Письма Гюстава Флобера Жорж Санд

Между Гюставом Флобером и Жорж Санд в 1863 году завязалась переписка, продолжавшаяся до её смерти в 1876.

Цитаты

	… меня бесит множество вещей. В тот день, когда я перестану негодовать, я обмякну, как кукла, из которой вытащили стержень. — 12 июня 1867
	… beaucoup de choses m'exaspèrent. Du jour où je ne serai plus indigné, je tomberai à plat, comme une poupée à qui on retire son bâton.

	Что касается моей одержимости работой, то я сравнил бы её с лишаём. Я чешусь, вскрикивая. Это и наслаждение, и пытка одновременно. А ведь я вовсе не делаю того, что хочу. Потому что сюжет не выбираешь, он навязывается сам. Найду ли я когда-нибудь поистине свой? — 1 января 1869
	Quant à ma rage de travail, je la comparerai à une dartre. Je me gratte en criant. C'est à la fois un plaisir et un supplice. Et je ne fais rien de ce que je veux! Car on ne choisit pas ses sujets, ils s'imposent. Trouverai-je jamais le mien ?

Эти офицеры, которые бьют зеркала, не снимая белых перчаток, которые изучали санскрит, а теперь жадно набрасываются на шампанское, которые крадут у вас часы, а затем посылают вам свою визитную карточку, эти воители ради денег, эти цивилизованные дикари внушают мне больший ужас, чем каннибалы. И ведь теперь все начнут им подражать, все станут солдатами. В России их сейчас четыре миллиона. Скоро вся Европа наденет мундир. Если мы и возьмём реванш, он будет страшен по жестокости, и, заметьте, думать будут лишь об одном: отомстить Германии. Любое правительство сможет теперь удержаться, только спекулируя на этом желании. Убийство в широких масштабах — вот что станет идеалом Франции, целью её усилий. <…> Теперь следует ожидать новых проявлений лицемерия — всяческой декламации о доблести, нападок на испорченность нравов, строгости в одежде и т. п. Всеобщее филистерство! — 11 марта 1871

Ces officiers qui cassent des glaces en gants blancs, qui savent le sanscrit et qui se ruent sur le champagne, qui vous volent votre montre et vous envoient ensuite leur carte de visite, cette guerre pour de l’argent, ces civilisés sauvages me font plus horreur que les cannibales. Et tout le monde va les imiter, va être soldat ! La Russie en a maintenant quatre millions. Toute l’Europe portera l’uniforme. Si nous prenons notre revanche, elle sera ultra-féroce, et notez qu’on ne va penser qu’à cela, à se venger de l’Allemagne. Le gouvernement, quel qu’il soit, ne pourra se maintenir qu’en spéculant sur cette passion. Le meurtre en grand va être le but de tous nos efforts, l’idéal de la France. <…> Attendons-nous à des hypocrisies nouvelles : déclamations sur la vertu, diatribes sur la corruption, austérité d’habits, etc. Cuistrerie complète !

	… в «Пиквике» Диккенса <…> есть просто превосходные куски, но какая несовершенная композиция! Все английские писатели таковы. У всех у них, кроме Вальтера Скотта, нет никакого плана. — 12 июля 1872
	… Pickwick, de Dickens, <…> y a des parties superbes ; mais quelle composition défectueuse ! Tous les écrivains anglais en sont là. Walter Scott excepté, ils manquent de plan.

Хоть она не была неожиданной, смерть бедняги Тео причинила мне глубокую боль. Ушёл последний из моих близких друзей. <…> Мне бесконечно не хватает его и Буйе, ничто не может заменить их! И потом, он был таким добрым и, что бы ни говорили, таким простодушным! Со временем люди поймут (если только когда-нибудь вновь станут интересоваться литературой), что это был большой поэт. А пока он — писатель совершенно неизвестный. Так же неизвестен и Пьер Корнель! У него было два предмета ненависти: в молодости он ненавидел лавочников, эта ненависть вскормила его талант; в зрелом возрасте он ненавидел проходимцев, и эта ненависть убила его. Он умер от потаённого, сдерживаемого гнева, от бессильной ярости, от невозможности высказать то, что думает. <…> я, быть может, единственный человек, с кем он был до конца откровенен. — 28 октября 1872

Bien que prévue, la mort du pauvre Théo m’a navré. C’est le dernier de mes amis intimes qui s’en va. <…> Lui et Bouilhet me manquent absolument et rien ne peut les remplacer. Il était si bon, d’ailleurs, et, quoi qu’on dise, si simple ! On reconnaîtra plus tard (si jamais on revient à s’occuper de littérature) que c’était un grand poète. En attendant, c’est un auteur absolument inconnu. Pierre Corneille l’est bien ! Il a eu deux haines : la haine des épiciers dans sa jeunesse, celle-là lui a donné du talent ; la haine du voyou dans son âge mûr, cette dernière l’a tué. Il est mort de colère rentrée et par la rage de ne pouvoir dire ce qu’il pensait. <…> je suis le seul homme, peut-être, auquel il ait fait des confidences entières.

	Как далеко простирается развращающее влияние театра! Руанские буржуа, включая моего брата, говорили со мной о провале «Кандидата», понизив голос (буквально!) и с сокрушённым видом, словно меня привлекли к суду по обвинению в подлоге. Потерпеть неудачу — преступление, а удача — критерий Добра. Я нахожу это донельзя смешным. — 26 мая 1874
	Comme la démoralisation que procure le théâtre s'étend loin ! Les bourgeois de Rouen, y compris mon frère, m'ont parlé de la chute du Candidat à voix basse (sic) et d'un air contrit, comme si j'avais passé en cour d'assises pour accusation de faux. Ne pas réussir est un crime et la réussite est le critérium du Bien. Je trouve cela grotesque au suprême degré.

	Франция тихонько идёт ко дну, словно прогнивший корабль, и надежда на спасение кажется несбыточной даже людям с самыми крепкими нервами. — 2 декабря 1874
	La France s'enfonce doucement, comme un vaisseau pourri, et l'espoir du sauvetage, même aux plus solides, paraît chimérique.

	Забота о красоте формы <…> — это мой метод. Когда я в какой-нибудь своей фразе натыкаюсь на неудачное звуковое сочетание или повторение, я уже знаю, что сбился на фальшь. И в результате долгих поисков нахожу, наконец, то единственно возможное выражение, которое в то же время звучит гармонично. — 10 марта 1876
	Ce souci de la beauté <…> est pour moi une méthode. Quand je découvre une mauvaise assonance ou une répétition dans une de mes phrases, je suis sûr que je patauge dans le faux. A force de chercher, je trouve l'expression juste, qui était la seule et qui est, en même temps, l'harmonieuse.

	Я не разделяю строгости Тургенева по отношению к «Джеку», а также его непомерного восхищения «Ругоном». В одном случае — обаяние, в другом — сила.[1] — 3 апреля 1876
	Je ne partage pas la sévérité de Tourgueneff à l'encontre de Jack, ni l'immensité de son admiration pour Rougon. L’un a le charme et l’autre la force.

1868

	Патриоты не простят мне этой книги, равно как и реакционеры! Тем хуже: я описываю вещи такими, какими я их воспринимаю, то есть такими, какими они, по-моему, являются. <…> Когда я состарюсь, то займусь критикой, это мне принесёт облегчение, потому что я нередко задыхаюсь от своих невысказанных мнений. — 5 июля
	Les patriotes ne me pardonneront pas ce livre, ni les réactionnaires non plus Tant pis; j'écris les choses comme je les sens, c'est-à-dire comme je crois qu'elles existent. <…> Quand je serai vieux, je ferai de la critique; ça me soulagera, car souvent j'étouffe d'opinions rentrées.

	Я не считаю даже, что романист вправе высказывать собственное мнение о делах, происходящих в мире. Он может дать почувствовать это мнение, но мне не по душе, когда он его высказывает прямо. (Это одно из положений моей собственной поэтики.) <…> Разве не пора Справедливости проникнуть в Искусство? Бесстрастие живописи достигло бы тогда величия закона и точности науки! — 10 августа
	Je ne crois même pas que le romancier doive exprimer son opinion sur les choses de ce monde. Il peut la communiquer, mais je n'aime pas à ce qu'il la dise. (Cela fait partie de ma poétique, à moi). <…> Est-ce qu'il n'est pas temps de faire entrer la Justice dans l'Art ? L'impartialité de la peinture atteindrait alors à la majesté de la loi, et à la précision de la science !

	Людей, у которых нет потребности в сверхъестественном, — единицы. Философия всегда останется уделом аристократов. Как бы вы ни откармливали скотину-человека, сколько бы ни подсовывали ему соломы под брюхо и даже ни золотили его хлев, он, что бы там ни говорили, останется животным. Весь прогресс, на который можно надеяться, — это сделать животное немного менее злобным. — 19 сентября
	Ils sont rares ceux qui n'ont pas besoin de surnaturel. La philosophie sera toujours le partage des aristocrates. Vous avez beau engraisser le bétail humain, lui donner de la litière jusqu'au ventre et même dorer son écurie, il restera brute, quoi qu'on dise. Tout le progrès qu'on peut espérer, c'est de rendre la brute un peu moins méchante.

	… в нашей дорогой отчизне люди во все времена ни на что не годились! Ни одной либеральной идеи, которую не встретили бы в штыки, ни одного правого дела, которое не вызвало бы возмущения, ни одного великого человека, которого не забросали бы гнилыми яблоками или не пырнули ножом! — 17 октября
	… a-t-on été inepte de tout temps dans notre belle patrie ! Pas une idée libérale qui n'ait été impopulaire, pas une chose juste qui n'ait scandalisé, pas un grand homme qui n'ait reçu des pommes cuites ou des coups de couteau !

1870

Славьте[2] прогресс, просвещение, здравый смысл народных масс, доброту французского народа! Да того, кто вздумал бы сейчас проповедовать мир, попросту укокошили бы, уверяю вас! Что бы ни случилось в дальнейшем, мы теперь надолго отброшены назад. Быть может, снова начнутся расовые войны. Может быть, не пройдёт и столетия, как люди станут уничтожать друг друга по многу миллионов зараз. Весь Восток — против всей Европы, Старый Свет — против Нового. Почему бы и нет? Гигантские коллективные предприятия вроде Суэцкого канала, быть может, являют собой некий прообраз — черновой проект, подготавливающий такие чудовищные столкновения, каких мы сейчас и вообразить себе не можем. — 3 августа

Faites des théories maintenant ! Vantez le progrès, les lumières et le bon sens des masses, et la douceur du peuple français. Je vous assure qu'ici on se ferait assommer si on s'avisait de prêcher la paix. Quoi qu'il advienne, nous sommes reculés pour longtemps. Les guerres de races vont peut-être recommencer. On verra, avant un siècle, plusieurs millions d'hommes s'entretuer en une séance. Tout l'Orient contre toute l'Europe, l'ancien monde contre le nouveau ! Pourquoi pas ? Les grands travaux collectifs comme l'isthme de Suez sont peut-être, sous une autre forme, des ébauches et des préparations de ces conflits monstrueux dont nous n'avons pas l'idée !

	Война (надеюсь на это) нанесёт крепкий удар по «властям». Вернёт ли это отдельной личности, отрицаемой, раздавленной современным обществом, прежнее значение? — середина сентября
	La guerre (je l'espère) aura porté un grand coup aux "autorités". L'individu, nié, écrasé par le monde moderne, va-t-il reprendre de l'importance ?

Удручает меня, во-первых, человеческая жестокость, во-вторых, уверенность в том, что мы вступаем в эру тупоумия. Мы будем практичными, воинственными, американоподобными и — католиками, истыми католиками. Помяните моё слово! Война с Пруссией завершает Французскую революцию и разрушает её. <…> Можно ли ещё перед лицом всего происходящего верить в прогресс и цивилизацию? Чему же тогда служит наука, если народ, который имеет стольких учёных, совершает гнусности, достойные гуннов, и даже хуже, ибо он-то действует хладнокровно, систематически и обдуманно и ему не служат оправданием ни страсть, ни голод. — 27 ноября

Ce qui me navre, c'est : 1° la férocité des hommes ; 2° la conviction que nous allons entrer dans une ère stupide. On sera utilitaire, militaire, américain et catholique, très catholique ! vous verrez ! La guerre de Prusse termine la Révolution française et la détruit. <…> Peut-on croire au progrès et à la civilisation devant tout ce qui se passe ? à quoi donc sert la science ? puisque ce peuple, plein de savants, commet des abominations dignes des Huns et pires que les leurs, car elles sont systématiques, froides, voulues, et n'ont pour excuse ni la passion ni la faim.

1875

	Не говорите мне больше, что «глупость священна, как всякое проявление детства», ибо глупость не способна ничего породить… — 13 января (он неточно цитирует её письмо от 8 декабря 1874[2])
	Ne me dites plus que « la bêtise est sacrée comme toutes les enfances », car la bêtise ne contient aucun germe…

	Я ничего больше не жду от жизни, кроме бесконечных листов бумаги, которые мне предстоит марать. Мне кажется, будто я бреду по какой-то бескрайней пустыне неведомо куда. И будто я одновременно — и пустыня, и путешественник, и верблюд! — 27 марта
	Je n'attends plus rien de la vie qu'une suite de feuilles de papier à barbouiller de noir. Il me semble que je traverse une solitude sans fin, pour aller je ne sais où. Et c'est moi qui suis tout à la fois le désert, le voyageur et le chameau !

… мне хочется как можно скорее подохнуть, ибо я конченый человек, я опустошён и чувствую себя более старым, чем столетний старик. Мне бы загореться каким-нибудь замыслом, каким-нибудь сюжетом для новой книги. Но нет у меня больше веры, и всякая работа стала для меня невозможной. <…> Я решил быть стоиком и каждый день прилагаю огромные усилия, заставляя себя работать. Но не могу! Не могу! Мои несчастные мозги словно расплющены. — 18 августа

… je souhaite crever le plus vite possible, car je suis fini, vidé et plus vieux que si j'avais cent ans. Il me faudrait m'enthousiasmer pour une idée, pour un sujet de livre. Mais la foi n'y est plus, et tout travail m'est devenu impossible. <…> Je me suis roidi contre le malheur. J'ai voulu être stoique, et tous les jours je fais de grands efforts pour travailler. Impossible, impossible, ma pauvre cervelle est broyée.

	… я испытываю глубокое удовлетворение, если напишу страницу без ассонансов и повторений. Я променял бы все подписи Гаварни к его рисункам на некоторые мастерски найденные выражения и словесные обороты, вроде «брачной, торжественной, царственной сени» Виктора Гюго…[3] — 20 декабря
	… moi très satisfait quand j’ai écrit une page sans assonances ni répétitions. Je donnerais toutes les légendes de Gavarni pour certaines expressions et coupes des maîtres comme "l’ombre était nuptiale, auguste et solennelle", de Victor Hugo…

Перевод

Н. Ф. Кулиш (1864—69), И. И. Шафаренко (1870—72, 75, 76), А. М. Косс (1873, 74)

Примечания

1. ↑ Гюстав Флобер. Собрание сочинений в восьми томах. Т. 8. — М.: ГИХЛ, 1938. — С. 484.
2. 1 2 С. Кратова, В. Мильчина. Примечания // Флобер Г. О литературе, искусстве, писательском труде. Письма. Статьи. В 2 т. Т. 2. — М.: Художественная литература, 1984. — С. 415, 427.
3. ↑ С. Лейбович. Комментарии // Эдмон и Жюль де Гонкур. Дневник. Записки о литературной жизни. Избранные страницы в 2 томах. Т. II. — М.: Художественная литература, 1964. — С. 670-1.