Венера в кинематографе и массовой культуре

Купитман: Что Вы так морщитесь, Лобанов? Лобанов: Не нравится мне у вас… Всё это венерическое… Фу!.. Купитман: «Венерическое» означает «Венерой ниспосланное», Лобанов. Венера — богиня любви, а больные наши — от этой любви пострадавшие. Получается, что мы с Вами чуть ли не жрецы. Жрецы Венеры и Асклепия… Ну а теперь-то Вам что не нравится? Лобанов : Не нравится мне у вас… Всё это венерическое… Фу!.. (тупо повторяя ранее сказанное) Купитман: Да, собеседник Вы слабый, Лобанов...

— сериал «Интерны», 2010

Источники

1. 1 2 Фонвизин Д.И. Собрание сочинений в двух томах. — М. Л.: ГИХЛ, 1959 г.
2. 1 2 Н. А. Некрасов. Полное собрание стихотворений в 3 томах: «Библиотека поэта». Большая серия. Ленинград: Советский писатель, 1967 год
3. 1 2 Буслаев Ф. И. Мои досуги: Воспоминания. Статьи. Размышления. — М.: «Русская книга», 2003 г.
4. 1 2 И. Бунин. Полное собрание сочинений в 13 томах. — М.: Воскресенье, 2006 г. — Т. 1. Стихотворения (1888—1911); Рассказы (1892—1901). — С.79
5. 1 2 Л. Н. Андреев. Драматические произведения в 2-х томах. — Л.: Искусство, 1989 г., том 2
6. 1 2 М. М. Морозов. Избранные статьи и переводы. — М., ГИХЛ, 1954 г.
7. 1 2 А. Еременко. «Матрос котёнка не обидит». Собрание сочинений. — М.: Фаланстер, 2013 г.
8. 1 2 Кио И. Э. Иллюзии без иллюзий. — М.: «Вагриус», 1999 г.
9. 1 2 Дина Рубина. «Белая голубка Кордовы». — М.: ЭКСМО, 2009 г.
10. ↑ Елена Арсеньева, Бабочки Креза. Камень богини любви (сборник). Серия: Артефакт-детектив. — М.: Эксмо-Пресс, 2014 г.
11. ↑ Шмелёв И. С. Избранные сочинения в двух томах. Том 2. Рассказы. «Богомолье». «Лето Господне». — Москва, «Литература», 1999 г.
12. ↑ Крылов И.А. Полное собрание сочинений. Том 1. Москва, «ОГИЗ. Государственное издательство художественной литературы», 1945 г.
13. ↑ Леопольд Захер-Мазох в сборнике: «Еврейские рассказы». — М.: Типография Елизаветы Гербек, 1887 г.
14. ↑ Шишков В. Я.: Емельян Пугачев: Историческое повествование. — М.: Правда, 1985 г.
15. ↑ Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах». — СПб., 1856 г.
16. ↑ Сумароков А. П., Избранные произведения. — Ленинград: Советский писатель (Библиотека поэта), 1957 г. — Второе издание, стр.98
17. ↑ Николай Струйский. «Еротоиды. Анакреонтические оды». — М., Издательство «Прометей» МГПИ им. В.И. Ленина, 1990 г. — 48 стр., тир.: 2000
18. ↑ И.И.Дмитриев. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. — Л.: Советский писатель, 1967 г.
19. ↑ Г.Р.Державин, «Анакреонтические песни». — М.: «Наука», 1986 г. — стр. 68
20. ↑ В. В. Капнист. Избранные произведения. Библиотека поэта. Большая серия. — Л.: Советский писатель, 1973 г.
21. ↑ С. В. Петров, Собрание стихотворений. В 2 книгах, — М.: Водолей Publishers, 2008 г.
22. ↑ В. А. Соснора. Триптих. — Л.: Лениздат, 1965 г. — 154 с. Худ. М. А. Кулаков. — 10 000 экз. г.
23. ↑ Л. Аронзон. Собрание произведений: В 2 томах. — Спб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2006 г.

См. также

• Юпитер
• Перун
• Венера Милосская
• Венера Медицейская
• «Русская Венера»
• Афродита Книдская
• Афродита
• Киприда
• Венерин холм
• Венерин бугорок
• Венерин волос