Писатель

Писатель Всеволод Гаршин
с портрета Ильи Репина

Писа́тель (реже литератор) — человек, который занимается созданием словесных произведений, предназначенных так или иначе для общественного потребления.

Писатель в афоризмах и кратких высказываниях

	Писатели — люди, требующие словарный запас оплачивать наличными.
	— Михаэль Аугустин

	Быть интересным — первая обязанность малоизвестного автора. Право быть скучным принадлежит только тем писателям, которые уже прославились.
	— Эдмунд Берк

	Кто не умел себя ограничивать, тот никогда не умел писать.
	— Никола Буало

	Писатель всегда будет в оппозиции к политике, пока сама политика будет в оппозиции к культуре.
	— Булгаков, Михаил Афанасьевич

	Писатели ― это та часть общества, которая никому не нужна.[1]
	— Константин Воробьёв, «Записные книжки», 1970

	Писание — трудолюбивая праздность.
	— Иоганн Вольфганг Гёте

	Тот, кто не надеется иметь миллион читателей, не должен писать ни одной строки.
	— Иоганн Вольфганг Гёте

	Писатель — тот, кого вы можете заставить замолчать, закрыв его книгу.
	— Макс Грелник

	Человек не может начать писать, не накопив известного запаса горечи.
	— Лидия Гинзбург

	Пока автор жив, мы оцениваем его способности по худшим книгам, и только когда он умер — по лучшим.
	— Самюэл Джонсон

	Надо быть круглым идиотом, чтобы писать не ради денег.
	— Самюэл Джонсон

	Национальность писателя определяет язык. Язык, на котором он пишет.
	— Сергей Довлатов

	Величайшее умение писателя — это уметь вычёркивать. Кто умеет и кто в силах своё вычёркивать, тот далеко пойдет.
	— Фёдор Михайлович Достоевский

	Скромный автор стремится не солгать. Большой — ставит целью сказать правду.
	— Леонид Зорин

	Художник всегда пишет о главном в жизни человека. Когда писатель говорит: я пишу о строительстве водонасосной станции, — жалко и его, и читателя.
	— Юрий Казаков

	Лучше писать для себя, не имея читателей, чем писать для читателей, не имея себя.
	— Сирил Коннолли

	То, что читается без труда, было написано с огромным трудом.
	— Энрике Хардьель Понсела

	Путь пишущего от начала до конца усыпан тернием, гвоздями и крапивой, а потому здравомыслящий человек всячески должен отстранять себя от писательства.
	— Антон Павлович Чехов

	Писатель должен много писать, но не должен спешить.
	— Антон Павлович Чехов

	Пиши нудно. Критик тебя похвалит.
	— Али бен Марабут[2]

	Хорошему писателю трудно написать хорошую книгу, а что уж говорить о среднем!
	— Алоизий Качановский[3]

	Не было еще случая, чтобы настоящий творец принимал критика всерьез. На критиков обижаются только графоманы.
	— Ян Блоньский, польский литературный критик[4]

Писатель в прозе

	Денис Давыдов уверял, что когда Растопчин представлял Карамзина Платову, атаман, подливая в чашку свою значительную долю рому, сказал: «Очень рад познакомиться; я всегда любил сочинителей, потому что они все пьяницы».
	— П. А. Вяземский, «Старая записная книжка», ч. 1, 1825

	Запомните мой завет: никогда не выдумывайте ни фабулы, ни интриг. Берите то, что даёт сама жизнь. Жизнь куда богаче всех наших выдумок! Никакое воображение не придумает вам того, что даёт иногда самая обыкновенная, заурядная жизнь, уважайте жизнь!
	— Фёдор Достоевский

Всякого только что родившегося младенца следует старательно омыть и, давши ему отдохнуть от первых впечатлений, сильно высечь со словами: «Не пиши! Не пиши! Не будь писателем!» Если же, несмотря на такую экзекуцию, оный младенец станет проявлять писательские наклонности, то следует попробовать ласку. Если же и ласка не поможет, то махните на младенца рукой и пишите «пропало». Писательский зуд неизлечим.

— Чехов, «Правила для начинающих авторов»

	Интересы писателя и читателя никогда не совпадают — разве что по удачному стечению обстоятельств.
	— Уистен Хью Оден

	Стать писателем очень нетрудно. Нет того урода, который не нашел бы себе пары, и нет той чепухи, которая не нашла бы себе подходящего читателя. А посему не робей… <...> Строчи о чём хочешь… Стать же писателем, которого печатают и читают, очень трудно. Для этого: будь безусловно грамотен и имей талант величиною хотя бы с чечевичное зерно.
	— Антон Чехов, «Правила для начинающих авторов»

	Писатели, украшающие язык и относящиеся к нему как к объекту искусства, тем самым делают из него орудие более гибкое, более приспособленное для передачи мысли. Так и аналитик, преследующий чисто эстетические цели, содействует созданию языка, более приспособленного к тому, чтобы удовлетворить физика.[5]:251
	— (Жюль Анри Пуанкаре)

К сожалению, я — литератор. Было время, когда я не мог себе представить ничего завиднее этого положения. Теперь я это представление значительно видоизменил и выражаюсь уж так!: хорошо быть литератором, но не действующим, а бывшим. Да, именно так: не настоящим литератором, не тем, который мучительно мечтает, как бы объехать на кривой загадочного незнакомца, а тем, который, совершив все земное, ясными и примиренными глазами смотрит на жизненную суету, твёрдо уверенный, что суета эта пройдет мимо, не коснувшись до него ни единым запросом, ни единым унижением, ни единой тревогой... <...> К глубокому моему огорчению, я и до сих пор принадлежу к числу литераторов действующих. Я знаю и понимаю, что давно бы мне следовало оставить заблуждения, давно пора бы предать забвению письменные принадлежности и вообще «забыться и заснуть», но — увы! — обстоятельства сильнее меня. Здесь не место объяснять, какого рода эти обстоятельства, но я должен сознаться, что «возвышенное» и «прекрасное» играют в них, сравнительно, довольно второстепенную роль. Я работник, труженик, и ежели «заблуждаюсь», то преимущественно потому, что человеку, однажды взявшему в руки перо, невозможно не заблуждаться. Заблуждения как-то сами собой вырастают из-под пера, и чем быстрее бежит перо по бумаге, тем больше и больше оно плодит заблуждений. Разговариваю я, в большинстве случаев, не только здраво, но и благонамеренно, но едва прикасаюсь пером к бумаге — сейчас же начинаю заблуждаться.[6]

— Михаил Салтыков-Щедрин, «Круглый год», 1879

— Ох, русские писатели, эх, русские писатели… Чего только не пьёт русский писатель! Вот разве джину не пьёт еще и пель-элю не спрашивает. Но и до этого дойдет! Все пьёт русский писатель, здорово пьёт русский писатель, большой кредит нужен русскому писателю, ибо много может вместить русский писатель. — А пьют ли русские драматурги? — И курица пьёт, как же не пить русскому драматургу? Но драматург на четвертом месте по ёмкости. В первую голову идет по ёмкости публицист, за ним беллетрист, после поэт, а затем уж драматург.

— Влад. Азов. «Анкета»[7], 1908

Можно написать книгу, но нельзя её прочесть: она нескончаема и вечному подлежит восприятию. Правда, и писатель, в сущности, тоже никогда не заканчивает своих произведений (вообще, творчество и конец ― понятия несовместимые). «Взыскательный художник», всегда недовольный собою, всегда мучительно сознающий несовершенство своих начертаний (никто не чувствует себя таким малым, как великий), он, воплотив, еще не освобождает себя этим от своих замыслов. Он знает, что мысль изреченная есть ложь, и вечны его попытки эту ложь преодолеть.[8]

— Юлий Айхенвальд, Вступление к сборнику «Силуэты русских писателей», 1910

	Много мне сегодня снилось, но память о сне спугнули. Писательское ремесло это ужасно какая недотрога: улитка, ёжик, которого никак не погладишь. Пустяки последние, слово, движение могут сдуть всю воздушную постройку. И не знаю, у всех ли это так, но у меня ― сущее несчастье. И вот пустяками все разрушено до беспамятства. Одно помню, комар зудел, точно плакал.[9]
	— Алексей Ремизов, «Взвихренная Русь», 1924

Мне кажется, не нужно смотреть на писателей как на людей особой категории. Если пишешь, значит, ты писатель… Существует устоявшееся мнение, что кто то, а уж эти учителя любят писать — дай им только волю. Это, наверное, потому, что профессионально они сравнительно близки к писателям… Это и есть творческое обучение? И, несмотря на то, что сами они даже коробочку для мелков смастерить не умеют… Коробочка для мелков — благодарю покорно. Разве одно то, что тебе открывают глаза на тебя самого, не есть прекрасное творчество?.. И поэтому меня заставляют испытывать новые ощущения, несущие новую боль… Но и надежду!.. Не неся никакой ответственности за то, оправдается эта надежда или нет… Если с самого начала каждый не будет верить в собственные силы… Ну, хватит заниматься самообольщением. Ни одному учителю не позволителен подобный порядок… Порок? Это я о писательстве.

— Кобо Абэ, Женщина в песках, 1962

	Писатели ― это та часть общества, которая никому не нужна. Ни при жизни, ни после. Кто сейчас читает Толстого и Достоевского? Бунина? Чего они добились в жизни? Чего добился я сам?[1]
	— Константин Воробьёв, «Записные книжки», 1970

	Я очень хороший писатель, поэтому никогда не вижу своих книг в руках трамвайных пассажиров. Очевидно, меня читают в интимной, домашней обстановке, чтобы как следует сосредоточиться. Вообще-то я еще не встречал человека, который бы слышал мою фамилию. Это потому, что вокруг меня много завистников.[10]
	— Виктор Конецкий, «Солёный лёд», 1987

Хочешь писать ― сиди пиши. Хочешь печататься ― расшибайся в лепешку, печатайся. А вот если кто хочет именно быть писателем ― то есть выступать перед читателями, не ходить на службу, жить на гонорары, захаживать в редакции на чай и коньяк, ездить по миру, вести беседы в домах творчества, прокуренные ночи рассуждать с коллегами о проблемах литературы, небрежно доставать из кармана писательский билет ― провались он пропадом со своим ущемлённым самолюбием и знаком причастности к литературному процессу.[11]

— Михаил Веллер, «Ножик Серёжи Довлатова», 1997

	Дайте человеку пишущую машинку, и он станет писателем.
	— Чарльз Буковски, «Хлеб с ветчиной», 1982

Если начать с самого начала… Я вот точно этот момент не припомню, но, кажется, когда я оторвался от груди матери, сразу решил: буду писателем. Цель была единственная: писатель не ходит на службу, он сидит дома и пишет. Писатель для меня не тот, кто сидит – тюк-тюк-тюк, словечко к словечку. Это графоман называется. Писатель — это определённый строй души, это особая работа. Писатель — это, в сущности, художник. Я, в данном случае, выбираю материал — слово. Вот хотя не откажусь и от акварели. Есть люди, которые рождаются с этим ощущением, но потом ему изменяют. Таких людей мы знаем и среди литераторов, и среди художников. Вот я в классе учился с такими, в школе они писали стихи. А потом — вдруг! — пырк — пырк! — денег не хватило, платят мало. Это уже не то. Дело не в том, что плохой человек оказался. Но это не художник! Потому что оплата художнику — его произведения.[12]

— Юрий Коваль, «Что мне нравится в чёрных лебедях», 1994

...спросил у Сицилатова совета: с какого боку взяться за перо? “Мутная штука жизнь, – сказал ему писатель. – Иной раз лучше в этот ил и не заглядывать. Если ж решился, то, брат, с какого боку ни возьмись, советую носить в себе, а не выбалтывать”. – “Сопрут сюжет”, – ревниво подсказал Стремухин. “Зачем мне ваш сюжет? Мне б со своими разобраться… – устало отозвался Сицилатов. И разъяснил: – Когда болтаешь о сюжете – о нем не мыслишь, попросту забалтываешь. Он с болтовней вытряхивается. Хотите написать, хотите сбросить груз – держите груз в себе до последней возможности…

— Андрей Дмитриев, Бухта радости, 2007

Какова разница между писателем и журналистом? Она ― в отношении к молчанию. Не шучу. «Молчи, скрывайся и таи…» ― говорит гениальный поэт позапрошлого века, оттягивая неизбежность высказывания, напоминая себе, что «мысль изреченная есть ложь». «Умейте домолчаться до стихов», ― советует, прежде всего себе, наша современница. «Чем продолжительней молчанье, тем удивительнее речь», ― вторит современник. Всюду упор именно на молчание как на синоним сосредоточенности, и только когда вырывается: «Не могу молчать!», это значит ― художник объявляет, что терпежу более нет, он переходит в разряд публицистов.[13]

— Станислав Рассадин, «Книга прощаний». Воспоминания о друзьях и не только о них, 2008

Писатель в стихах

	Писатель что-то сочинил, ‎Чем сам он недоволен был. В способности своей писатель сомневался, ‎А потому ‎Ему ‎И труд свой не казался; ‎И так он не ласкался ‎Уж похвалу ту получить, ‎Котору заслужить ‎Старался.[14]
	— Иван Хемницер, «Писатель», 1779

Источники

1. 1 2 К. Д. Воробьёв. Собрание сочинений в 5 томах. — Курск: «Славянка», 2008 г. — Том 5: Повести; Дневники; Записные книжки.
2. ↑ «Пшекруй», № 1130, с. 8
3. ↑ «Пшекруй», № 685, с. 13
4. ↑ «Пшекруй» № 629, с. 17
5. ↑ Е.С.Лихтенштейн (составитель) Слово о науке. Книга вторая.. — М.: Знание, 1981. — 272 с. — (817728). — 100 000 экз.
6. ↑ М.Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 13, Господа Головлёвы, 1875—1880. Убежище Монрепо, 1878—1879. Круглый год, 1879—1880. — С. 407-563. — Москва, Художественная литература, 1972 г.
7. ↑ Маленький фельетон. Анкета. «Русское слово», 22(9) января 1908
8. ↑ Юлий Айхенвальд. Силуэты русских писателей. В 3 выпусках. Вып. 2. — М., 1906 — 1910; 2-е изд. М., 1908 — 1913.
9. ↑ А. М. Ремизов. «Взвихренная Русь». ― Москва: Издательство «Захаров», 2002 г.
10. ↑ Конецкий В. В. «Соленый лед». — М., 1988 г.
11. ↑ Михаил Веллер. «А вот те шиш!» — М.: Вагриус, 1997 г.
12. ↑ Юрий Коваль. «Что мне нравится в чёрных лебедях, так это их красный нос». Подготовила Татьяна Романова // «Живая шляпа». 1994 г. № 1.
13. ↑ Рассадин С. Б. Книга прощаний. Воспоминания. — М.: Текст, 2009 г.
14. ↑ И.И. Хемницер. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. — М.-Л.: Советский писатель, 1963 г.

См. также

• Поэт
• Автор
• Литература