Павел I - Wikiwand

Па́вел I Петро́вич (20 сентября [1 октября] 1754, Санкт-Петербург — ночь с 11 на 12 [24] марта 1801^[5]^[6]^[7]^[8], Санкт-Петербург^[9]) — император Всероссийский (1796—1801). Великий магистр Мальтийского ордена (1798—1801)^[10]^[11]^[12]^[13]. Второй представитель династии Гольштейн-Готторп-Романовых на русском троне. Родоначальник Российского императорского дома. Сын Екатерины II и Петра III. Внук герцогини Голштинской Анны Петровны, дочери Петра Великого. Отец трёх российских официальных императоров: Александра I, Константина I^[a] и Николая I.

Краткие факты Коронация, Предшественник ...

Remove ads

Во внутренней политике Павел I ограничил крепостничество, проводил курс на централизацию и дальнейшую бюрократизацию управления, ограничение привилегий дворянского сословия; в области военного строительства ориентировался на прусскую модель, стремясь к профессионализации войска; во внешней политике участвовал в создании контрреволюционной 2-й антифранцузской коалиции, но в 1800 году вышел из неё и начал проводить политику сближения с наполеоновской Францией против Англии^[14].

Павел I присоединил мирным путём Грузию, Аляску и Алеутские острова к Российской империи.

Император ввёл серебряный стандарт российского рубля, в десять раз снизил расходы на содержание своего двора, в два раза — расходы на флот и сократил армию. Реформированные самим императором армия и флот через два года под руководством Суворова и Ушакова одержали выдающиеся победы на суше и на море над революционными войсками Франции.

Проводимая Павлом I политика ограничения дворянских свобод и привилегий, вызывавшие широкое отторжение дворянским офицерским корпусом военные преобразования, внешнеполитическая переориентация на союз с Францией после прихода к власти Наполеона Бонапарта, непоследовательность и эксцентричность ряда мер, а также некоторые свойства его характера привели к широкому недовольству в среде гвардии и придворных сановников^[15]. В ходе осуществления заговора, целью которого было принудить императора к отречению от престола и который был сформирован с согласия его сына и наследника престола, Павел I был убит в вспыхнувшей драке с группой нетрезвых гвардейских офицеров в Михайловском замке в ночь с 11 на 12 марта 1801 года.

Оценка правления императора его современниками и более поздними авторами неоднозначна^[16], поскольку сводилась к различным стереотипам — от «безумного тирана»^[17]^[18]^[19] до «Русского Гамлета»^[20]^[21]^[22], «царя-рыцаря»^[23]^[24]^[25], «Дон-Кихота на троне»^[26]^[27]^[28] и даже «Святого Царя-мученика»^[29]^[30]^[31].

Remove ads

Наследник

Суммиров вкратце

Перспектива

Рождение

Его Императорское Высочество Государь Великий князь Павел Петрович родился 20 сентября 1754 года в Петербурге, в Летнем дворце Елизаветы Петровны. Крещён 25 сентября^[32] её духовнико́м, протоиереем Фёдором Дубянским^[33].

Имя Павел при крещении было дано ему по велению императрицы Елизаветы. После крестин она сама принесла на золотом блюде матери наследника указ кабинету о выдаче Екатерине 100 000 pублей^[34]. Елизавета Петровна взяла воспитание внучатого племянника под свой полный контроль, а родителей отстранила сразу после его рождения. Екатерина смогла увидеть Павла лишь через 40 дней и «… нашла его очень красивым»^[35]. Зато сама бездетная Елизавета навещала младенца по два раза в сутки, даже по ночам. Уже при смерти Елизавета Петровна просила отца Павла — великого князя Петра Фёдоровича: «доказать свою к ней признательность любовью к собственному его сыну, нежно любимому ею Павлу»^[36]. Гиперопека двоюродной бабушки-императрицы и отсутствие постоянного контакта с матерью и отцом привели к расстройству нервной системы мальчика с раннего детства^[b]

Несмотря на внешнее сходство Павла с отцом (и типичный для севера Германии Y-гаплотип у прямых мужских потомков сына Павла — Николая I^[38]^[39]), впоследствии при дворе ходили ложные слухи, что ребёнок был зачат Екатериной от своего первого красавца-фаворита, Сергея Салтыкова. Слухи подпитывало то, что мальчик появился на свет через десять лет брака, когда многие уверились в бесплодности этого союза (свет на бездетность брака Екатерина проливает в своих мемуарах, в которых намекает, что до хирургической операции её муж страдал от фимоза)^[40]. Потеряв в четыре года единственную родную сестру Анну, которая прожила всего лишь год, мальчик перенёс свою любовь на всех животных и особенно кошек^[c]. Павел с детства очень любил лошадей, став в будущем прекрасным наездником и их знатоком^[42].

Воспитание, вопрос престолонаследия

Первым воспитателем Павла стал близкий к Шуваловым дипломат Фёдор Дмитриевич Бехтеев, прививший оригинальными методами Павлу любовь к чтению, которая сохранилась на всю его жизнь, чему способствовал будущий уединённый образ жизни наследника престола. Мальчик любил читать французских просветителей Дидро, Монтескьё и Вольтера (особенно его «Историю Российской империи в царствование Петра Великого»)^[43]. Он прекрасно освоил латынь, французский и немецкий языки, преуспевал в математике, изучал танцы и военные упражнения. Образование царевича считалось образцовым для эпохи. В 1766 году Екатерина II приобрела для него библиотеку в 36 тысяч томов из наследства академика Корфа^[44].

В 1760 году Елизавета Петровна заменила заболевшего и вскоре умершего главного наставника, предписав последующему основные параметры обучения в своей инструкции^[45]. По её выбору им стал Никита Иванович Панин, бывший посол России в Швеции и сторонник конституционной монархии. Он станет в будущем одним из участников заговора с целью свержения отца Павла — Петра III. Панин обозначил весьма обширный круг тем и предметов, в которых, по его мнению, должен был разбираться царевич^[46]. Им был назначен ряд «учителей-предметников». Среди них были глава шифровальной службы Российской империи профессор Эпинус (преподавал математику и физику), будущий Митрополит Платон (преподавал Закон Божий), танцовщик и балетмейстер Пьер Гранже (преподавал танцы), композитор Винченцо Манфредини (преподавал игру на клавесине и теорию музыки; позднее композитор даже посвятил царевичу Павлу свою книгу «Правила гармонические или мелодические», Венеция, 1775).

Один из младших наставников Павла, преподаватель естественной истории Семён Порошин^[47], в 1764—1765 годах вёл дневник, ставший впоследствии ценным историческим источником по истории двора и для изучения личности царевича^[48].

Когда Павлу исполнилось семь лет, умерла императрица Елизавета Петровна, и он получил возможность постоянно общаться с родителями. Хотя, став государем и будучи очень занятым государственными делами и музыкальной деятельностью, Пётр III относительно мало уделял внимания сыну, его биограф Гельбиг описывал, что Пётр III проявлял к Павлу отцовскую нежность. Однажды он навестил его, поцеловал и сказал окружающим с внутренней добросердечностью: «Из него выйдет добрый малый. … я озабочусь его лучшим военным воспитанием, вместо нынешнего женственного»^[49]. В другой раз, присутствуя на успешном экзамене Павла, гордый отец сказал: «Этот плутишка знает предмет лучше нас» и наградил семилетнего мальчика званием капрала гвардии. По просьбе Панина награждение было отменено, чтобы Павел не зазнался и не стал считать себя уже взрослым (через год Екатерина назначила сына полковником Лейб-гвардии Кирасирского полка, а через полтора — президентом Адмиралтейств-коллегии, дав ему высшее звание на флоте — генерал-адмирала)^[50].

С восьми лет Павел проходил военно-морскую подготовку под руководством генерал-интенданта флота И. Л. Голенищева-Кутузова и генерал-фельдмаршала по флоту И. Г. Чернышёва. Сопровождал мать-императрицу в инспекциях военных гаваней и военно-морских учебных заведений^[51].

В 11 лет Павел основал рядом со своей резиденцией на Каменном острове приют для инвалидов флота, полностью перечисляя своё генерал-адмиральское жалование на их содержание и поддержку новых сирот морских офицеров до момента принятия их на казённый кошт в Морской кадетский корпус^[52].

«Назначенный в детстве генерал-адмиралом, великий князь <…> не на шутку занимался своей должностью. Со времен основания русского флота до него не было такого ревнителя о морских делах, ему исключительно порученных». (Записки Семёна Порошина)

Уже в юные годы Павла стала занимать идея рыцарства^[53]^[54]. 23 февраля (6 марта) 1765 года его воспитатель Семён Порошин записал в своём дневнике: «Читал я Его Высочеству Вертотову историю об ордене мальтийских кавалеров. Изволил он, потом, забавляться и, привязав к кавалерии своей флаг адмиральский, представлять себя кавалером Мальтийским. Представлял себя послом Мальтийским и говорил перед маленьким князем Куракиным речь»^[53].

С 1730-х годов масонство считали преемником христианских рыцарей, строителей и защитников храмов Иерусалима. Поэтому юный наследник заинтересовался как древними орденами, так и масонством. Предположительно, в 1777 году, во время визита в Санкт-Петербург шведского короля Густава III — главы масонской ложи и кузена Екатерины II, князь Куракин организовал тайную встречу, где наследника приняли в масоны^[55]. В более зрелые годы Павел охладел к масонству под давлением матери^[56].

Музыка с детства была важной частью досуга Павла. Он играл на клавишных и более всего любил играть на флейте, пел французские песни и оперные итальянские арии, собирал ноты и либретто, посещал придворные концерты и спектакли^[57]. Музыка расцвета барокко сопровождала его при дворах в Ораниенбауме, на Каменном острове, в Павловске и Гатчине^[58].

«…Любезен, умен, насмешлив, он [Павел] не чуждался общества, охотник был до театра и всякой забавы»
— Князь И. М. Долгоруков^[59]

Великий князь хорошо танцевал. Однажды в балетном представлении, поставленном в дворцовом театре хореографом Гильфердингом, юный Павел станцевал свою партию столь замечательно, что заслужил длительные громкие аплодисменты^[60].

Павел с детства прекрасно рисовал, занимаясь с художником А. Грековым, и со своим воспитателем С. А. Порошиным посещал Академию художеств. Уже в 10 лет он получил от Академии художеств диплом «Почётного любителя художеств» в признание своих успехов^[61].

Чаще всего Павел предпочитал работать в технике акварель или сангина^[62].

С юности царевич имел особую склонность к архитектуре. В 11 лет он познакомился с архитектором В. И. Баженовым, который давал ему уроки зодчества.

В 1765 году сказали, что ему, как немецкому (голштинскому) принцу, должно быть особенно важно избрание нового императора в Священной Римской империи, а он на это ответил: «Что вы ко мне пристали, какой я немецкий принц, я великий князь российский»^[63].

В одиннадцать лет царевич перенёс первую серьёзную болезнь, которая сопровождалась судорогами. Сохранить жизнь Павлу тогда удалось только путем операции на горле. Из-за болезни произошло сокращение нервов на лице царевича. В шестнадцать лет Павел заболел снова и очень тяжело, почти неделю находясь на грани жизни и смерти. В результате этих болезней в последующем внешность Павла постепенно начала меняться в худшую сторону^[64].

Согласно мнению известного русского психиатра Ковалевского, Павел страдал падучей болезнью (эпилепсией), в детстве проявлял судорожные припадки и в нём проявлялись черты эпилептического характера^[65].

Достигнув совершеннолетия, великий князь по настоянию матери уступил 5 октября 1773 года свои права на отеческие владения в Шлезвиг-Гольштейнском герцогстве, к которым принадлежали города Киль, Апенраде и Ноймюнстер, датскому королю Кристиану VII — взамен графств Ольденбург и Дельменхорст в Северной Германии, от которых также был вынужден отказаться 14 декабря того же года в пользу своего родственника, родного дяди его матери — герцога Фридриха Августа, любекского протестантского епископа^[66].

После очень тяжёлой болезни шестнадцатилетнего Павла, когда у Екатерины II появились сомнения, «упрочит ли брак Царевича, вследствие слабости его здоровья, порядок престолонаследия в государстве, на фрейлину Софью Степановну Черторыжскую (в девичестве Ушакову), сговорчивую бездетную двадцатипятилетнюю генеральскую вдову (дочь писателя Степана Фёдоровича Ушакова — новгородского, а затем петербургского губернатора и сенатора), возложено было поручение испытать силу своих прелестей над сердцем великого князя»^[67].

В 1772 году от юного Павла у этой молодой женщины родился незаконнорожденный сын Семён, которого императрица взяла к себе во дворец на воспитание и дала ему фамилию «Великий». Целых пять лет, до рождения первого законного сына Павла — Александра, Семён Великий оставался относительной гарантией власти для его царственной бабушки на случай внезапной кончины Павла. Мальчик ни в чем не нуждался и имел все самое лучшее. Но о том, кто его родители, Семену не говорили.

Вскоре после рождения сына Софья вышла вторым браком за графа Петра Кирилловича Разумовского, обер-камергера, второго сына гетмана, генерал-фельдмаршала, Президента Академии наук Разумовского Кирилла Григорьевича. Брак был счастливый, но бездетный.

По версии, выдвинутой историком великим князем Николаем Михайловичем, именно Семён Великий, а не его младший единокровный брат, и стал позднее известным в истории старцем Фёдором Кузьмичом^[68].

Отношения с матерью — Екатериной II

Когда Павлу было восемь лет, его мать Екатерина, опираясь в основном на Измайловский лейб-гвардии полк (в котором служили братья Орловы^[69]), осуществила переворот, вскоре после которого отец Павла — Петр III при не вполне выясненных обстоятельствах внезапно умер^[70].

При вступлении на престол Екатерины войска присягали не только ей самой, но и наследнику Павлу Петровичу^[71]. Есть сведения, что в преддверии венчания на царство Екатерина дала письменное обязательство о передаче короны Павлу по достижении совершеннолетия, впоследствии уничтоженное ею^[72]. В действительности она не собиралась поступаться полнотой своей власти и делиться ею ни в 1762 году, ни позже, когда Павел повзрослел^[73]. Все недовольные Екатериной и её правлением в такой ситуации возлагали свои надежды на Павла как единственного законного наследника престола^[74].

В 1771 году восставшие ссыльные на Камчатке во главе с Морицем Августом Бенёвским присягнули Павлу как императору и привели к такой присяге всех жителей Большерецкого острога. Бенёвский и капитан Степанов от имени всех восставших написали, огласили и отправили в столицу «Объявление в Сенат», в котором говорилось о беззакониях, которые чинили в России императрица Екатерина, её двор и фавориты. В «Объявлении» упоминалось о том, что «законный государь Павел Петрович» неправильно лишён престола, о бедствиях российского народа и несправедливости распределения общественных благ, гнёте самодержавия и бюрократического строя, мешающего развитию ремёсел и торговли. «Объявление» — уникальное совместное политическое обвинение узурпировавшей трон Екатерины от имени дворянства и простого народа^[75]^[76].

Предводитель Крестьянской войны 1773—1775 годов в России Емельян Пугачёв, выдававший себя за «спасшегося за морем» царя Петра III, постоянно упоминал наследника как своего сына, имея его детский портрет и «знамя с голштинским гербом»^[77]^[78].

Павел воспитывался как наследник престола, но чем старше он становился, тем дальше его держали от государственных дел.

После рождения у Павла старшего сына, наречённого Александром, Екатерина рассматривала возможность передачи престола любимому внуку в обход нелюбимого сына^[79]. Накануне смерти Екатерины некоторые придворные ждали обнародования манифеста об отстранении Павла, заключении его в эстляндском замке Лоде и провозглашении наследником Александра. Существовало мнение, что манифест (завещание) Екатерины самолично уничтожил кабинет-секретарь Александр Безбородко, что позволило ему получить при новом императоре высший чин канцлера^[80]^[81]. Однако, согласно указу Петра I от 1722 года, завещание имело силу только при обнародовании при жизни монарха. Екатерина II, зная это, вряд ли пошла бы на такой рискованный шаг^[82].

Сложные отношения с матерью, во многом связанные с наглым поведением по отношению к наследнику престола её многочисленных молодых фаворитов и ходившими слухами об убийстве матерью его отца, не помешали испытывать Павлу по отношению к матери глубокие родственные чувства, особенно проявившиеся в день её кончины: «… при последнем свидании своем с нею, оказал ей все, что только можно требовать от чувствительного и искренно мать свою любящего сына: он ринулся к ней с возможнейшими изъявлениями всей детской своей любви, плакал, рыдал, целовал у нее руки и все члены, омочал их сыновними слезами и, при оказании всех знаков истинного сокрушения сердечного, находился безотлучно при ней, до самой минуты переселения ее в вечность, что воспоследовало через два часа после его прибытия. Сим изъявил он ей последний долг истинно любившего и почитавшего во всю ее жизнь сына и самым сим поступком приобрел уже первую себе похвалу и одобрение»^[83].

Сам наследник был очень популярен в Российской империи: австрийский посланник в Петербурге Иосиф Лобковиц писал в Вену в 1775 году: «Павел — кумир своего народа»^[84].

Браки

В первый раз Павел женился 29 сентября 1773 года на великой княжне Наталье Алексеевне, рождённой принцессой Августой Вильгельминой Луизой Гессен-Дармштадтской, дочерью ландграфа Гессен-Дармштадтского Людвига IX и Каролины Цвейбрюкен-Биркенфельдской^[85].

Девочка воспитывалась в доме, в котором часто гостили Гёте, Гердер, Виланд и другие выдающиеся личности той эпохи. Её мать активно переписывалась и с самим Фридрихом Великим^[86].

Вильгельмина, отличавшаяся умом и сильным характером с юности, была выбрана Павлом в жёны по инициативе прусского короля Фридриха II, убедившего её семью в важности этого союза для Пруссии. Девочка понравилась и Екатерине II, которая писала: «…личико у неё прелестное, черты правильные, она ласкова, умна; я ею очень довольна, и сын мой влюблён…»^[88]. Павел боготворил супругу (после крещения — Наталью Алексеевну), но её либеральные взгляды, включая поддержку освобождения крестьян, вызвали конфликт с императрицей Екатериной II. Современники отмечали её честолюбивый нрав и независимость суждений^[89].

В 1776 году, через 2,5 года брака, принцесса скончалась во время тяжёлых родов из-за сколиоза^[90] вместе с ребёнком.

Через несколько минут после констатации смерти Екатерина II увезла морально и физически разбитого сына в Царское Село и сразу начала подыскивать ему новую невесту. Императрица ограничила траур тремя месяцами, а уже через неделю отпраздновала свой 47-й день рождения^[d].

В том же году Павлу сосватали Софию-Доротею Вюртембергскую, дочь Фридриха Евгения, герцога Вюртембергского.

Она родилась 14 (25) октября 1759 года в Штеттинском замке (там же, где родилась и Екатерина II), в котором её отец (подобно отцу Екатерины) служил комендантом.

Фридрих Великий самолично устроил встречу Павла со своей внучатой племянницей в Берлине. Молодой вдовец был пленён семнадцатилетней блондинкой, о чём он писал матери^[91]:

Я нашёл свою невесту такову, какову только желать мысленно себе мог: недурна собою, велика, стройна, застенчива, отвечает умно и расторопно. Что же касается до сердца ея, то имеет она его весьма чувствительное и нежное. Весьма проста в обращении, любит быть дома и упражняться чтением или музыкою.

Павел на третий день знакомства согласился на брак и ещё почти две недели Фридрих развлекал своего высокого гостя смотрами, спектаклями, праздниками в Шарлоттенбурге, Монбижу, Сан-Суси. Павел покинул Берлин восхищённый Пруссией^[92].

Девушка уже была помолвлена с братом Натальи Алексеевны (первой жены Павла) — принцем Людвигом Гессенским, но ради русского царевича эту помолвку пришлось разорвать за отступные в 10 тысяч рублей пенсиона бывшему жениху. После принятия православия она стала именоваться Марией Фёдоровной^[93].

Принцесса с юности имела хобби, которое было для знатной особы довольно необычным. Она очень хорошо рисовала, гравировала и любила работать на токарном станке, точа на нём камеи с портретами Павла, Екатерины и других знакомых, а затем активно раздаривала эти камеи, сделанные с большим художественным мастерством и талантом и ныне хранящиеся в Государственном Эрмитаже и других музеях мира^[94]^[95].

Супруга Павла, как и он сам лично, проявила огромную человеческую заботу и деятельную доброту по отношению к простому русскому народу. Она стояла у истоков Императорского человеколюбивого общества^[96], Повивального института^[97], училища ордена святой Екатерины, а также целого ряда других филантропических заведений^[98].

Жизнь в Павловске

По случаю рождения в семье Павла будущего наследника престола, ставшего позже императором Александром I, Екатерина II, став бабушкой, подарила Павлу 362 десятины земель с деревнями и крестьянами, по берегам небольших рек Славянки и Тызвы. Новая усадьба всего в четырёх верстах от императорского Царского Села получила название села Павловского. В 1778—1779 годах построили два небольших дома: Паульлуст (нем. Paullust — Павлова утеха) —для Павла и Мариенталь (нем. Marienthal — Марьина долина) — для его супруги Марии Фёдоровны (по образцу домиков в имении её отца, герцога Вюртембергского: Этюпа близ Мёмпельгарда)^[99].

Шотландский архитектор Чарльз Камерон создал общий проект нового большого каменного дворца в палладианском стиле. По этому проекту на месте разобранного Паульлюста в 1782—1786 годах возвели Большой дворец и разбили парк — воплощение загородной палладианской виллы. В 1788 году Павел, который стал предпочитать в качестве главной резиденции Гатчину, подарил село Павловское своей жене Марии Фёдоровне^[100].

Гран-тур

Гран-тур Павла Петровича (1781—1782) — масштабное заграничное путешествие наследника российского престола и его супруги Марии Фёдоровны — имел важное политическое, культурное и личностное значение^[101]^[102].

Как и его прадед — Петр I, предпринявший длительное Великое посольство, Павел Петрович понимал, что Россия отстаёт в развитии от европейских стран и должна их стремительно догонять, для чего будущему правителю необходимо изучить европейские достижения на месте. Павел писал матери о своей планируемой поездке:

«Надо употребить все усилия, чтобы принести возможно больше пользы своему отечеству, а для этого надо приобретать познания, а не сидеть на одном месте, сложа руки».

Екатерина II подарила им гран-тур как благодарность за рождение второго внука Константина и использовала эту поездку для укрепления международного авторитета России.

Согласно запискам Н. А. Саблукова были отданы «самые строгие приказания, дабы не щадить денег, чтобы сделать эту прогулку по Европе столь же блистательной, сколь интересной, при помощи влияния на дворы, которые им придется посетить»^[103]. На поездку была выделена колоссальная по тем временам сумма в 330 тыс. рублей золотом.

Путешествие по 160 городам Европы в конных экипажах без детей, оставшихся в России, растянулось на полтора года и 14 тысяч километров.

Путешествовали инкогнито, под именами графа и графини Северных (Du Nord)^[104] со свитой в 15 придворных(некоторые из них были сами выдающимися личностями^[105]) и 80 человек обслуги.

Павел и Мария посетили союзные и дружественные государства (Австрию, Италию, Францию), а также Швейцарию, Нидерланды и германские княжества, демонстрируя просвещённый характер екатерининского правления. Императрица исключила из маршрута Пруссию, чтобы избежать контактов в Берлине или Потсдаме с кумиром Павла и двоюродным дедушкой его жены — королём Фридрихом II^[106], которые не подходили её текущей внешнеполитической стратегии^[107].

Во Франции, Вене, Риме, Венеции и Неаполе графу и графине Северным был оказан очень теплый приём. В Италии и Вене большие любители музыки и театра граф Северный и его супруга, хорошо игравшая на клавикорде, близко общались с самыми выдающимися композиторами той эпохи: ровесником Павла Моцартом, Гайдном, Галуппи, пожилым реформатором оперы Глюком и его любимым учеником — тридцатилетним Сальери^[108]

Моцарт написал для торжеств в честь их визита оперу «Похищение из сераля», Глюк — немецкую версию своей оперы « Ифигения в Тавриде», Гайдн преподнес Марии Федоровне шесть струнных квартетов, а Галуппи шесть сонат для клавикорда.

В Вене Павла пригласили посмотреть спектакль «Гамлет», но неожиданно исполнитель главной роли знаменитый актёр Брокман отказался играть шекспировские творение. Свой отказ он объяснил своему императору Иосифу тем, что «В театре будут два Гамлета — один на сцене, другой — в зале». Император Иосиф щедро наградил 50-ю золотыми монетами артиста за проявленную внимательность, такт и мудрость, позволившие избежать щекотливой ситуации и бестактности по отношению к русскому наследнику.

Общение с императором Священной Римской империи, сторонником просвещённого абсолютизма, укрепило интерес Павла к реформам и централизации власти. Наблюдение за европейскими системами управления, включая австрийские реформы, позже отразилось в его политике как императора (например, военная реформа и усиление бюрократии)^[109]. Многократные встречи в дружеской обстановке с монархами (Иосифом II, Людовиком XVI и Марией-Антуанетой) и с элитами Европы способствовали созданию и укреплению политических союзов. Например, в Вене Павел участвовал в переговорах о будущем замужестве родной сестры Марии Фёдоровны с племянником Римского императора.

В Ватикане граф и графиня Северные дважды получили аудиенции папы римского Пия VI, передав ему соболью шубу — подарок от Екатерины II.

В Риме великий князь Павел Петрович — большой знаток истории Древнего Рима и римского искусства, часами ходил по музеям и по самому древнему городу, беседовал с окружением папы Пия VI — это был совсем иной клир, чем в России. После месяца познавательных экскурсий, приёмов и визитов в Риме супруги отправились в Венецию, где удостоились большого триумфального въезда в город, регаты гондол, гала-обеда, балов и концертов в их честь и лично участвовали в ночном карнавале с факелами^[110].

В Венеции Павел общался с драматургами Карло Гоцци и Карло Гольдони и выдающимся венецианским композитором, своим старым знакомым — Буранелло (Бальдассаре Галуппи). В Милане великий князь познакомился с математиком Марией Гаэтаной Аньези, работы которой уже знал.

Но жемчужиной Гран-тура стала Франция: его встречи с философами-энциклопедистами Жаном Лероном Д’Аламбером и Дени Дидро, астрономом Пьером Мешеном и химиком Клодом Луи Бертолле, шахматистом Франсуа-Луи Филидором, писателями Пьером Бомарше, Шодерло де Лакло, с автором первого романа о «железной маске» Шарлем де Фьё и многими многими другими замечательными современниками…^[110]

Очень большое впечатление на Павла и его супругу произвело поместье принца Конде в Шантийи и тамошний тёплый приём гостей принцем с трёхдневными праздниками в их честь и оленьей охотой.

Путешествие вдохновило Павла на создание дворцово-парковых ансамблей в Павловске и Гатчине, где были воплощены современные европейские стили, увиденные во время поездки^[111]^[112]. Павел и Мария активно закупали произведения искусства, антиквариат и книги, пополнившие императорские коллекции^[113]^[114].

Путешествие стало частью «образовательного канона» для европейских аристократов, завершая формирование Павла как будущего монарха. Участники поездки (например, князь Юсупов) оставили записи, ставшие ценными историческими источниками^[115]. Позже Сергей Плещеев опубликовал описание маршрута^[116].

Гран-тур Павла Петровича не только укрепил позиции России в Европе, но и заложил основы для культурных и политических преобразований в самой империи. Влияние гран-тура прослеживается в архитектуре России, коллекциях Эрмитажа и даже в радикальных реформах Павла I, который как и его прадед — Пётр I, пытался стремительно внедрить современный ему «европейский порядок» в русскую действительность^[117].

Гран-тур пришлось прервать из-за новой беременности великой княгини. После двухнедельного отдыха в Мёмпельгарде у родителей жены, они вернулись домой.

Жизнь в Гатчине

В связи с рождением в 1783 году первой дочери Павла, названной Александрой, Екатерина подарила сыну Гатчину, выкупленную у наследников недавно умершего бывшего фаворита графа Григория Орлова. Новая резиденция была гораздо больше Павловска, дальше отделена территориально от двора царицы и в ней великий князь весь год мог жить отдельно от властной матери.

Уехав из столицы в Гатчину, Павел завёл обычаи, резко отличные от петербургских. Одно из первых по времени описаний Гатчины, уже по восшествии Павла на престол, принадлежит барону Бальтазару Кампенгаузену (СПб., 1797 г.):

…Ансамбль в Гатчине имеет почти недосягаемое выражение благородства и величия…

…Как шедевр искусства, которому прекрасная природа здесь помогла более чем какой-либо другой резиденции близ императорской столицы, загородный замок Гатчины со своими обширными садами и постройками заслужил, чтобы его знали…
…Сам император Иосиф II^[e] признавал за Гатчинским дворцом преимущественное положение среди первейших дворцов Европы.

Создавая в Гатчине подчинённый только ему и им воспитанный военный отряд, Павел подражал Петру Великому и открыто сравнивал впоследствии гатчинские войска с «потешными полками» Петра, а своих офицеров — с его сподвижниками.

Гатчинские войска принято характеризовать отрицательно — как грубых солдафонов, обученных лишь фрунту и шагистике. Сохранившиеся планы учений опровергают этот растиражированный стереотип. С 1793 по 1796 годы на учениях гатчинские войска под командованием цесаревича отрабатывали взаимодействие различных родов войск при форсировании водных преград, а также при отражении морского десанта противника при его высадке на берег. Павел был генерал-адмиралом и президентом Адмиралтейской коллегии. Во флоте были батальоны и назывались морскими; они употреблялись на кораблях для десантов. Из этих морских пехотинцев и были созданы гатчинские войска.

Павел Петрович всю жизнь интересовался фарфором и любил его. Он построил в Гатчине на берегу реки Колпанки напротив Мариенбурга собственную фарфоровую фабрику. В воспоминаниях одного из современников о роковом дне зафиксировано: «За ужином 11 марта 1801 года употреблен был в первый раз новый фарфоровый прибор, украшенный разными видами Михайловского замка. Государь был в чрезвычайном восхищении, многократно целовал рисунки на фарфоре и говорил, что это был один из счастливейших дней его жизни»^[118].

Великие князь и княгиня продолжали активно заниматься музыкой. Так, в 1787 году крупный итальянский композитор Доменико Чимароза получил из Петербурга приглашение стать придворным капельмейстером, должность которого до него занимали Арайя, Сарти, Траэтта и выдающийся композитор барокко, «Рафаэль в музыке»^[f] — Бальдассаре Галуппи. В российской столице Чимароза создал многочисленные оперные, вокальные, инструментальные и хоровые сочинения, давал уроки Марии Фёдоровне и детям августейшей пары. А сам Павел становится крёстным отцом сына композитора, названного в честь него Паоло^[119].

Remove ads

Правление

Суммиров вкратце

Перспектива

Внутренняя политика

Павел вступил на престол 6 (17) ноября 1796 года в возрасте 42 лет. Сразу по восшествии на престол новый император освободил всех содержавшихся «по тайной экспедиции», даровал всеобщую амнистию всем чинам, находившимся под судом и следствием^[120], а также простил находившихся в опале при Екатерине вельмож и общественных деятелей, в частности, был возвращён из ссылки А. Н. Радищев; Н. Н. Трубецкому и И. П. Тургеневу дозволено вернуться в Москву, причём последний был назначен директором Императорского Московского университета. Свободу также получили Николай Новиков и все польские повстанцы (всего 87 человек), в том числе сам генералиссимус Костюшко под честное слово отказа от дальнейшей вооружённой борьбы с Россией^[121]^[122].

Историк Платонов пишет, что Павел, несмотря на обиды, сохранял уважение к достижениям Екатерины как правительницы, что отражалось в его попытках подражать её стилю управления в первые годы царствования^[123].

Император Павел I отличался высокой работоспособностью: поднимался в 5 утра, начинал день с приёма докладов, строго наказывая опоздавших чиновников. Его рабочий день длился до 16 часов^[124]. По свидетельству генерал-прокурора Пётра Обольянинова: «Павел был много начитан, знал закон, как юрист, и при докладах вникал во все подробности и тонкости дела…»

Государь избегал светских развлечений (балов, охот, карточных игр), предпочитая для отдыха чтение, театр, музыку и шахматы^[125]^[g]^[126]. Ежедневно проводил двухчасовые военные смотры различных полков гвардии (развод караулов и вахт-парады), которые заменяли ему прогулки.

Внутренняя политика проводилась согласно принципам, сформулированным им ещё в молодости:

«Для меня не существует ни партий, ни интересов, кроме интересов государства, а при моем характере мне тяжело видеть, что дела идут вкривь и вкось и что причиною тому небрежность и личные виды. Я желаю лучше быть ненавидимым за правое дело, чем любимым за дело неправое.»

В ноябре 1796 года, по повелению Павла, прах его отца, не успевшего пройти коронацию при жизни Петра III, был вынут из могилы в Невском монастыре. Император Павел, а за ним и его дети приложились к тем частям драгоценного одеяния тела, которые сохранились. Останки были переодеты в новое одеяние. К ним были приложены ордена, которые были получены. Сверху гроба была поставлена корона самолично Павлом I, и траурная процессия направилась из Невского монастыря в Зимний дворец, где состоялось совместное коронование праха отца и трупа Екатерины II; в декабре того же года они были торжественно официально похоронены как император Петр III и его супруга в Петропавловском соборе, усыпальнице российских императоров^[127]. Во время пребывания в Венеции в ходе Гран-тура в 1782 году Павел услышал историю о торжественном почётном перезахоронении в 1623 году несправедливо обвиненного и казнённого сенатора Антонио Фоскарини и сам повторил это в 1796 году с прахом своего отца — Петра III^[110].

Коронация и реформа престолонаследия

5 апреля 1797 года, в первый день Пасхи, состоялась коронация Павла I в Успенском соборе Московского Кремля. Годовой траур по скончавшейся в ноябре 1796 года императрице Екатерине был временно приостановлен. Традиционно коронационный церемониал был поводом к обновлению и украшению Москвы. По инициативе Павла I была предпринята попытка общей реконструкции кремлёвского ансамбля. Чтобы придать зданию вид императорской резиденции, к нему в числе других пристроек был добавлен Тронный зал^[128].

На пути высочайшего следования, кроме существующих триумфальных арок с обновлённой росписью, были построены шесть новых: на Тверской улице у Земляного города, у Тверских ворот, при входе в Китай-город у Воскресенского моста, на Мясницкой улице у Китай-города и у Земляного города, у Елохова моста. Рядом со всеми воротами были назначены встречи официальных лиц. По Тверской улице и в Кремле были установлены трибуны для зрителей^[129].

Высочайший въезд в Москву был назначен на Вербное воскресенье, 29 марта, создавая коннотацию на вход Христа в Иерусалим. Первым из российских монархов Павел I совершил церемонию верхом, а не в карете. Император вступал одновременно как командир и отец народа. В процессии участвовали чиновники, генералитет и придворные, одетые в официальные мундиры. Въезд императора в город сопровождался колокольным звоном во всех церквях и пальбой из 71 пушки. Таким образом, с самого начала в коронации соединялись государственная, военная и религиозная церемонии^[130].

В день коронации Павел публично прочёл принятый новый закон о престолонаследии, который вводил принцип первородства, то есть принцип наследования престола старшим сыном, что восстанавливало традиционную в Русском государстве практику, изменённую императором Петром в 1722 году (назначения наследника)^[131]. Акт о престолонаследии 1797 года вводил так называемую австрийскую (полусалическую) примогенитуру, при которой преимущество в наследовании имели потомки мужского пола. Впервые были установлены правила регентства.

Акт дополнялся и уточнялся положениями принятого в тот же день «Учреждения об Императорской фамилии», которое определяло состав императорской фамилии, иерархическое старшинство её членов, их права и обязанности, устанавливало гербы, титулы, источники и размеры содержания членов императорской фамилии. В тот же день было принято и «Установление для орденов кавалерских российских»^[132].

В мае 1797 года сразу после коронационных торжеств император отправился из Москвы в путешествие по России по маршруту Смоленск – Орша – Минск – Гродно – Вильно (Вильнюс) – Ковно (Каунас) – Митава (Елгава) – Рига – Дерпт – Нарва – Гатчина.

Павел I не был первым представителем династии Гольштейн-Готторпов-Романовых на русском троне, но именно он юридически закрепил принципы наследования, исключив произвол в назначении преемника (как это было при Петре I и Екатерине II). Поэтому в историографии его часто называют «родоначальником» в контексте создания устойчивой правовой системы Российского императорского дома^[133].

Историк Шильдер подчёркивает, что Павел юридически оформил династию как наследственный институт, что дало основания считать его «родоначальником» в правовом смысле^[134].

Облегчение положения крепостных крестьян

Павел Первый был первым из правителей России, кто попытался ослабить и ограничить рабство^[h] крепостничества в ней:

Павел запретил навсегда отнимать детей у родителей и отнимать жён у мужей, то есть разделять супругов и семьи при продаже помещиками своих крепостных как было принято до него^[135]^[136].

Было запрещено продавать безземельных дворовых людей и крепостных крестьян без земли^[137].
Манифестом «О трёхдневной работе помещичьих крестьян в пользу помещика, и о непринуждении к работе в дни воскресные», Павел I запретил помещикам отправление барщины более трёх дней в неделю. У крепостных крестьян, составлявших основную массу народа российской империи, впервые появился выходной день — воскресенье^[138].
Была отменена разорительная для крестьян хлебная повинность. По свидетельству русского агронома А. Т. Болотова, это произвело «благодетельные действия во всем государстве»^[139].
Была прощена недоимка подушной подати на огромную сумму в 7 миллионов рублей — десятую часть годового бюджета империи^[140].
Началась льготная продажа соли — важнейшего и дефицитного пищевого ресурса в то время^[141].
Из государственных запасов стали продавать хлеб, чтобы сбить высокие цены на него. Эта мера привела к заметному падению цен на хлеб и уменьшению числа голодающих^[142].
Губернаторам было предписано наблюдать за отношением помещиков к крепостным крестьянам. В случае жестокого обращения с крепостными было предписано докладывать об этом императору^[143].
Указом от 19 (30) сентября 1797 года отменена повинность держать лошадей для армии и отдавать ей продовольствие, вместо этого стали брать «по 15 копеек с души, надбавку к подушному окладу»^[144].
Если помещик доводил своих крестьян до нищеты из-за чрезмерно жестокой эксплуатации, его обязывали платить по 500 рублей за каждого обнищавшего работника. В случае повторного обнаружения этого факта, владелец лишался своего имущества — имение переходило в собственность государства^[145].

Император тем самым требовал от помещиков проявлять заботу о материальном положении своих крестьян. Более того, помещики были обязаны «содержать» своих крестьян. В частности, хозяин имения должен был нанимать для своих больных крестьян лекаря^[146]. Сам Павел Петрович так поступал ещё с молодости:

…даже не обращая внимания на убытки собственной казны…в видах сохранения здоровья жителей Гатчины, а также крестьян округа и солдат, Он (великий князь Павел) озаботился устройством медицинских учреждений, которыми все нуждающиеся в помощи могли пользоваться бесплатно.
— Бальтазар Кампенгаузен

Таким образом, Павел является пионером оказания бесплатной медицинской помощи населению России^[147]^[148].

Взойдя на трон, Павел впервые привёл крестьян к личной присяге императору. Это ясно давало всем понять, что теперь они не рабы в личной собственности землевладельца, а подданные самодержца^[149]^[150]^[151]^[152].

«Человек, — говорил Павел Петрович, — первое сокровище государства, и труд его — богатство; его нет, труд пропал, и земля пуста, а когда деревня не в добре, то и богатства нет. Сбережение государства — сбережение людей, сбережение людей — сбережение государства».
— ^[153]

Павел I приурочил издание Манифеста о трёхдневной барщине к собственной коронации в Москве 5 (16) апреля 1797 года, поставив его в один ряд с ключевыми законами своего царствования. По мнению историка А. Г. Тартаковского, император тем самым «доказал, какое исключительное государственное значение он ему [Манифесту] придавал, несомненно видя в нём документ программного характера для решения крестьянского вопроса в России»^[154].

Павел при этом не помышлял об отмене крепостного права, полагая, что такой шаг будет стоить ему престола^[155]. Восторженные встречи царя простым народом в Муроме и Костроме, искренние ликования провинциальных крестьян при виде своего государя, которыми Павел I , судя по его письму, был очень тронут («меня окружает … бесчисленный народ, непрерывно старающийся выразить свою безграничную любовь»^[155]), так и не смогли переубедить его в главном. Император не был уверен, что сумеет сохранить всю полноту своей власти над огромными крестьянскими массами России в случае предоставления им реальных прав и свобод. Самим фактом издания Манифеста о трёхдневной барщине император уже решился на рискованный шаг, фактически встав между помещиками и крепостными крестьянами, с целью снижения нормы отчуждения крестьянского труда.

Кроме того, новый император впервые разрешил крестьянам жаловаться на помещиков (до того действовал запрет на жалобы и прошения к верховной власти, введённый в 1767 году Екатериной II).

Историк М. А. Рахматуллин указывает о времени правления Екатерины:^[156]

В помещичьих имениях наказать крепостного розгами, батогами, плетьми, посадить в цепях и колодках на хлеб и воду было делом обыденным. К таким наказаниям прибегали учёный агроном А. Т. Болотов, и поэт Г. Р. Державин, и писатель и историк М. М. Щербатов, и многие другие образованнейшие люди эпохи, становясь, по существу, в один ряд с Салтычихой. И это являлось нормой.

На тему жестокости в среде помещиков подробно писал ещё в 1881 году историк Василий Семевский — главный специалист в дореволюционной России по истории русского крестьянства. В книге «Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II», имея в виду таких просвещённых помещиков как Державин и Болотов, Семевский задаётся вопросом: «Если так действовал человек, тронутый образованием, то, что же делалось у других помещиков?»^[157]. Историк А. Б. Каменский отмечает:

Именно в царствование Екатерины II крепостничество достигло высшей точки своего развития: помещики получили право ссылать своих крестьян на каторгу (1765)(то есть без суда) , крепостным запрещалось подавать жалобы на помещиков в «собственные руки», то есть непосредственно императрице (1767), и др. И хотя правительство устраивало показательные процессы над помещиками (например, «дело Салтычихи» — помещицы Московской губернии Д. Н. Салтыковой, крайне жестоко обращавшейся с крепостными крестьянами(пытавшей и убивавшей их)), власть дворян над крепостными была безгранична.

^[158]

Принципиально важным было то, что Павел I признавал право каждого подданного на персональное обращение к верховной власти в поиске справедливости.

«ЗАКОН ОДИН ДЛЯ ВСЕХ И ВСЕ РАВНЫ ПЕРЕД НИМ». Павел I

Павел решил лично рассматривать жалобы, для чего у Зимнего дворца был поставлен специальный «непристрастный» жёлтый «ящик для прошений». Подданные царя стали класть просьбы, жалобы, рапорты (доношения), а затем некоторые злоумышленники даже стали специально класть карикатуры и пасквили на особу самого императора, чтобы вызвать его припадки гнева и он перестал вообще читать бумаги из ящика и убрал ящик^[159].

Раз в несколько дней ящик приносили Павлу I , он читал документы сам или просил зачитывать жалобы вслух секретарей своей канцелярии. После чего, отправлял их в Сенат и губернские учреждения, где проводились по ним расследования. В течение только одного года поступило 3229 писем, на которые император ответил 854 указами и 1793 устными приказами^[160].

Показателен указ императора, вышедший позже, в мае 1799 года:

«Утверждая престол наш на правосудии и милосердии, никогда не затворяли мы слуха и внимания нашего к истинным нуждам и правым жалобам верных наших подданных, напротив, отверзли все пути и способы, чтобы глас слабого, утеснённого со всей верностию мог до нас проникнуть и получить в законах и повелениях наших скорую защиту».

^[53]

С апреля 1797 года ответы монарха на прошения стали печататься в газетах — «Санкт-Петербургских ведомостях» и «Московских ведомостях» и это помогало проводить правовое просвещение. По мнению современников императора, ящик был благодеянием — помогал раскрывать тайные преступления и давал обратную связь о работе администрации царя. Ящик служил дополнительным средством эффективного госконтроля в империи.

А. Коцебу писал:

«Народ, — говорят, — был счастлив, его, — говорят, — никто не притеснял. Вельможи не смели обращаться с ним с обычною надменностью; они знали, что всякому возможно было писать прямо государю и что государь читал каждое письмо. Им было бы плохо, если бы до него дошло о какой-нибудь несправедливости; поэтому страх внушал им человеколюбие. Из 36 миллионов людей по крайней мере 33 миллиона имели повод благословлять императора, хотя и не все осознавали это».
— ^[161]

Чаще всего императору писали дворяне и военные, купцы, реже мещане и духовенство. Совсем редко поступали письма от крепостных крестьян (крепостные были практически поголовно безграмотны). В последний раз ящик ставили в Павловске в начале августа 1798 года. Он перестал использоваться, так как Павел I разочаровался в эффективности такой системы (многие жалобы оказались клеветой и даже кидали в ящик оскорбления в адрес царя)^[162]. Однако, канцелярия императора продолжала принимать жалобы, но уже не анонимные и без личного их чтения и контроля царём, что резко снизило эффективность и результативность обращений.

Александр Тургенев писал о роли такой прямой связи с императором: «Первый любимец, первый сановник, знаменитый вельможа, царедворец и последний ничтожный раб, житель отдалённой страны от столицы — равно страшились ящика… Правосудие и бескорыстие в первый раз после Петра I ступили через порог храмины, где творили суд и расправу верноподданным… Народ был восхищён, был обрадован, приказания Его чтил благодеянием, с неба посланным… Дозволяю себе смело и безбоязненно сказать, что в первый год царствования Павла народ блаженствовал, находил суд и расправу без лихоимства, никто не осмеливался грабить, угнетать его…»

Отношение к Манифесту о трёхдневной барщине современников

Издание Манифеста о трёхдневной барщине приветствовали как старые екатерининские чиновники реформаторского толка (Я. Е. Сиверс, А. А. Безбородко и др.), так и будущие реформаторы первой половины XIX века (М. М. Сперанский, В. П. Кочубей, П. Д. Киселёв и др.). Сперанский назвал павловский Манифест замечательным для своего времени.

Закон воспели придворные поэты:

Крестьян на тяжку призрел долю,
На пот их с кровию воззрел,
Воззрел и дал им полну волю
Свободным в праздник быть от дел;
Рассек на части их недели,
Чтоб три дня барщину потели,
А три дня жали свой загон;
Детей и сирых бы кормили,
А в праздник слушать бы ходили
Святой божественный закон

— фрагмент «Оды государю императору Павлу Петровичу» С. В. Руссова, написанной к первой годовщине царствования Павла I^[163]

Представители иностранных держав увидели в нём начало крестьянских реформ (советник прусского посольства Вегенер, писал своему руководству, что Манифест — «единственная вещь, которая произвела сенсацию», «закон, столь решительный в этом отношении и не существовавший доселе в России, позволяет рассматривать этот демарш императора как попытку подготовить низший класс нации к состоянию менее рабскому»)^[164].

За Манифест о трёхдневной барщине Павла хвалили будущие декабристы, отмечая стремление государя к справедливости (Н. И. Тургенев)^[165], видя в нём «смелого реформатора» (А. В. Поджио)^[166], пользовавшегося любовью простого народа (М. А. Фонвизин)^[167].

Недовольством и бойкотом встретили Манифест консервативные дворянско-помещичьи круги (князь И. В. Лопухин и др.), считавшие его ненужным и вредным законом. Сенатор Лопухин впоследствии открыто предостерегал Александра I, «чтоб не возобновился Указ, разделяющий время работ крестьянских на себя и на помещиков, ограничивающий власть последних». «Хорошо, что (павловский закон) оставался как бы без исполнения», — писал Лопухин государю, потому что «в России ослабление связей подчинённости крестьян помещикам опаснее нашествия неприятельского»^[168].

Крестьяне расценили его как закон, официально защищавший их интересы и облегчавший их тяжёлое положение, и пытались жаловаться на бойкотирование его норм помещиками.

А. Н. Радищев в статье «Описание моего владения» (1801—1802) утверждал, что в ситуации неопределённости правового статуса крестьянина и помещика регламентация крестьянских повинностей изначально была и будет обречена на провал: «на нынешнее время законоположение сие невеликое будет иметь действие, ибо состояние ни землевладельца, ни дворового не определено»^[169].

Ограничение привилегий дворянства

Действия Павла I в отношении дворянства имели в виду ограничение дворянских привилегий, данных Манифестом «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству» 1762 года и Жалованной грамотой 1785 года^[170].

Павел провёл масштабные бескровные чистки государственного аппарата, уволив со службы около 20 тыс. чиновников и офицеров за коррупцию, воровство и злоупотребления^[171].
Ввёл запрет на отставку офицеров, прослуживших менее года (1798)^[172]
Павел запретил переход с военной службы на гражданскую без разрешения Сената (с 1799 г.)^[173]^[174].
Лишил неслуживших дворян права участвовать в выборах и занимать должности^[175].
Отменил запрет на телесные наказания для дворян (1797 г.), применяя их за убийства, разбои, пьянство и служебные преступления^[176]^[177].
В 1797 году запретил коллективные жалобы и петиции без одобрения губернатора, (то есть жалобы без персональной ответственности за ложный донос)^[178]^[179].
Упразднил губернские дворянские собрания (1799 г.), лишив дворянство права выбирать заседателей в суды (1800 г.)^[180]^[181].
Ввёл налог на содержание местного самоуправления (1797), увеличив его к 1799 году^[182] Установил подушную подать для дворян — 20 рублей «с души» (1799)^[183].

Губернатор, сенатор, действительный тайный советник, масон Ф. П. Лубяновский вспоминал:

… нельзя было не заметить с первого шага в столице, как дрожь, и не от стужи только, словно эпидемия, всех равно пронимала… эта эпоха уже имела свои названия. Называли её, где так требовалось: торжественно и громогласно — возрождением; в приятельской беседе, осторожно, в полголоса — царством власти, силы и страха; в тайне между четырёх глаз — затмением свыше.

— ^[184]

С другой стороны, Е. С. Шумигорский писал:

«масса простого народа в несколько месяцев, получившая большее облегчение в тягостной своей доле, чем за всё царствование Екатерины, и солдаты, освободившиеся от гнёта произвольной командирской власти и почувствовавшие себя на „государственной службе“, с надеждой смотрели на будущее: их мало трогали „господские“ и „командирские“ тревоги»
— ^[185].

Миф о массовой ссылке дворян в Сибирь при Павле I (1796—1801) не подтверждается документами: реально сослано менее 10 человек за тяжкие преступления (взятки, крупные хищения). Большинство чиновников, временно отправленных в свои имения «в опалу», возвращались в столицу через несколько месяцев, иногда и с повышением в чине^[186]^[187]^[188]^[189]^[190].

Павел I и Суворов

Показательна история с известной ссылкой фельдмаршала Суворова:

Суворов открыто критиковал военные реформы Павла I, заявляя: «Русские прусских всегда бивали, что ж тут перенять?»

6 февраля 1797 года по результатам прошедшего смотра и финансовых ревизий Суворова вместе с пятью другими фельдмаршалами уволили в отставку без права ношения мундира. В марте он прибыл в своё имение «Губерния» под Кобрином с 19 штабными офицерами-сослуживцами, подарив каждому деревню с крестьянами.

5 апреля 1797 года, в день долгожданной коронации, Павел получил рапорт сенатора и генерал-майора М. П. Румянцева о том, что Суворов в Кобрине «волнует умы и готовит бунт». Его выслали в его же собственное имение в Новгородской губернии Кончанское под надзор^[191]. Соратников арестовали, но через два месяца отпустили из-за отсутствия доказательств.

Условия ссылки в собственном имении Суворова были довольно строгими: приставлен личный надзиратель, вёлся полный контроль переписки, соблюдался запрет на перемещения и визиты. Помимо опалы и ссылки, Павел I дал ход множеству исковых дел против графа Суворова, первые из которых, связанные со снабжением войск во время польской кампании, были начаты ещё Екатериной II. Вместе с новыми гражданскими исками и результатами служебных ревизий сумма финансовых претензий к Суворову составила более 800 000 рублей и продолжала расти, по мере открытия новых обстоятельств.

В феврале 1798 года Суворову разрешили вернуться в Петербург, но его продолжающиеся насмешки над реформами вызвали новый конфликт. Граф уехал в своё имение Кончанское, где здоровье ухудшилось, и он решил уйти в монастырь.

6 февраля 1799 года Суворову привезли от Павла I депешу: «Граф Александр Васильевич! Теперь нам не время рассчитываться. Виноватого Бог простит. Римский император требует вас в начальники своей армии…».

Суворов стремительно прибыл в Петербург, где, упав в ноги императору^[192], вызвал его прощение и благосклонность. Павел собственноручно надел на графа Мальтийскую рыцарскую бриллиантовую цепь ордена Св. Иоанна Иерусалимского и знак Большого креста.

Когда Павел I вручил под командование фельдмаршала свою новую армию, реформированную им самим за два с половиной года, переэкипированную в тёплую форму и с перевооружённой отлаженной артиллерией, Суворов воскликнул: «Боже, спаси царя!» на что Павел ответил:«Да спасет Бог тебя для спасения царей!»^[193]

После побед в Италии — (Мантуя, Алессандрия) Суворов получил титул князя Италийского и звание гранда Сардинии. Павел писал: «через сие вы и мне войдёте в родство…»^[194] , приказал оказывать в будущем Суворову царские почести и возвести прижизненный памятник.

Современники восхищались Суворовым в Англии и России: «приятно быть русским в такое славное для России время»^[195]. Однако косвенная служебная связь генералиссимуса с главой нового заговора «Канальского цеха» привела к его последней опале.

На похоронах дважды опального Суворова Павел встретил гроб, склонил голову и «снял шляпу… слёзы падали каплями», по словам камердинера всю ночь потом он не мог заснуть, повторяя: «Жаль!».

Военная реформа

В соответствии со своей политической доктриной Павел I главной заботой монарха считал создание сильной боеспособной армии^[130].

7 ноября 1796 года ( на второй день по восшествии на престол) - был объявлен манифест, провозглашающий мирную политику России. Государь Император торжественно объявил, что отныне Россия будет жить в мире и спокойствии, что теперь « нет ни малейшей нужды помышлять о распространении своих границ, поелику и без того довольно уже и предовольно обширна».

Первоначально, предполагая вести миролюбивую внешнюю политику, новый император серьёзно сократил армию по результатам проведённого в феврале 1797 года смотра. В отставку были отправлены 7 фельдмаршалов, 300 генералов и свыше 2 тыс. штабных офицеров. Были вычищены из штатов армии младшие командиры, не явившиеся на смотр, в том числе по малолетству. Ещё 10 ноября 1796 года государь отменил чрезвычайный набор рекрут, объявленный Екатериной. Канцлер Александр Андреевич Безбородко писал о состоянии армии: «Накануне вступления Павла на престол из 400 тысяч солдат и рекрут — 50 тысяч было растащено из полков для домашних услуг и фактически обращены в крепостных.»

29 ноября 1796 года приняты новые, подготовленные на основе гатчинских уставов воинские уставы: пехотный, кавалерийский, морской устав^[14]. Основные отличия от петровского устава: более четкая регламентация службы и быта на корабле, а также «нерепрессивный» характер, так как наказания за нарушения упоминались редко. В России воинский артикул Петра I предписывал смертную казнь в качестве наказания по 123-м статьям. При Павле не было ни одной смертной казни. В устав были введены новые должности: историограф, профессор астрономии и навигации, рисовальный мастер. Из устава был исключен военный палач.

При Павле I в армии снизилась жестокость наказаний: офицеры несли уголовную ответственность за злоупотребления ими, а солдаты получили право жаловаться на жестоких командиров. Телесные наказания стали регламентироваться уставом, их частота уменьшилась по сравнению с эпохой Екатерины II^[196]. По статистике Тайной канцелярии, 44 % арестованных при Павле — офицеры, солдаты — лишь 9 %^[197]. За всё время правления этого императора было вынесено 495 обвинительных приговоров офицерам и всего лишь 287 — солдатам, которых было вообще в армии почти в полсотни раз больше чем офицеров.

Павел первым в Европе ввёл наградную систему для нижних чинов: медаль «За храбрость» (1799), знаки ордена Св. Анны (позже — Св. Иоанна Иерусалимского) за 20 лет службы, освобождавшие от телесных наказаний^[198].

Павел I подтвердил в 1798 году срок службы солдат в 25 лет вместо пожизненного срока, как это было ранее со времён Петра I, при этом рекруты и их дети, появившиеся во время отцовской военной службы, освобождались от крепостной зависимости^[199]^[200].

Он реформировал отношения к полковым знамёнам, сделав их святынями с особым ритуалом присяги знамени, а не просто табельным имуществом, как было раньше. Восстановил гусарские полки, усилил личный контроль над кадетскими корпусами, разделил кадет на роты по возрасту и запретил политические кружки среди офицеров^[201].

В 1797 году император Павел I провёл военный смотр, обязав явиться всем офицерам, включая фиктивно зачисленных в полки с детства, и потребовал списки неслуживших дворян для призыва. До этого 70 % офицеров служили формально, не появляясь лично в полках^[202]. По итогам проверки боевой выучки войск и соответствующих финансовых ревизий в отставку отправили 7 фельдмаршалов (включая А. В. Суворова), 300 генералов и свыше 2 тыс. штабных офицеров^[203].

Ещё будучи молодым наследником Павел I конфликтовал с фаворитом матери князем Потёмкиным, вице-президентом Военной коллегии, после требования последнего лично отчитываться перед ним. Этот конфликт сделал Павла противником реформ Потёмкина^[204]. Великий князь отказался менять вооружение и обмундирование своего Кирасирского полка, сохранив традиции тяжёлой кавалерии^[205]^[206]. Исторические события (Итальянский поход Суворова и Отечественная война 1812 года^[207]) подтвердили правоту Павла: тяжёлая кавалерия оставалась эффективной, вопреки мнению Потёмкина, считавшего её устаревшей после русско-турецких войн. Подготовка кирасир «по-старому» позволила сохранить квалифицированные кадры^[208]. Павел полагал, что нельзя забывать про войны в Европе, где, как оказалось и в дальнейшем, кирасирские полки вплоть до середины XIX века являлись главной атакующей силой^[209].

Павел дал кавалергардам лейб-компании роскошную рыцарскую форму с серебряными латами и особый устав. Солдатами в этих кавалергардах при нём служили дворяне хороших фамилий. Эта лейб-компания была изначально той ротой гвардейских солдат Преображенского полка, при насильственной помощи которых Елизавета взошла на престол 25 ноября 1741 года и дала им всем дворянство и офицерские чины. Но в лейб-гвардии они остались служить солдатами^[210].

Павел I ввёл новое обмундирование для всего войска, заимствованное с уже современных ему передовых прусских образцов^[211], при этом прусская форма в русской армии была введена ещё Петром I , а крой и лекала новой павловской формы использовались в русской форме ещё с 1763 года. Павловская форма для всех родов войск и флота, кроме гусар и кавалергардов, приобрела темно-зеленый защитный цвет. Введены мало выделяющиеся издалека офицерские мундиры гвардии, которые к тому же стали в пять раз дешевле очень дорогих екатерининских мундиров, обходившихся при ней в треть годового жалования штаб-офицера^[212].

В новой форме было и очень полезное для воинов нововведение — тёплые зимние вещи: специальные жилеты-куртки на заячьем меху, овчинные безрукавки для ношения под камзолами и главное — шинели^[213], которые сменили в 1797 году прежние простые плащи-епанчи и спасли множество русских солдат в последующих войнах, когда русская армия смогла вести успешные боевые действия в холодное время года, долго не уходя на зимние квартиры. Епанча — простой плащ без рукавов, не защищавший от холода. Солдаты могли покупать тёплую одежду за свой счёт, но носить её — только с разрешения начальства. Шинель же значительно улучшила положение: по данным 1760 года, большинство болезней и смертей в армии вызывались ревматизмом и заболеваниями дыхательных путей, которые удалось сократить благодаря новой униформе^[214]. Для зимы солдатам стали шить ещё и термобелье того времени — фуфайки, а мундиры изготавливали с припуском, чтобы они застёгивались с фуфайками. Шинели зимой одевались поверх мундиров и фуфаек.

Также император ввёл в холодное время года для часовых караульные овчинные тулупы и валенки^[215]^[216]. В караульном помещении пар валенок должно быть столько, сколько необходимо, чтобы каждая смена часовых обувала сухие. Этот правило входит в уставы до сих пор^[217].

При Павле обычная церемония вахт-парада (развод караулов) превратилась в важное государственное дело с обязательным участием императора или его наследника^[218]. К 9 часам утра император Павел сам выезжал верхом на лошади светлой масти на вахт-парад и развод караула. Эти смотры различных полков гвардии каждый в свой соответствующий день длились около двух часов ежедневно, и всегда, в любую погоду, в мороз или дождь, император в своём мундире и шляпе на них присутствовал.

Знаменитый павловский вахтпарад сохранился до XXI века под другим названием — развод караула. Строевой шаг, введённый Павлом, существует до сих пор в российской армии под названием «печатный шаг для почётного караула».

Император освободил артиллеристов от строевой подготовки, хотя до сих пор сохранились стереотипы, будто он был сторонником бессмысленной муштры.

Павел I пользовался уважением солдат и матросов. Как полковник Преображенского полка, он обеспечил своевременную и точную выдачу солдатского довольствия^[219]. Современники отмечали: «Солдаты любили Павла… особенно первый батальон Преображенского полка» (генерал Ланжерон)^[220], «Все трепетали перед императором. Только солдаты его любили» (княгиня Ливен)^[221]. Примером истинно отеческого отношения Павла к солдатам может служить тот факт, что, по данным камер-фурьерских журналов, император стал крёстным отцом более тридцати детей нижних чинов лейб-гвардии Преображенского полка и лейб-гвардии Артиллерийского батальона.

На флоте Павел I отменил килевание — традиционное варварское наказание, при котором провинившегося матроса протаскивали под килем корабля, что часто приводило к гибели от утопления или ужасных ран от краёв острых раковин бентосных организмов на обросших ими днищах кораблей. Во время плавания на бриге «Эммануил» великий князь разделил быт моряков, спал на шканцах под парусом вместо адмиральской каюты^[222].

Император Павел I ввёл ежедневные мясные и винные порции для нижних чинов армии и флота^[223]^[224]^[225]. Было поднято денежное довольствие нижних чинов и впервые устроены полковые лазареты для них^[226]. Император приказал, чтобы лекарями в полк допускались только лица, сдавшие лекарский экзамен в Медицинской коллегии^[227]; им была основана Медико-Хирургическая академия^[228].

Также впервые в армии Павел I ввёл регулярные отпуска нижним чинам по 28 дней в году^[229]. Одновременно он ограничил отпуска офицерам 28 днями за год^[230]. Император Павел под страхом каторги запретил делать удержания из солдатской зарплаты^[231] и под страхом смерти — систематическую невыдачу солдатского жалования^[232]^[233].

Став государем он ввёл для отставленных от службы из-за увечий или прослуживших более 25 лет солдат пенсии^[234] с содержанием таких солдат в подвижных или гарнизонных инвалидных ротах^[235], приказал умерших и погибших солдат хоронить с воинскими почестями, могилы передавать на присмотрение инвалидным гарнизонным ротам^[236].

Павел Петрович ещё в 1794 году принял решение организовать первый Военно-сиротский дом для детей солдат, оставшихся без попечения родителей в Мариенбурге под Гатчиной, которых обучали чтению, письму, рукоделию, земледелию и садоводству. С 1795 года их стали обучать и музыке. За все тридцатилетнее царствование Екатерины в солдатских школах выучилось лишь 12 тысяч человек, за четырёхлетнее правление Павла — 64 тысячи.

В Петербурге царь основал военное училище для сирот военных дворян (Павловский корпус). Для дворянских сирот женского пола — институт ордена св. Екатерины и другие учебные заведения под патронатом Императрицы Марии Федоровны^[237]^[238].

Павлом I были введены инспекции, вследствие чего впервые было четко организовано снабжение, управление и обучение войск в мирное время. Все вооруженные силы для удобства управления делились на 11 округов и 7 инспекций. Павловская система инспекций во многом сходна по функциям с современными военными округами^[239].

Все нововведения Павла I по улучшению организации флота и армии (введение дивизий по постоянным штатам, централизация управления войсками и т. д.) имели положительный эффект и сохранились в армии после гибели императора^[240].

В армии при Павле появились принципиально новые подразделения — инженерные. В 1797 году был сформирован Пионерный полк, являвшийся первым крупным военно-инженерным подразделением в русской армии^[241]. Павел I — основатель фельдъегерской службы в России, то есть воинского формирования правительственной связи. Фельдъегерский корпус был создан по указу императора от 17 декабря 1797 года^[242]. В августе 1798 года по инициативе императора в Петербурге и Николаеве были основаны первые в мире военно-морские инженерные учебные заведения — Училища корабельной архитектуры^[243].

Павел I сыграл ключевую роль в создании «Депо карт» — учреждения, занимавшегося сбором, хранением и созданием картографических материалов для военных и государственных нужд^[244]. Это стало важным шагом в систематизации картографии в России. Он сам лично написал большое наставление и детальное руководство по съемке местности и составлению карт и атласов, которое до сих пор актуально. В 1812 году Депо карт было преобразовано в «Военно-топографическое депо», а позже — в «Корпус военных топографов» (1822). Его современный преемник — Военно-топографическое управление Генерального штаба ВС РФ^[245].

При императоре Павле военное духовенство было выделено в особое ведомство и получило своего главу – протопресвитера армии и флота. Впервые для поощрения к более ревностному исполнению своего служения императором был введен порядок награждения духовных лиц орденами и знаками внешнего отличия.

Павел и его моряки-«гатчинцы» принимали участие в Русско-шведской войне 1788—1790 годов. Моряки участвовали в Роченсальмском сражении и были награждены медалью «За храбрость на водах финских Августа 13-го 1789 года»^[246].

Самому Павлу удалось принять боевое крещение только один раз, побывав в боевом столкновении 20 августа 1789 года вместе с главнокомандующим Мусиным-Пушкиным, выехав на рекогносцировку в окрестностях Гекфорса: «шведы по нашим стреляли и убили двух казачьих лошадей. По окончании перестрелки великий князь проговорил с отменным удовольствием: — Теперь я окрещен»^[247].

1 января 1798 года были утверждены новые штаты по Морскому ведомству, разработанные специальным комитетом под председательством наследника Александра Павловича. Удалось сократить расходы на военно-морские силы с 15 млн руб. до 6,7 млн руб. в год, то есть более чем вдвое, без сокращения их численности^[248].

В 1798 году — императором Павлом вице-адмирал Ф. Ф. Ушаков назначен командующим союзным объединённым российско-турецким флотом в Средиземном море. Задачей Ф. Ф. Ушакова являлось овладение Ионическими островами, блокада французских войск в Египте, нарушение коммуникаций и содействие английской эскадре контр-адмирала Г. Нельсона во взятии о. Мальта антифранцузской коалицией.

Сбережение кораблей и корабельного леса

До Павла I плохое хранение корабельных лесоматериалов в гаванях приводило к гниению ценного дуба. Павел ввёл сортировку лесов и их хранение в сараях, запретил использовать лес на иные нужды^[249]. Экспорт разрешался только по личному указу императора. Для сохранения кораблей зимой их теперь предписывалось разгружать, снимать мачты, укрывать крышами и проветривать, а командиры обязаны лично контролировать постройку, ремонт и хранение своих кораблей. Павел восстановил институт обер-сарваера для контроля расходов на кораблестроение, упразднив систему сарваеров^[250].

Павел I реформировал управление лесами, возложив на Адмиралтейств-коллегию надзор и разведение корабельных лесов^[251]. В 1797 году учреждён Лесной департамент и утверждён штат лесного управления с инструкцией обер-форшмейстеру(главному лесоводу). Акцент делался на подготовку специалистов (лесоводческий класс при Морском кадетском корпусе), охрану лесов от пожаров, вредителей и их рациональное использование для нужд флота^[252].

Вероисповедная политика, личная религиозность

Павел – первый император, смягчивший в своей политике линию Петра I на ущемление прав Церкви во имя государственных интересов. Он стремился к тому, чтобы священство имело более «соответственные важности сана своего образ и состояние». Так, когда Святейший Синод сделал представление об избавлении священников и диаконов от телесных наказаний, император утвердил его (оно не успело вступить в законную силу до его гибели).

18 марта 1797 года был дан Манифест «О свободном вероисповедании, о не привлекании в присоединенных от Польши Губерниях людей из Грекороссийской веры в Католическую, и о нестеснении свободы тем, кои сами от других исповеданий к Православной Церкви присоединиться пожелают», который отмечал, что «в некоторых присоединенных от Польши к Державе Нашей Губерниях» католические духовенство и помещики, «обращая во зло данную от Нас таковую свободу исповедания веры», открыто притесняют православное духовенство и разными средствами, вплоть до насилия, обращают в униатство лиц православного вероисповедания, каковая практика воспрещалась^[253].

12 марта 1798 года Павел I дал именной указ, согласно которому то или иное старообрядческое согласие могло добровольно возвратиться в лоно российской церкви с сохранением своего обряда; также указ предписывал всем епархиальным архиереям рукополагать священников для старообрядцев согласно их прошению, а также было разрешено повсеместное строительство старообрядческих храмов^[254]. В 1800 году окончательно было утверждено разработанное митрополитом Платоном положение о единоверческих церквях («11 пунктов единоверия»)^[255].

Особыми были отношения Павла с папством, в котором он видел политического союзника в борьбе с революционной Францией. В России все шире действовал орден иезуитов. Существовал одобряемый императором проект иезуита Габриэля Грубера, который называл Павла «восстановителем и ангелом-хранителем Общества Иисуса», об объединении Православной Церкви с католичеством^[256].

Относительно свободно чувствовали себя при Павле представители различных сект и околохристианских учений. Так, в Санкт-Петербурге действовал основатель секты скопцов Кондратий Селиванов, который был отправлен в Обуховскую больницу, по одной из версий, лишь после того, как император пообщался с ним лично и тот предложил императору оскопиться^[257].

Масонские организации были в России по-прежнему официально запрещены, но все ранее наказанные Екатериной деятели движения были помилованы^[258].

Хотя у императора были внебрачные связи как до начала его семейной жизни, так и в конце жизни (из-за тяжелого состояния репродуктивного здоровья его жены и запрета врачей вести ей половую жизнь), но сам лично был очень религиозен. Духовный учитель и наставник Павла будущий митрополит Московский и Коломенский Платон (Левшин) писал: «… высокий воспитанник, по счастью, всегда был к набожности расположен, и рассуждение ли или разговор относительно Бога и веры были ему всегда приятны.»^[259]

Павлом I государственное жалование приходским священникам было увеличено более чем в два раза, появилась практика награждения духовных лиц гражданскими орденами, а также особыми наградными наперсными крестами с монограммой императора. В 1798 году крестьянам было предписано обрабатывать землю приходских священников. В 1801 году император освободил духовенство от обязанности следить за регулярностью исповеди прихожан^[258]^[260].

При нём в 1797 году были также учреждены духовные академии в Петербурге, в Казани и 8 новых семинарий. В епархиях, по специальному указу открыты русские начальные школы для подготовки псаломщиков^[261]^[262]. Впервые в истории России были узаконены меры для обеспечения вдов и сирот духовного сословия.

Великий подвижник русской церкви Серафим Саровский крайне высоко посмертно оценил отношения царя к церкви: «Император Павел Петрович как любил Церковь святую, как чтил святые уставы Ея и сколько сделал для блага Ея, не многие из Царей Русских подобно Ему послужили Церкви Божией^[263].

Мальтийский орден

Летом 1798 года рыцарский гарнизон на острове Мальта был вынужден сдаться революционным французским войскам, так как правило ордена – "не воевать с христианами" запрещало сражаться с такими захватчиками. Кроме того, большинство рыцарей ордена сами были французами. Поэтому Великий Магистр Фердинанд фон Гомпеш сдал Мальту и покинул остров со всеми рыцарями ордена.

Старейший в мире христианский рыцарский религиозный орден, созданный ещё до Великого раскола церкви — Суверенный военный гостеприи́мный орден рыцарей-госпитальеров Святого Иоанна из Иерусалима, Родоса и Мальты снова остался без места своего постоянного пребывания. За помощью рыцари мальтийского ордена обратились к Павлу I, который согласно своим рыцарским идеалам годом ранее объявил себя защитником ордена, имевшего девиз:«Tuitio Fidei et Obsequium Pauperum» (лат.) т.е. «Защита Веры и Помощь Бедным и Страждущим»^[264].

В «Правилах Ордена», записанных первый Великим Магистром Раймондом де Пюи еще в XII веке, говорится: «Каждый брат, который приемлется и вписывается в сей Орден... да придерживается всегда справедливости; обиженным да помогает; угнетенных да защищает и освобождает...» Кроме этого, Орден требовал от своих рыцарей как монахов-воинов «свято хранить три обета»: нестяжания, послушания, целомудрия. Они и были теми тремя принципами, действуя в соответствии с которыми, Павел заново обустраивает страну.^[265] Мальтийский крест стал символом ордена госпитальеров, так как орден образовался в XI веке на базе Амальфийского госпиталя в Иерусалиме и основатель ордена – ректор Жерар Тен был из Амальфи, где такой крест является до сих пор символом города и где хранятся мощи Апостола Андрея Первозванного, распятого на косом кресте.

29 ноября (10 декабря) 1798 года Павел I издал высочайший Манифест об установлении в пользу российского дворянства ордена Св. Иоанна Иерусалимского. Новый Российский и старый Мальтийский орден были частично интегрированы и Павел I был избран Великим Магистром Мальтийского ордена 16 (27) декабря 1798 года, к его титулу были добавлены слова «…и Великий Магистр ордена св. Иоанна Иерусалимского». На российском гербе появилось изображение Мальтийского креста^[266].

Мальтийский проект Павла был весьма популярен в российском обществе и молодые дворяне буквально вставали в очередь чтобы «записаться в рыцари»^[267].

Три ценнейшие в христианстве реликвии, принадлежавшие рыцарям-госпитальерам — частица древа Животворящего Креста Господня, на котором Христос был распят, Филермская икона Божией Матери, написанная самим евангелистом Апостолом Лукой и десница (нетленное правое предплечье с кистью без безымянного пальца и мизинца) Святого Иоанна Крестителя, называемого православной церковью Иоанном Предтечей, возложившего эту десницу на голову самого Христа при его крещении в Иордане, были 12 (23) октября 1799 года торжественно внесены в церковь Гатчинского дворца.

В память об этом событии Священный Синод установил ежегодное празднование „перенесения из Мальты в Гатчину части древа Животворящего Креста Господня, Филермской иконы Божией Матери и десной руки Святого Иоанна Крестителя“, который до сих пор празднуется РПЦ, хотя сами святыни исчезли ещё во время гражданской войны.

Император Павел начал строительство Харлампиевого монастыря (его отец Петр III родился в день Святого Харлампия), где должны были теперь постоянно храниться эти величайшие святыни^[268].

Для Приора рыцарского ордена в Гатчине был построен Приоратский дворец, в распоряжение рыцарей был передан Воронцовский дворец, при котором была создана Мальтийская капелла.

Император издал указ о принятии острова Мальта под защиту России. В календаре Академии наук, остров Мальта должен был быть обозначен «Губернией Российской империи». На острове планировалось создать военно-морскую базу для обеспечения интересов Российской империи на юге Европы^[263].

Денежная реформа и финансовая политика

Важные меры были предприняты Павлом с подачи князя Куракина для борьбы с инфляцией, некоторые из них:

в десять раз были урезаны раздутые при Екатерине дворцовые расходы^[269];
многие столовые серебряные сервизы из дворца пошли на переплавку с целью дальнейшего выпуска в обращение серебряных монет.

«Я буду есть на олове до тех пор, пока в России не наступит всеобщее благоденствие!»(Павел I)

Рыночная стоимость высокохудожественных серебряных сервизов с царского стола составляла порядка 800 тыс. рублей, из них удалось отчеканить около 50 тыс. рублей серебряной монеты^[270].

было выведено из обращения более 5 000 000 рублей в виде бумажных банкнот, не обеспеченных золотом и серебром — их публично сожгли на Дворцовой площади^[271].
За время правления Павла I было выпущено золотых монет на 3 млн рублей, серебряных — 13 млн рублей^[272].

Червонец Павла I 1797 года^[273]^[274] Вместо своего портрета Павел утвердил картуш с надписью «Не нам, не нам, а имени твоему». Эта надпись является сокращенной версией Псалма «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу» (Пс. 113:9, в западной нумерации — 115:1). Эта фраза была ранее девизом исчезнувшего рыцарского ордена Тамплиеров.

Однако в дальнейшем эта денежная реформа во многом провалилась, для финансирования возросших нужд государства Павлу пришлось опять вернуться к выпуску бумажных ассигнаций^[275].

Павел I обнародовал «Устав Вспомогательного банка для дворянства» 17 февраля 1797 года. А уже в декабре 1797 года Вспомогательный банк начал выдавать ссуды ассигнациями для поддержки дворянских имений^[276].

Тем не менее, Россия перешла на стабильную монету — серебряный рубль, вес и проба которого устанавливались особым манифестом. Этот стандарт действовал в стране более ста лет — до военного 1915 года^[277].

18 марта 1800 года - выходит указ Павла I против ростовщиков – «сущих чуждого хищников».

Создание Мариинской водной системы

При Павле I был построен спроектированный ещё при Екатерине II новый тысячекилометровый водный путь с каналами и шлюзами, соединяющий Волгу и Неву (Санкт-Петербург) и не имеющий таких трудностей пути^[278] как старая однонаправленная только в Петербург Вышневолоцкая водная система (крупнейшая в Европе), которая проходила через реки Тверцу, Мсту и Волхов со сложнейшими Боровицкими порогами между Опеченским посадом и Боровичами^[279]^[280].

Деньги по 400 тыс. рублей ежегодно на «скорейшее построение» первоначального Вытегорского канала были взяты заимообразно из сохранной казны Воспитательных домов обеих столиц^[281]. Поскольку Главноначальствующей этими сиротскими заведениями была императрица Мария Фёдоровна, то указом Павла I от 20 января 1799 года строящаяся крупнейшая в Европе тысячекилометровая система шлюзов и каналов получила название «Марьинская» и она лично контролировала расходование средств^[282].

Административная реформа

Император Павел I успел провести ряд преобразований, направленных на дальнейшую централизацию государственной власти. Павловский законодательный поток был попыткой экстренно перестроить и ускорить страну, спасая её от назревающего революционного коллапса, что вызвало жестокое сопротивление элит^[283]^[284].

Темпы законодательной работы Павла I, были «беспрецедентными для Европы конца XVIII века»^[285]. За время его правления вышло 2253 законодательных акта, а это значит, они появлялись на свет в три раза чаще, чем при Екатерине Великой^[286]^[287].

Русский историк Василий Ключевский писал: «Никогда законодательство не шло таким ускоренным темпом, может быть, даже при Петре I: перемены, новые уставы, положения, на все новые точные правила, всюду строгая отчетность.» В частности, изменились функции Сената, были восстановлены некоторые коллегии, упразднённые Екатериной II^[i].

В 1798 году вышел указ о создании департамента водных коммуникаций. 4 (15) декабря 1796 года учреждено Государственное казначейство и должность государственного казначея. Утверждённым в сентябре 1800 года «Постановлением о коммерц-коллегии» купечеству было дано право выбрать 13 из 23 её членов из своей среды^[j]. Около 30 % указов Павла I касались крестьянства и армии, что отражает его курс на централизацию управления^[288].

Также была проведена реформа административно-территориального деления, преобразовавшая наместничества в губернии и уменьшившая их количество^[289].

Реформа герба Российской Империи

Павел I утвердил «Манифест о полном гербе Всероссийской империи», где указал:

Воспрiявъ Титулъ Великаго Магистра Державнаго Ордена Святаго Iоанна Iерусалимскаго, соединили МЫ и Крестъ Ордена сего съ Гербомъ НАШИМЪ^[290].

Однако этот Манифест не был издан, а после смерти Павла I Александр I указом от 26 апреля (8 мая) 1801 год повелел употреблять Государственный герб «без креста Иоанна Иерусалимского»^[291]. Кроме этого закона о гербе, так же как и законов о цензуре и дворянстве, все остальные ключевые государственные законы Павла были сохранены Александром I и другими их правящими потомками вплоть до 1917 года^[292]^[293].

Усиление цензуры и идеологическая борьба с революционными идеями

После Французской революции 1789 года, которая изгнала в 1792 его тестя и тёщу из их любимых владений в Мёмпельгарде и привела их обоих к безвременной смерти^[k] Павел I испытывал острую ненависть к новым идеям^[295]. Казнь на гильотине его друзей-одногодков Людовика XVI и Марии-Антуанетты, жестокое обращение революционеров с их сыном-наследником Людовиком XVII (ровесником дочери Павла Елены) и смерть этого дофина вызвали его бурный гнев к революции^[296]^[297]. Опасаясь «революционной заразы», в 1800 году Павел запретил ввоз иностранных книг (на рижской таможне изъяли 552 «якобинских» тома^[298]), закрыл частные типографии^[299], ввёл запрет на французскую моду и слова, ассоциирующиеся с революцией. В немилость заодно попали Гёте, Шиллер и другие вольнолюбивые авторы, как почётные граждане французской республики.

При этом Павел предоставил убежище французским роялистам: графу де Лиллю (будущему Людовику XVIII) выделил Митавский дворец^[300], а принцу Конде — Гатчинский Приорат, хотя тот там так и не поселился из-за непрерывной занятости на русской военной службе^[301].

Прочие меры

Павла I можно считать основателем служебного собаководства в России — кинологии. Он приказал Экспедиции государственного хозяйства (указом от 12 (23) августа 1797 года) закупить в Испании мериносных овец и собак испанской породы для охраны домашнего скота^[302].

Павел был прекрасным наездником и знатоком лошадей и кавалерии. Он внес огромный вклад и в развитие русской Орловской рысистой породы^[303]. В своих резиденциях он организовал конные заводы, где разводил ещё арабских скакунов, ганноверских и голштинских лошадей^[304]. Пять его замечательных личных лошадей — Фрипон, Буринская, Амалатбек, Сметанка и Лизетта (такая же кличка лошади как и у прадеда) остались в истории.

Павел I издал указ, запрещающий в Петербурге скачку галопом верховых всадников, быструю езду конных экипажей, а так же запрещающий бездомных собак и предписывающий покраску будок, шлагбаумов и ворот в чёрно-белую косую клетку^[305]^[306]. Хотя это часто воспринимается как мелочность и самодурство, такие меры были практичны: в условиях слабого уличного освещения, короткого зимнего светового дня в северной столице и частых снегопадов шахматная расцветка помогала лучше видеть объекты и в сумерках и в снежных метелях^[l]. А запрет на бездомных собак уменьшал риск смертельных заболеваний бешенством^[308]. Проблема скорости движения транспорта в городе и проблема бездомных животных остаются актуальными и в современной России^[309].

Императора Павла I упрекают за запрет вальса, однако в его эпоху этот танец был близок к лендлеру — народному австро-немецкому танцу. В период реформ «иосифизма» (при Иосифе II) лендлер проник в Вену, упростив движения, но усложнив музыку, хотя лендлер считался «крестьянской похабщиной»^[310] Кружащиеся парные танцы считались аморальными из-за близости малознакомых партнёров, обнимающих друг друга, и поднимающихся юбок, что вызывало запреты в разных странах. «Поднятые юбки в вальсе шокировали императора, видевшего в этом разврат»^[311].

На самом деле, причина запретов была в том, что в XVIII веке женщины в Европе вообще не носили трусов в современном понимании этого слова. Нижнее бельё, закрывающее промежность (как отдельный предмет гардероба), появилось значительно позже — в викторианскую эпоху — XIX веке. Женщины XVIII века обходились без них благодаря многослойности одежды и иным представлениям о гигиене^[312]^[313]^[314]^[315]^[316]^[317].

Павел I отменил запрет на вальс по просьбе фаворитки Анны Лопухиной, полюбившей танец: «Государь, смягчённый моими уговорами, велел допустить вальс, но лишь в интимном кругу»^[318].

Приписываемый Павлу «запрет белых юбок» по факту был его указанием не одеваться в белые юбки, если дамы носят с ними синие сюртуки, имевшие красные воротники, то есть избегать в целом в одежде сочетание цветов как у революционного французского флага^[319]. Круглые шляпы, особенно складные «шляпы-клок» (фр. _claque_), ассоциировались в России с радикальными участниками революции — якобинцами, хотя в Париже они стали популярны среди городских низов и революционеров просто как отказ от «старорежимной» аристократической моды^[320]. Павел видел в таких элементах одежды символ вольнодумства и угрозу существующему порядку. Указом от 13 апреля 1797 года он регламентировал военную и гражданскую униформу, исключив «вольные» европейские фасоны, которые были в целом популярны в Париже в то время и воспринимались как атрибут новой революционной эпохи^[321].

Внешняя политика

Вхождение Аляски и Грузии в состав России

Успехами внешней политики императора Павла стало вхождение при нём Грузии, Аляски и Алеутских островов в состав России.

8 (19) июля 1799 года указом императора Павла была учреждена полугосударственная колониальная торговая компания, основанная Григорием Ивановичем Шелиховым и Николаем Петровичем Резановым, — Российско-американская компания.

Летом 1795 года шахиншах Ага Мохаммед-хан Каджар вторгся в Закавказье. Направив часть своих войск в Эриванское ханство, а другую — в Муганскую степь, он сам с основными силами проник через Карабах и Гянджинское ханство в Грузию, бывшую с 1783 года года протекторатом России. Грузинская столица была разгромлена и сожжена. В 1796 году в ответ на персидское нашествие русские войска предприняли успешный поход в Закавказье, но в декабре того же года боевые действия по приказу императора Павла были приостановлены, а вскоре войска были выведены из Закавказья; в конце 1799 года снова вступили в Грузию. По смерти в конце декабря 1800 года грузинского царя Георгия XII, просившего о принятии своего царства в Российскую империю на правах автономии, (при условии сохранения за Георгием XII и его наследниками царского престола), российские власти воспрепятствовали передаче престола спорному наследнику – царевичу Александру, одному из младших сыновей Ираклия II. 18 января 1801 года после полугодовых раздумий Павел I обнародовал манифест о включении Грузии (Картли-Кахетинского царства) в состав Российской империи.

Отношения с Францией

В области внешней политики Павел I поначалу старался не вмешиваться в европейские дела, вести миролюбивую политику и даже резко сократил армию. Однако, когда в 1798 году возникла угроза воссоздания самостоятельного Польского государства и Костюшко, вернувшись во Францию по призыву Талейрана, начал формировать там польские легионы^[322], тогда Россия приняла активное участие в организации контрреволюционной антифранцузской коалиции. В 1798 году Россия вступила в антифранцузскую коалицию c Великобританией, Австрией, Турцией, Королевством Обеих Сицилий. По просьбе австрийского императора главнокомандующим союзными русско-австрийскими войсками был назначен опальный Александр Суворов, всего лишь два года назад бывший арестованным по доносу о подготовке им бунта против императора^[323].

Под руководством Суворова Северная Италия была освобождена от французского господства. В сентябре 1799 года русская армия совершила знаменитый переход через Альпы. Однако уже в октябре того же года Россия разорвала союз с Австрией из-за невыполнения австрийцами союзнических обязательств, а русские войска были отозваны из Европы. Совместная англо-русская экспедиция в Нидерланды обернулась неудачей, в которой Павел винил английских союзников^[m].

18 (29) октября 1799 года в Гатчине был заключён «Союзный оборонительный трактат» — договор России со Швецией, повторявший условия заключённого ещё королём Густавом III Дроттнингхольмского договора от 8 (19) октября 1791 года, по которому Швеция и Россия должны были присоединиться к коалиции против революционной Франции.

В ноябре 1799 года первый консул Наполеон Бонапарт сосредоточил в своих руках всю полноту власти, после чего стал искать союзников во внешней политике^[324].

В конце 1800 года Наполеон отпустил 6 тысяч российских пленных, остававшихся во Франции с сентября 1799 года, когда был разгромлен корпус Корсакова во второй битве при Цюрихе и в сражении на Линте, при этом заново обув, одев их в новую русскую форму, сшитую во Франции, и даже вернув им оружие. Этот благородный человеколюбивый жест произвел впечатление на Павла. Угроза экспорта общеевропейской революции из Франции миновала, и возникли предпосылки для сближения наполеоновской Франции с Россией.

«…В поступках его было что-то рыцарское, откровенное…»; «русский Дон-Кихот» — писал о Павле I Наполеон.

Отношения с Англией

Сосредоточение мировой торговли в руках англичан вызывало раздражение во многих морских державах. Тогда появился замысел коалиции объединённых флотов Франции, России, Дании и Швеции, осуществление которого могло бы нанести ощутимый удар по господству англичан на море.

Решающим фактором стал захват 5 сентября 1800 года британским флотом острова Мальты, который Павел I, как великий магистр Мальтийского ордена, уже считал одной из губерний России и потенциальной средиземноморской базой для русского флота. Это было воспринято Павлом как личное оскорбление. В качестве ответной меры 22 ноября (4 декабря) 1800 Павел I издал указ о наложении секвестра на все английские суда во всех российских портах (их насчитывалось до 300), а также о приостановлении платежа всем английским купцам впредь до расчета их по долговым обязательствам в России, с запретом продажи английских товаров в империи. Британия охотно расплачивалась за пшеницу, лён, пеньку, смолу дефицитными в России мануфактурными товарами, и купец за один торговый рейс мог увеличить свой капитал в два-три раза^[325].

Отношения между странами были нарушены. Английский посланник в Петербурге Чарльз Уитворт, о удалении которого просил император в феврале 1800 года (просьба впоследствии была отозвана), распространял слухи о безумии русского императора.

Союзный договор между Россией, Пруссией, Швецией и Данией был оформлен 4—6 (18) декабря 1800 года. В отношении Англии была провозглашена политика вооружённого нейтралитета, по существу направленная против Англии. Британское правительство дало разрешение своему флоту захватывать суда, принадлежащие странам враждебной коалиции. В ответ на эти действия Дания заняла Гамбург, а Пруссия — Ганновер^[n]. Союзная коалиция наложила эмбарго на экспорт товаров в Англию, и в первую очередь зерна, в надежде на то, что недостаток хлеба поставит англичан на колени. Многие европейские порты были закрыты для британских судов.

Началась подготовка к заключению военно-стратегического союза с Бонапартом.

Проект похода на Индию

Проект Индийского похода (1801) разрабатывался Павлом I совместно с Наполеоном^[326].

В свою очередь Павел дал секретное поручение русскому послу в Париже обсудить с Наполеоном предложение о разделе Турции и передаче Константинополя и Босфорских проливов России. В ответных донесениях посла С. А. Колычёва (январь 1801) он сообщает, что Наполеон «не возражает против передачи проливов России»^[327]^[328]. Талейран писал, что Наполеон «готов был отдать Павлу ключи от Босфора, чтобы лишить англичан Индии»^[329].

Павел отправил 22,5 тыс. донских казаков для захвата Хивы и Бухары, приказав атаману Орлову действовать против англичан. Поход в Среднюю Азию историки называют авантюрой; войска отозвали после гибели Павла. Интерес к Индии унаследован от Петра I, чей Хивинский поход (1717) провалился, но идеи об индийской торговле и золотых песках Средней Азии сохранились^[330].

Секретный план 1801 года предполагал объединение 70 тыс. французских и русских войск с артиллерией и казачьей кавалерией^[331]. Маршрут: через Южную Россию (Таганрог, Царицын, Астрахань) к Каспию, затем через Персию в Индию. Срок достижения цели — 130 дней^[332].

Авторство плана спорно: одни источники приписывают его Наполеону, другие — Павлу I, который начал поход без ответа из Франции^[333]. Утверждалось, что план совместного наступления на Индию разработал Наполеон и прислал ко двору Павла вместе со своим доверенным лицом Дюроком. Между тем Дюрок посетил Петербург уже после гибели Павла. Также есть предположение, что автором плана являлся сам Павел I^[331]. По мнению ряда авторов, план был разработан Павлом I и отослан Бонапарту в Париж, и, не дожидаясь ответа, русский император двинул свои войска в поход^[333]^[334].

В 1840 году в Париже была опубликована «Памятная записка Лейбница Людовику XIV о завоевании Египта с предисловием и замечаниями Гоффмана, с приложением проекта сухопутной экспедиции в Индию по договорённости между первым консулом и императором Павлом I в начале этого века»^[335]

Придворная жизнь

Поэт-баснописец, министр юстиции и сенатор И.И. Дмитриев вспоминал о павловском царствовании: "Никогда не было при дворе такого великолепия, такой пышности и строгости в обряде". При этом Павел сумел сократить расходы на содержание своего двора в десять раз^[269].

Вопреки распространённому представлению о том, что в правление Павла всё делалось по его личной прихоти, император был последователен в «приобщении российского дворянства к рыцарской этике и её атрибутам»^[336]. Именно в его правление был составлен и утверждён Общий гербовник.

Павел любил «возрождать» угасшие дворянские роды и придумывать своим приближённым сложные фамилии (Ромодановские-Лодыженские, Белосельские-Белозерские, Аргутинские-Долгоруковы, Мусины-Юрьевы). При нём началась раздача княжеских титулов, прежде почти не практиковавшаяся^[o], 26 человек стали графами. Николай Карамзин сетовал, что «в царствование Павла чины и ленты упали в достоинстве»^[337].

Помимо друзей детства, братьев Куракиных, в ближний круг Павла входили его любимец Иван Кутайсов (пленный турок, личный брадобрей и камердинер), неизменно сопровождавший его во всех путешествиях вице-адмирал Сергей Плещеев, гатчинский комендант и «мастер муштры» Алексей Аракчеев, адмирал Григорий Кушелев, секретари Обольянинов и Донауров. Некоторые из фаворитов (как, например, Фёдор Ростопчин) за время короткого правления Павла несколько раз успели побывать в опале.

Архитектурные пристрастия

Материальным воплощением напряжённых отношений Павла с матерью стала так называемая «война дворцов». Академик Д. О. Швидковский считает первым залпом в «войне дворцов» снос самой Екатериной Царицынского дворца, который строил В. Баженов. Как доказал исследователь, весной 1786 года гнев Екатерины вызвало наличие в ансамбле двух равновеликих дворцов, предназначенных для неё самой и для её сына^[338].

После смерти матери император Павел распорядился разобрать на кирпич или перестроить некоторые здания её эпохи, связанные с неприятными ему воспоминаниями или ставшими нужными для других актуальных целей. Жертвами пали некоторые павильоны Царского Села (например, беседка на Розовом поле) и остановленный в постройке в 1786 году при самой Екатерине Пеллинский дворец на берегу Невы — потенциально крупнейший дворцово-парковый ансамбль России XVIII века (всего 25 зданий).

В Москве по приказу Павла был переоборудован в необходимые войскам казармы Екатерининский дворец в Лефортове, а также превратились в казармы Английский дворец в Петергофе и Таврический дворец в Санкт-Петербурге, так как обыватели городов были теперь избавлены императором от постоя даже в губернских городах (например, был разобран на кирпич для постройки казарм дворец наместника Мельгунова на главной площади Ярославля). Эти перестройки часто ныне ставятся императору в вину, хотя на самом деле они решили огромную проблему постоя для простых жителей страны, ибо поведение тогдашних военных в гостях у жителей часто было просто вопиющим и опасным^[p].

Согласно своим рыцарским представлениям Павел особенно ценил элементы строений наподобие башенок и рвов с разводными мостами, которые напоминали средневековье. Став императором, Павел повелел называть все дворцы «замками».

Основным выразителем его архитектурных вкусов стал итальянец Винченцо Бренна, предшественник романтического направления в классицизме. По заказу наследника он привнёс в облик Павловской резиденции военные акценты — спроектировал «игрушечную» крепость Мариенталь и насытил военными мотивами залы главного дворца в Павловске, выстроенным Чарльзом Камероном в палладианском стиле, который предпочитала сама императрица. В столице для пребывания молодого двора был возведён Каменноостровский дворец, где, впрочем, Павел бывал сравнительно редко.

Свой рыцарский замок был заветной мечтой Павла. Работа над проектом будущей резиденции началась в ещё 1784 году, в бытность его великим князем. В процессе проектирования, которое длилось почти 12 лет, он обращался к различным архитектурным образцам, увиденным им во время заграничного путешествия 1781—1782 годов. По распоряжению нового императора строительство Михайловского замка началось немедленно и велось днем и ночью при свете факелов на месте разобранного Летнего дворца Елизаветы, где он родился. Известно, что Павел говорил: «На том месте, где родился, хочу и умереть».

Павел I активно занимался собственной репрезентативной архитектурной политикой …Петровская тенденция позиционировала Павла I как законного наследника престола по праву кровного родства с Петром Великим.^[340]. Согласно этой тенденции, Павел радикально реконструировал Петергоф в современный вид, заказав изготовление новых высокохудожественных позолоченных скульптур из бронзы вместо прежних свинцовых и построив новые каскады, павильоны и фонтаны.

Вторая Апполоническая тенденция представляла императора как просвещенного человека, занимающегося духовным самосовершенствованием. Будучи великим князем, Павел мог культивировать только вторую тенденцию как политически нейтральную. Она была реализована в его личных резиденциях, больше в Павловске и отчасти в Гатчине^[340].

Император распорядился начать в столице и другое масштабное строительство — Казанского собора на Невском проспекте.

Именно в эпоху Павла I появились новые имена архитекторов. Так Джованни Антонио де ла Порто, уроженец южной Швейцарии, построил три весьма строгих здания: Монетный двор на территории Петропавловской крепости, Медико-хирургическую академию и Большие конюшни в Павловске. Ранее он же перестроил Ропшинский дворец.

В сфере гражданской архитектуры активно работали талантливые архитекторы Ф.Демерцов и Ф.Волков, они строили корпуса учебных заведений, военные казармы, госпитали, церкви. В Петербурге шло довольно интенсивное строительство: Мальтийской капеллы при Пажеском корпусе, одно из последних творений Д. Кваренги, Казарм и манежа Кавалергардского полка, первая работа в Петербурге архитектора Л. Руска, а также Придворной Певческой капеллы и Публичной библиотеки. Характерно, что именно гражданская архитектура, а не дворцовая и религиозная превалировала в короткое царствование Павла I.

При Павле I было также поставлено три больших монумента: конная статуя Петра Великого с надписью «Прадеду правнук», обелиск «Румянцева победам» по проекту Бренны на Марсовом поле и памятник А. В. Суворову в образе бога войны Марса, скульптора М.Козловского.

После смерти Павла работавшие на него иностранные архитекторы (Бренна, Виолье, Росси) лишились заказов и покинули Россию.

Борьба с «французской болезнью»

Павел вел суровую борьбу против «французской болезни»(сифилиса), массово занесённого военными в Россию во время войны с турками ещё в 1769—1774 годах^[q].

С 1775 года при Екатерине «непотребных лиц» помещали в смирительные дома и наказывали батогами. В 1799 году Павел I расширил и перестроил легендарную венерологическую Калинкинскую больницу в Петербурге, или как её называли — «Секретную». Больница для лечения «любострастных болезней» и на самом деле была секретная. Больные числились под номерами, у них не требовалось никаких документов, и можно было скрывать лицо под маской или вуалью, вообще не называя своего имени и звания. Такой порядок ввела Екатерина II, чтобы больные любого сословия не уклонялись от лечения.

Впервые в Указе Павла I (1799) о сборе рекрутов предписывалось для освидетельствования на отсутствие "прилипчивых болезней" привлекать «докторов и лекарей»^[341].

В 1800 году император Павел I велел отсылать развратных женщин из Москвы и Петербурга на Иркутские фабрики.

Remove ads

Заговор, смерть, погребение

Суммиров вкратце

Перспектива

Портрет Императора Павла в начале царствования кисти Боровиковского
Портрет Императора Павла I в конце царствования кисти Боровиковского

Заговор высокопоставленных сановников и офицеров гвардии по принудительному отречению государя от престола в пользу сына сложился в 1800 году. В ходе развития исполнения заговора отказавшийся подписать отречение Павел I был убит нетрезвыми офицерами в вспыхнувшей драке в Михайловском замке в собственной опочивальне в ночь с 11 на 12 марта 1801 года^[7]^[8].

В исследовательской литературе наиболее полный сводный список участников переворота был составлен графом В. П. Зубовым в его монографии «Император Павел I. Человек и судьба». Он включает в себя 69 фамилий^[342].

В организации заговора участвовали Осип де Рибас (внезапно умер ещё до убийства Павла 2 декабря 1800), вице-канцлер Никита Петрович Панин (был племянником и тёзкой умершему ещё в 1783 году воспитателю Павла—Никите Ивановичу Панину, лично в убийстве сам не участвовал, даже назвал само убийство «позорным делом», при Александре I стал руководить внешней политикой, но попал в новую опалу и был навсегда сослан в своё имение), командир Изюмского легкоконного полка Леонтий Беннигсен (находившийся на русской службе, но бывший подданным английского короля по ганноверскому своему происхождению, так как в Англии правила Ганноверская династия). Поддерживал недовольных и английский посол Уитворт, состоявший в любовной связи с Ольгой Жеребцовой (сестрой опальных братьев Зубовых), в доме которой собирались заговорщики.

Главным организатором и руководителем заговора по отречению императора от престола в пользу сына был петербургский генерал-губернатор Пётр Пален, игравший двойную роль, рассчитывая в случае неудачи отойти от участия в нём.

По воспоминаниям Филиппа Вигеля, генералы, доставившие весть о смерти Павла в Москву на Вербной неделе, «всех встречающихся как будто взорами поздравляли и приветствовали». «Умолк рёв Норда сиповатый^[r], Закрылся грозный, страшный взгляд», — писал в те дни бывший кабинет-секретарь Екатерины Второй, сенатор и поэт Державин.

Манифест, изданный императором Александром 12 марта 1801 года, причиной гибели Павла I объявлял апоплексический удар; кроме того, новый император заявлял: «Мы, воспріемля наслѣдственно Императорскій Всероссійскій Престолъ, воспріемлемъ купно и обязанность, управлять Богомъ Намъ врученный народъ по законамъ и по сердцу въ Бозѣ почивающей Августѣйшей Бабки Нашей, Государыни Императрицы Екатерины Великія…».

Для отдания последнего долга допускались лица всех сословий к телу покойного Государя, их пришло 109 321 человек, при этом общая численность населения столицы в 1800 году составляла 220,2 тысячи человек^[344]. Таким образом, проститься с умученным Императором пришла половина жителей столицы, а если не считать детей, то почти всё взрослое население. Погребение Павла было совершено 23 марта, в Страстную субботу, в Петропавловском соборе; совершение отпевания возглавил митрополит Санкт-Петербургский Амвросий (Подобедов)^[127]^[345].

В дне погребения именно в Великую субботу простой народ усмотрел, что любимый Царь получил от Бога первое Своё прославление, ибо «Христу сопогребенные — совоскреснут со Христом»^[346]. В тот субботний день, приложившись к Плащанице, обычные православные люди шли проститься с «мужицким» царём. По словам протоиерея В. И. Жмакина, «во время отпевания во всех столичных церквах производился колокольный звон, какой бывает при погребении священников»^[347]. Согласно завещанию в Бозе почивающего Его Императорского Величества Государя Императора Павла Петровича, было роздано в милостыню разного рода бедным людям 16 666 рублей 66 1/2 коп^[348].

Информация о насильственной смерти императора была под цензурным запретом до революции 1905 года, при этом активно освещалась зарубежной и эмигрантской прессой^[s]. Любые публикации, где был намёк на насильственную смерть императора, пресекались цензурой. Бумаги лиц, участвовавших в заговоре, после их кончины изымались государством^[350].

Святитель Иоанн Шанхайский писал:

«Когда был убит Павел I, народ и не знал об этом, а узнав, долгие годы приносил к его гробу сочувствие и молитвы».

После гибели Императора народ «начал страшиться высокомерия вельмож, которое должно было снова пробудиться, и почти все говорили: „Павел наш отец“»^[351].

И по смерти Павла I простой народ почитал его как «царя-заступника», оставляя свечи и цветы на могиле. Это многократно отражено в мемуарах, церковных хрониках и исторических исследованиях^[352]^[353]^[354]^[355]^[356].

П. Н. Шабельский-Борк свидетельствовал: «В Триестенской библиотеке как зеница ока хранится ставшая теперь редчайшей уникальная брошюра, изданная в свое время причтом Петропавловского собора, о случаях чудес на гробнице императора Павла Первого, каковых удостоверено не менее трехсот»^[357].

В середине XIX века по приказу Александра II на месте бывшей спальни Павла была устроена церковь святых апостолов Петра и Павла, частично сохранившаяся до наших дней^[358].

Есть сведения, что накануне Февральской революции православная церковь под влиянием императора Николая II готовила материалы для канонизации императора Павла ^[359]. Призывы к его канонизации раздавались и в начале XXI века^[360].

Последними в жизни словами царя были: «Пощадите! Воздуху, Воздуху!.. Что я вам сделал плохого?»

Сам Павел I ещё при жизни писал:

«Я за Россию пред Богом в ответе».

«Я надеюсь, что потомство отнесётся ко мне беспристрастнее».

Remove ads

Предки

Отец Павла — император Пётр III был сыном дочери Петра I, то есть его внуком и одновременно являлся правнуком шведского короля Карла XI и его жены Ульрики — дочери датского короля Фредерика III. Соответственно, Павел был внучатым племянником короля Карла XII, проигравшего Петру I Полтавскую битву в 1709 году. Таким образом, Павел I был потомком одновременно русских царей, шведских и датских королей.

В родословной дважды упомянуты Кристиан Альбрехт Гольштейн-Готторпский (1641 — 1694) и его жена Фредерика Амалия Датская (1649 — 1704). Пётр III и Екатерина II были троюродными братом и сестрой.

Remove ads

Личная жизнь, потомство

Суммиров вкратце

Перспектива

Павел был женат дважды:

- Наталья Алексеевна, урождённая принцесса Вильгельмина Луиза Гессен-Дармштадтская — 29 сентября 1773 года. Детей у них не было; скончалась при родах в апреле 1776 года.

- Мария Фёдоровна, урождённая принцесса София Мария Доротея Августа Луиза Вюртембергская — 26 сентября 1776 года.

Молодожёны Великий князь Павел Петрович и Великая княгиня Мария Федоровна на парных парадных портретах кисти Рослина 1777 года на фонах Таврического дворца и Адмиралтейства соответственно. Государственный музей-усадьба «Архангельское». Бывшее собрание князей Юсуповых

У Павла I и Марии Фёдоровны было 10 детей:

- Александр I (12 (23) декабря 1777 — 19 ноября (1 декабря) 1825) — цесаревич, а затем Император Всероссийский с 12 (24) марта 1801 года;
- Константин Павлович (27 апреля (8 мая) 1779 — 15 (27) июня 1831) — цесаревич (с 1799 года) и великий князь, наместник польский в Варшаве;
- Александра Павловна (29 июля (9 августа) 1783 — 4 (16) марта 1801) — палатина венгерская;
- Елена Павловна (13 (24) декабря 1784 — 12 (24) сентября 1803) — герцогиня Мекленбург-Шверинская (1799—1803);
- Мария Павловна (4 (15) февраля 1786 — 11 (23) июня 1859) — великая герцогиня Саксен-Веймар-Эйзенахская;
- Екатерина Павловна (10 (21) мая 1788 — 9 января 1819) — 2-я королева-консорт Вюртемберга;
- Ольга Павловна (11 (22) июля 1792 — 15 (26) января 1795) — умерла в возрасте двух лет;
- Анна Павловна (7 (18) января 1795 — 1 (13) марта 1865) — королева-консорт Нидерландов;
- Николай I (25 июня (6 июля) 1796 — 18 февраля (2 марта) 1855) — Император Всероссийский с 14 (26) декабря 1825 года;
- Михаил Павлович (28 января (8 февраля) 1798 — 28 августа (9 сентября) 1849) — генерал-фельдцейхмейстер Русской армии.

На момент смерти в 1828 году супруги Павла императрицы Марии Федоровны у них было уже 50 прямых потомков — детей, внуков и правнуков.

Внебрачные дети Павла:

Семён Афанасьевич Великий (1772 — 13 (24) августа 1794) — от Софьи Степановны Ушаковой (1746—1803);
Марфа Павловна Мусина-Юрьева (1801 — 17 (29) сентября 1803) — от Мавры Исидоровны Юрьевой.

Литератор и мемуарист Н. И. Греч рассказывает об обстоятельствах рождения последнего ребёнка:

Здесь скажем в скобках, что последние роды императрицы Марии Федоровны (великим князем Михаилом Павловичем 28 января 1798 года) были очень трудны, и медики объявили, что она едва ли перенесёт другие, если б ей случилось забеременеть.

…Решили промыслить ему любовниц нижнего этажа…
— ^[362]

По сведениям, приводимым Гречем, существовало распоряжение Павла, чтобы крёстной матерью этой родившейся малютки стала его фаворитка Анна Лопухина.

Вдовствующая императрица Мария Фёдоровна возложила на себя образование этой девочки, которая родилась через три месяца после смерти императора, привязалась к Марфе и когда через два года та умерла также от прорезывания зубов как и собственная дочь императрицы — Ольга, это стало для вдовы Павла новым несчастьем^[363].

Remove ads

Награды

Воинские звания и титулы

Полковник Лейб-Кирасирского полка (4 (15) июля 1762)
Генерал-адмирал Российского императорского флота (20 (31) декабря 1762)

Ордена и медали

российские:

Орден Святого Андрея Первозванного (3 (14) октября 1754)
Орден Святого Александра Невского (3 (14) октября 1754)
Орден Святой Анны (3 (14) октября 1754)
Орден Святого Владимира I степени (23 октября (3 ноября) 1782)
Орден Святого Иоанна Иерусалимского, большой командорский крест (29 ноября (10 декабря) 1798)

иностранные:

Польский Орден Белого орла
Прусский Орден Чёрного орла
Шведский Орден Серафимов (20 ноября (1 декабря) 1772)
Неаполитанский Орден Святого Януария
Неаполитанский Константиновский орден Святого Георгия, большой крест
Неаполитанский Орден Святого Фердинанда и Заслуг, большой крест
Французский Орден Святого Духа
Французский Орден Кармельской Богоматери и Святого Лазаря Иерусалимского

Remove ads

Память

Суммиров вкратце

Перспектива

Список примеров в этой статье не основывается на авторитетных источниках, посвящённых непосредственно предмету статьи.

Названы в честь Павла I

Город Павловск (Россия)
Город Павлоград (Украина)
Город Павлодар (Казахстан)
Павловская улица в Москве
аллея Императора Павла I в Гатчине
озеро Императора Павла около деревни Большие Борницы в Гатчинском районе
Павловская гавань на Аляске, основанная русскими в 1784 году, ныне это американский город Кадьяк
Нынешний город Мариуполь был основан в 1778 году русским губернатором В.А Чертковым под названием Павловск. Через год, после исхода сюда под русскую защиту 20 000 православных греков из Оттоманского Крыма, город был переименован в греческом стиле в честь жены великого князя Павла^[364]^[365]^[366].

Учреждения

Гимназия № 209 «Павловская гимназия» в Санкт-Петербурге. Имя императора Павла I занесено в 2012 в Памятные Листы Золотой Книги Санкт-Петербурга, хранящейся в данной гимназии.
Городская клиническая больница № 4 в Москве ныне неофициально называется по-прежнему Павловской; также она дала название улице, на которой расположена. Основана в 1763 году по просьбе наследника указом императрицы Екатерины II (6 (17) июня она подписала указ, 11 (22) он был обнародован Сенатом) как «больница для бедных» «в возблагодарение Богу за благополучное избавление от болезни» тяжело болевшего наследника престола, откуда и возникло обиходное название «Павловская больница»^[367]. Это была первая публичная больница «гражданского ведомства» в России^[368]^[369].Архитектурный ансамбль включал здания, спроектированные Матвеем Казаковым и Доменико Жилярди. Больничный комплекс ликвидирован в 2021 году, из-за того что некоторые здания ГКБ № 4 находились в аварийном состоянии.
Ресторан русской и европейской кухни la carte «Павел I» в Гатчине расположен в историческом центре города с видом на парк. Оформлен в мальтийском рыцарском стиле с мраморным камином , любимом императором Павлом. Кухня: авторские блюда, включая мальтийские элементы . ^[370]

Корабли

В 1907 году был спущен на воду российский эскадренный броненосец «Император Павел I», с 19 апреля 1917 года носивший название «Республика». Находился в строю до 1924 года.

Это был первый в мире корабль, оборудованный гиперболоидными многосекционными стальными сетчатыми мачтами, конструкции известного инженера В. Г. Шухова^[371].

Лодка (Катер) Павла I на острове Свияжск близ Казани.

Павел I посещал с сыновьями Казань и крепость Свияжск в мае 1798 года для осмотра воинских частей.^[372]

Оригинал катера, хранившийся в Казани вместе с галерою «Тверь» — флагманским кораблем флотилии Екатерины Великой (приплывала на ней в Казань в 1767-м), сгорел в 1956 году из-за детской шалости. В 2012 году при финансовой поддержке министра транспорта И. Е. Левитина была построена копия катера.^[373]

Форт «Император Павел I»

Крупнейший форт Кронштадтской крепости конце 18 века — Рисбанк был переименован в 1854 году в честь императора Павла его сыном Николаем I и сыграл заметную роль в обороне Кронштадта и Санкт-Петербурга в Крымской войне, будучи реконструированным в мощную крепость с 200 орудиями и 1000 военнослужащих^[374]. Между фортом «Император Павел I» и фортом «Александр 1» было установлено первое в мире минное заграждение. В 1896 форт был превращен в склады морских мин и другого оружия. Склады были полностью уничтожены колоссальным взрывом в 1923 году из-за хулиганства пьяного матроса. Взрыв был такой силы, что при этом вылетели стекла в Кронштадте и Ораниенбауме^[375]^[376]. Объект всемирного наследия, культурного наследия народов РФ федерального значения.

Памятники

На территории Российской империи императору Павлу I было установлено не менее шести памятников:

Выборг. В начале 1800-х годов в парке Монрепо, его тогдашним владельцем бароном Людвигом Николаи в благодарность Павлу I, была поставлена высокая гранитная колонна с пояснительной надписью на латыни. Памятник в основном сохранился и называется ныне "Колонна двух императоров" в честь Павла и его сына Александра. На ныне утраченной плите, размещавшейся в цокольной части, имелась надпись на латинском языке: «Caesar nobis haec otia fecit» («Цезарь подарил нам этот покой») — перефразированное А. Л. Николаи выражение Вергилия: «Нам бог спокойствие это доставил».^[377]
Гатчина. На плацу перед Большим Гатчинским дворцом находится памятник Павлу I работы И. Витали, представляющий собой бронзовую статую императора на гранитном постаменте. Открыт 1 августа 1851 года. Памятник благополучно сохранился.

Великий князь и император Павел был очень популярен и ценим жителями его собственного личного города, который он сделал одним из самых благоустроенных городов Европы конца XVIII века, построив в нём госпитальный городок с богодельней "для слепых и голодных", где оказывалась бесплатно медпомощь, суконную, ткацкую, фарфоровую фабрики, дал двухдневную барщину местным крепостным. До сих сих пор молодожёны — потомки коренных гатчинцев возлагают цветы в день свадьбы к его памятнику. В 1797 году Павел, ставший коронованным Императором Всероссийским, немедленно запретил разделять семьи крепостных и отнимать детей при их продаже помещиками.

Грузино. На территории своей усадьбы А. А. Аракчеевым был установлен чугунный бюст Павла I на чугунном постаменте. До настоящего времени памятник не сохранился.
Митава. В 1797 году у дороги в свою усадьбу Зоргенфрей помещик фон Дризен поставил невысокий каменный обелиск в память Павла I, с надписью на немецком языке. Судьба памятника после 1915 года неизвестна.
Павловск. На плацу перед Павловским дворцом находится памятник Павлу I работы И. Витали, представляющий собой гальваническую копию статуи императора в Гатчине, на уменьшенном по размерам постаменте из кирпича, обложенного цинковыми листами. Открыт 29 июня (11 июля) 1872 года. Памятник благополучно сохранился.

На территории парка расположен Мавзолей супругу-благодетелю, первоначально называвшийся «Храм Павла I».

Внутри скульптура молодой женщины, безутешно склонившейся перед урной с прахом на обелиске, который выполнял роль кенотафа. Беломраморная скульптура резко выделяется на фоне темного обелиска с круглым барельефным портретом Павла.^[379]

Данный проект архитектора Тома де Томона был положен позднее в основу проекта Мавзолея королевы Пруссии Луизы, похороненной в Шарлоттенбурге и куда впоследствии были захоронены останки ещё пяти королевских особ, среди них её супруг Фридрих Вильгельм III, (дед российского императора Александра II), первый император объединённой Германии кайзер Вильгельм I с его супругой Августой и сердце короля Пруссии Фридриха Вильгельма IV.^[380]

Сергиев Посад. В память о посещении в 1797 году Спасо-Вифанского скита и своего бывшего придворного проповедника и законоучителя Митрополита Платона Павлом I и его супругой на территории монастыря был сооружён обелиск из белого мрамора. В годы советской власти был снесён.

За постсоветское время, в Российской Федерации императору Павлу I было установлено не менее двух памятников:

Санкт-Петербург. Во дворе Михайловского замка в мае 2003 года установили памятник Павлу I работы скульптора В. Э. Горевого (архитектор В. П. Наливайко).
Памятник Павлу I в день 220-летия его гибели
Павловск. В фойе здания администрации Павловска с декабря 2017 года находится копия памятника Павлу I работы скульптора В. Э. Горевого (архитектор В. П. Наливайко).
Московская область. В селе Авдотьино Ямкинского сельсовета Ногинского района Московской области на Романовской Аллее Славы, расположенной на территории Николо-Берлюковского монастыря 1 октября 2015 года состоялось открытие бронзового бюста Павла I (скульптор А. А. Аполлонов)^[381].

В филателии

Марка Российской империи, 1913 год, 35 копеек, Павел I.
«Почта России» в 2004 году выпустила серию марок посвящённую 250-летию со дня рождения Павла I^[382].

Почта Российской Империи, 1913 г., Павел I.
Почтовый блок России, 2004 г., Павел I.
Павел I подписывает Манифест о трёхдневной барщине
Павел I — Великий магистр Мальтийского Ордена

Remove ads

Образ в культуре и искусстве

Суммиров вкратце

Перспектива

В мемуарной литературе

Существует целый большой пласт воспоминаний современников великого князя и императора Павла, близко его знавших с молодости, которые очень позитивно характеризуют его. Смотрите их в Викицитатнике по ссылке.

Участники же заговора стремились представить Павла I как сумасшедшего тирана, чтобы оправдать убийство. Например, описания его «деспотизма» часто гиперболизированы^[121]. Мемуары участников убийства императора Павла не публиковались при их жизни, их бумаги забирались правительством после их смерти^[383]. Например, часть архивов семьи Зубовых была уничтожена или передана в секретные фонды Третьего отделения. Известные ныне мемуары крайне противоречивы в описании деталей событий и очевидно тенденциозны в описании деяний самого императора, имея оправдательный тон для убийц^[384]. Часть документов хранится в Российском государственном историческом архиве (РГИА) и Российском государственном архиве древних актов (РГАДА), но доступ к ним до сих пор ограничен. Например, фонды Тайной экспедиции, переписка Павла I, дипломатическая переписка иностранных послов (например, британского посла Уитворта), которая содержит косвенные данные о заговоре^[385]^[386].

Существуют современные исследования например, работы Ю. А. Сорокина («Павел I: Личность и судьба») или Е. В. Анисимова («Императорская Россия»), где специально анализируется именно достоверность мемуаров.

В художественной литературе

Сцену убийства в Михайловском замке вообразил 18-летний Пушкин в своей юношеской оде «Вольность», там он называет Павла «увенчанным злодеем». Но позднее взрослый А. С. Пушкин, изучая в архивах материалы о пугачёвском бунте, стал считать Павла I «романтическим императором», «врагом коварства и невежд», и даже собирался написать историю его царствования после окончания работы над историей Пугачёвского бунта.
1882 — в рассказе Н. С. Лескова «Привидение в Инженерном замке»^[387] изложена городская легенда о призраке Павла I, который бродит по Инженерному замку.
1908 — драма Д. С. Мережковского «Павел I» повествует о заговоре против императора. Главный герой драмы, искренне желающий «сделать всех счастливыми» («Каждого к сердцу прижать и сказать: чувствуешь ли, что сердце это бьется для тебя?»), становится тираном, поскольку ощущает себя «богом на земле» («Превыше всех пап, царь и папа вместе, Кесарь и Первосвященник — я, я, я один во всей вселенной!..»).
1918 — рассказ Александра Куприна написанный им в Гатчине, где он сам долго жил в то время, и называющийся «Гатчинский призрак», рассказывает о трагической судьбе непонятого Павла.
1927 — Повесть Юрия Тынянова «Подпоручик Киже» рисует в сатирических красках обстановку царствования Павла.
Книга Владислава Ходасевича о Павле I и его трагической судьбе осталась незавершённой. Широко известна цитата Ходасевича : «Когда русское общество говорит‚ что смерть Павла была расплатой за его притеснения‚ оно забывает‚ что он теснил тех‚ кто раскинулся слишком широко‚ тех сильных и многоправных‚ кто должен быть стеснён и обуздан ради бесправных и слабых. Может быть‚ это и была историческая ошибка его. Но какая в ней моральная высота! Он любил справедливость — мы к нему несправедливы. Он был рыцарем — а убит из-за угла. Ругаем из-за угла...»
1925 — в книге Марка Алданова «Чёртов мост» описывается смерть царицы Екатерины, воцарение Павла, перезахоронение Петра III и судьба фаворитов Екатерины, в частности князя Безбородко. Убийству Павла посвящён роман Алданова «Заговор» (1926—1927).
1938 — в романе Сартра «Тошнота» (1938) маркиз де Рольбон, вымышленный персонаж, которого изучает главный герой Антуан Рокантен, принимает непосредственное участие в убийстве Павла I.
1946 — исторический роман «Михайловский замок» Ольги Форш.
1980 — исторический роман «Ключи от заколдованного замка» К. С. Бадигина описывает заговор и убийство Павла I.
2015 — роман В. О. Пелевина «Смотритель» построен на допущении о том, что Павел I инсценировал собственную гибель, чтобы стать первым смотрителем квази-масонского Идиллиума.
2018 — Роман С. А. Шаповалова «Император».

В кинематографе

В игровом кино

1928 — «Патриот»; В роли Павла Эмиль Яннингс.
1934 — «Поручик Киже»; Михаил Яншин.
1940 — «Суворов»; Аполлон Ячницкий.
1953 — «Корабли штурмуют бастионы»; Павел Павленко.
1978 — «Емельян Пугачёв»; Александр Жданов.
1985 — «Багратион»; Арнис Лицитис.
1987 — «Асса»; Дмитрий Долинин.
1990 — «Шаги императора»; Александр Филиппенко.
1994 — «Графиня Шереметева»; Юрий Веркун.
2001 — «Агент национальной безопасности-3» (серия «Падишах»); Дмитрий Карпов.
2003 — «Бедный, бедный Павел»; Виктор Сухоруков.
2003 — «Золотой век»; Александр Баширов.
2005 — «Адъютанты любви»; Авангард Леонтьев.
2005 — «Фаворит»; Вадим Сквирский.
2007 — «Мальтийский крест»; Николай Лещуков.
2015 — «Великая»; Стефан Отто/Иван Шмаков.
2016 — «Екатерина. Взлёт»; Павел Табаков.
2018 — «Кровавая барыня»; Даниил Коновалов.
2019 — «Екатерина Великая»; Джозеф Куинн.
2019 — «Екатерина. Самозванцы»; Павел Табаков.
2023 — «Екатерина. Фавориты»; Павел Табаков.
2025 — 12-тиэпизодный сериал «Александр I»; Фёдор Лавров.
2025 — 12-тиэпизодный сериал «Павел. Первый и последний»; Денис Власенко. С 28 февраля еженедельно выходят новые серии сериала на стриминговых платформах kino.1TV, КИНОПОИСК и PREMIER. 9 мая планируется показ 12-й, заключительной, серии фильма. После этого сериал будет показан на Первом канале эфирного телевидения. Роль супруги Павла I императрицы Марии Федоровны исполнила Ольга Бодрова — дочь актёра и кинорежиссёра Сергея Бодрова-младшего.

В документальном кино

Павел I Петрович — «Непросвещённый абсолютизм». Документальный фильм из цикла «Русские цари».
2014 — документальная драма «Романовы»; Дмитрий Уросов.

Краткие факты Внешние видеофайлы ...

Внешние видеофайлы
	Павел I Петрович — «Непросвещённый абсолютизм». Документальный фильм из цикла «Русские цари»

В театре

1999 — Павлу посвящён балет Бориса Эйфмана «Русский Гамлет».

В живописном и скульптурном искусстве

Великий князь Павел в форме сержанта гренадерской роты лейб-гвардии Измайловского полка
Портрет Павла кисти Пьетро Антонио Ротари в горностаевой коронационной мантии из особняка Салтыковых в Петербурге^[388]
А. П. Антропов «Портрет великого князя Павла Петровича ребенком», 1761 г. Музей-заповедник Ораниенбаум
Портрет Павла кисти В. Эриксона, 1764 г. Музей Давида, Копенгаген (Павел был потомком и датского короля Фредерика II)
Павел в одеянии кавалера Ордена Святого апостола Андрея Первозванного. К. Л. Кристинек, 1760-е гг. Самарский областной художественный музей
Портрет одиннадцатилетнего Павла в библиотеке кисти В. Эриксена, 1766 г. Государственный Эрмитаж
Портрет Великого князя кисти А. Рослина. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург
Медаль в честь рождения Павла I, на которой изображена коронованная женщина, символизирующая императорскую Россию и готовая принять от Гения новорождённого цесаревича. Надпись гласит: In votum venit («Вожделенный пришёл»)^[389]^[390]
Бюст наследника 1775 года работы Мари-Анн Коло

Remove ads

На протяжении 25 дней, с 19 ноября (1 декабря) по 13 (25) декабря 1825 года, официально считался Императором и Самодержцем Всероссийским Константином I, хотя по сути он на престол не вступил и не царствовал (см. междуцарствие 1825 года).
«…Павел при одном взгляде на неё (императрицу Елизавету Петровну) приходил в испуг и трясся всем телом». «Нервы мальчика расстроились до того, что он прятался от страха под стол, когда сильно прихлопнут дверьми»^[37].
«Весьма любил всяких тварей: собачек, кошечек и тому подобных, особливо кошек… Его Высочество отличала любовь ко всему живому… Вот как-то он надевает ботинки, чтобы идти гулять, и видит на полу мокрицу. А мокрица, как мы помним, — существо довольно противное, многие из нас с удовольствием бы её этим ботинком и хлопнули. А Павел говорит: „Осторожно, осторожно, не трогайте её, она должна спокойно отсюда выползти“.»^[41].
Современники, включая князя Щербатова (написавшего эссе «О повреждении нравов в России»), осуждали императрицу за пренебрежение трауром и ускорение нового брака Павла. Это отражало тогдашний конфликт между личными чувствами и государственными интересами.
Посетил Гатчину с частным визитом под именем графа Фалькенштейна в 1780 году
По словам его либретиста и друга драматурга Карло Гальдони.
Существует история о том, что однажды к Павлу I во дворец привели из тюрьмы человека, осужденного за высказывания против императора. Павел I, расспрашивая об обстоятельствах дела, спросил его о шахматах. Затем они сыграли три партии, и император все проиграл. После чего государь приказал отпустить своего противника на свободу со словами: «Такой замечательный шахматист не может быть преступником».
С запрета крепостным жаловаться на господ верховной власти в 1767 и передачи суда над крепостными на волю их помещика в 1765 крепостные были в полной власти господ, то есть были настоящими рабами, история Салтычихи это не казус, а почти норма того времени.
В целом, император считал, что необходимо преобразовать их в министерства и назначать министров — для замены коллективной ответственности личной. По замыслу Павла предполагалось создать семь министерств: финансов, юстиции, коммерции, иностранных дел, военного, морского и государственного казначейства. Эта задуманная им реформа была осуществлена в царствование Александра I.
Александр I спустя пять дней после прихода к власти отменил постановление.
В мемуарах графа Ф. В. Ростопчина отмечается, что император видел в революции угрозу всем монархиям и «особо скорбел о страданиях родни супруги»^[294].
Немецкий путешественник отмечает: «Клетчатые будки Павла I — единственное, что спасало меня от падения в снежную мглу»^[307].
В континентальной кампании Британия почти не принимала участие; она лишь давала деньги взаймы под проценты воюющим государствам.
Владения Ганноверской династии, занимавшей в то время британский престол.
До Павла в княжеское Российской империи достоинство из нетитулованных дворян был возведён только А. Д. Меншиков.
Поведение военных на постое у простых хозяев генерал Александр Федорович Ланжерон описывал так: «Он распутствует с его женой, бесчестит его дочь… ест его цыплят, его скотину, отнимает у него деньги и бьет непрестанно. <…> Каждый месяц перед выходом из мест квартирования должны собирать крестьян, опрашивать их о претензиях и отбирать у них подписки. <…> Если крестьяне недовольны, то их поят вином, напаивают их, и они подписывают. Если же, несмотря и на все это, они отказываются подписывать, то им угрожают, и они кончают тем, что умолкают и подписывают»^[339].
Одним из осложнений сифилиса является прогрессивный паралич, он представляет собой прогрессирующий менингоэнцефалит, развивающийся постепенно с пиком заболеваемости в 15—20 лет после инфицирования. Имитирует проявления многих психических заболеваний. Начинается с раздражительности, снижения памяти, невозможности сосредоточиться и изменения личности. По мере прогрессирования присоединяются расторможенность, асоциальное поведение и бред.
Одним из проявлений сифилиса является ввалившийся нос. Нос проваливается, так как является наиболее выступающей частью тела, которая в основном состоит из хрупких хрящевых тканей.
«Государь был средняго роста, лицо имел полное, круглое, голос — толстый, сиповатый»^[343].
Газета «The Times» (Великобритания), в номере от 25 марта 1801 года подробно описала переворот и убийство Павла I, что вызвало недовольство российских властей^[349].

Примечания

Loading content...

Литература

Loading content...

Ссылки

Loading content...

Loading related searches...

Wikiwand - on

Seamless Wikipedia browsing. On steroids.

Remove ads

Наследник

Рождение

Воспитание, вопрос престолонаследия

Отношения с матерью — Екатериной II

Браки

Жизнь в Павловске

Гран-тур

Жизнь в Гатчине

Правление

Внутренняя политика

Коронация и реформа престолонаследия

Облегчение положения крепостных крестьян

Отношение к Манифесту о трёхдневной барщине современников

Ограничение привилегий дворянства

Павел I и Суворов

Военная реформа

Сбережение кораблей и корабельного леса

Вероисповедная политика, личная религиозность

Мальтийский орден

Денежная реформа и финансовая политика

Создание Мариинской водной системы

Административная реформа

Реформа герба Российской Империи

Усиление цензуры и идеологическая борьба с революционными идеями

Прочие меры

Внешняя политика

Вхождение Аляски и Грузии в состав России

Отношения с Францией

Отношения с Англией

Проект похода на Индию

Придворная жизнь

Архитектурные пристрастия

Борьба с «французской болезнью»

Заговор, смерть, погребение

Предки

Личная жизнь, потомство

Награды

Воинские звания и титулы

Ордена и медали

Память

Названы в честь Павла I

Учреждения

Корабли

Форт «Император Павел I»

Памятники

В филателии

Образ в культуре и искусстве

В мемуарной литературе

В художественной литературе

В кинематографе

В игровом кино

В документальном кино

В театре

В живописном и скульптурном искусстве

Комментарии

Примечания

Литература

Ссылки