Loading AI tools
картина Василия Сурикова Из Википедии, свободной энциклопедии
«Взятие снежного городка» — картина русского художника Василия Сурикова (1848—1916), завершённая в 1891 году. Хранится в Государственном Русском музее в Санкт-Петербурге (инв. Ж-4235). Размер полотна — 156 × 282 см[1][2][3]. На картине изображён кульминационный момент популярной среди казачьего населения Сибири старинной народной игры. По традиции, игру устраивали в последний день Масленицы, и художник, выросший в Красноярске, многократно наблюдал её в свои детские годы[4][5]. Суриков работал над полотном во время своего пребывания в Красноярске в 1889—1890 годах[6], а окончил его после возвращения в Москву. Натурщиками послужили многие родные и знакомые художника[7].
 | |
| Василий Суриков | |
| Взятие снежного городка. 1891 | |
| Холст, масло. 156 × 282 см | |
| Государственный Русский музей, Санкт-Петербург | |
| (инв. Ж-4235) | |
 Медиафайлы на Викискладе |
Картина «Взятие снежного городка» была представлена на 19-й выставке Товарищества передвижных художественных выставок («передвижников»), открывшейся в марте 1891 года в Петербурге[8][9]. В 1899 году полотно было куплено у художника за 10 тысяч рублей известным коллекционером и меценатом Владимиром фон Мекком[10]. В 1900 году картина входила в российскую экспозицию на Всемирной выставке в Париже, где была удостоена именной медали[11][12], а в 1908 году несколько картин из коллекции фон Мекка, включая «Взятие снежного городка», были приобретены для собрания Русского музея императора Александра III (ныне — Государственный Русский музей)[13].
Критик Владимир Стасов отмечал, что произведение Сурикова «хотя и далеко не равняется его великолепной картине „Боярыня Морозова“, но, наверное, принадлежит к замечательнейшим картинам русской школы»[14]. Художник и критик Сергей Голоушев (литературный псевдоним — Сергей Глаголь) считал картину «Снежный городок» «кульминационным пунктом в работе Сурикова как живописца»[15]. Искусствовед Владимир Кеменов называл «Взятие снежного городка» радостной и задорной картиной. С его точки зрения, художнику превосходно удалось передать «искреннее увлечение сибиряков игрой», а также представить образ народа, в котором «бурлят огромные запасы богатырских сил, жизнерадостности, веселья»[16].
Летом 1887 года, после окончания работы над картиной «Боярыня Морозова», Василий Суриков вместе с женой Елизаветой Августовной и дочерьми — Ольгой и Еленой — поехал на свою родину, в Красноярск, где жили его мать Прасковья Фёдоровна и брат Александр. Там художник пробыл до поздней осени, сделав множество зарисовок из городской и крестьянской жизни, а также написав большой портрет своей матери (ныне хранящийся в Государственной Третьяковской галерее)[17][18]. По окончании путешествия Суриков задумывал создать большое полотно о Сибири, но творческие планы художника нарушила тяжёлая болезнь его жены[17]. По-видимому, поездка в Сибирь отрицательно сказалась на здоровье Елизаветы Августовны, и она скончалась через несколько месяцев после возвращения в Москву, 8 апреля 1888 года[19][20][18]. Суриков тяжело переживал смерть жены; в письме от 20 апреля 1888 года он писал своему брату: «С 1 февраля началась болезнь Лизы, и я не имел минуты спокойной, чтобы тебе слово черкнуть. <…> Я, брат, с ума схожу. 8 апреля, в 2 ½ часа, в пятницу, на пятой неделе великого поста, её, голубки, не стало. <…> Тяжко мне, брат Саша. <…> Вот, Саша, жизнь моя надломлена; что будет дальше, и представить себе не могу»[21][22][23].
Чтобы сменить обстановку и отвлечься от тяжёлых мыслей, в мае 1889 года Василий Суриков со своими дочками опять приехал в Красноярск, где на этот раз прожил около полутора лет[24]. Девочки учились в гимназии, а брат художника, Александр, всеми силами старался развлечь Василия и вернуть ему интерес к жизни и творческой деятельности. Почти ежедневно они ездили по городу или посещали его окрестности, места, хорошо знакомые художнику с детства[25][26]. Жизнь среди близких ему людей, привычная обстановка, загородные поездки и свежие впечатления о сибирской природе — всё это способствовало обретению покоя и здоровья, восстановлению творческих сил. Суриков вернулся к работе — писал портреты своих близких и знакомых, старые красноярские дома, горные пейзажи и виды Енисея, а также разнообразные сцены из жизни сибиряков[27]. По воспоминаниям самого художника, приведённым Максимилианом Волошиным, он «уехал в Сибирь», «встряхнулся», «и тогда от драм к большой жизнерадостности перешёл»[28][29][30].
В это время у Василия Сурикова возник замысел написать большое полотно о «взятии снежного городка» — старинной народной игре, которая была популярна среди казачьего населения Сибири. Последний день Масленицы многие жители Красноярска проводили в окрестных деревнях, где из снега и льда сооружались «городки» с зубчатыми стенами, снежными пушками и фигурами. Участвовавшие в игре разделялись на защитников и нападавших. Всадник на коне должен был прорваться сквозь ряды защищавших городок, ворваться в ворота и сбить снежную перекладину[31][32]. В прошлом были особенно известны «взятия городков», устраиваемые в селе Торгошино, а к концу 1880-х — началу 1890-х годов «городки» можно было найти только в деревнях Ладейки и Берёзовка[5]. В Торгошине жили родственники Сурикова по линии его матери Прасковьи Фёдоровны (урождённой Торгошиной)[33][34]. Художник рассказывал, что в свои детские годы многократно наблюдал эту народную забаву: «За Красноярском, на том берегу Енисея, я в первый раз видел, как „городок“ брали. Мы от Торгошиных ехали. Толпа была. Городок снежный. И конь чёрный прямо мимо меня проскочил, помню. Это, верно, он-то у меня в картине и остался»[4][5].
Суриков работал над картиной в Красноярске[6]. По словам Александра, брата художника, «за работой этой картины Вася уже менее стал скучать о жене; одним словом, до некоторой степени пришёл в себя, стал бывать в гостях и у нас бывали знакомые»[35][36]. В 1890 году во время Масленицы Василий и Александр побывали в расположенном неподалёку от Красноярска селе Ладейки (также употребляются названия Ладейка или Ладейское). По просьбе художника ладейская молодёжь построила снежный городок и устроила его «взятие»[37][38] — это представление обошлось братьям в «три ведра водки»[6][39]. С натуры Суриков сделал несколько набросков красками и карандашом[6]. По некоторым данным, инсценировки взятия снежной крепости осуществлялись и во дворе усадьбы Суриковых в Красноярске[40][41] — там в сооружении городка принимали участие местные казаки[42][43]. При работе над картиной натурщиками послужили брат Александр, двоюродная племянница Татьяна Доможилова, Екатерина Рачковская и многие другие знакомые[7].
Работу над большим холстом Суриков начал в самой просторной комнате своего красноярского дома[44]. Через несколько месяцев, осенью 1890 года, художник возвратился из Красноярска в Москву[9], взяв вместе с собой свёрнутое на вал полотно[44]. В письме к своей матери Прасковье Фёдоровне и брату Александру в самом начале 1891 года Василий Суриков писал: «Картину я вставил в раму золотую. Очень красиво теперь. Я её закончил. Скоро, в начале или середине февраля, надо посылать на выставку в Петербург. Не знаю, какое она впечатление произведёт. Я, брат, её ещё никому не показывал»[45][44].
Картина «Взятие снежного городка» (с подзаголовком «Старинная казачья игра в Сибири на Масленице»[46][47]) была представлена на 19-й выставке Товарищества передвижных художественных выставок («передвижников»)[8][9], открывшейся в Санкт-Петербурге 9 марта 1891 года, а в апреле переехавшей в Москву[48]. После этого вместе с выставкой полотно Сурикова побывало в Харькове, Киеве, Елисаветграде, Одессе, Кишинёве и Полтаве[8][9]. Картина вызвала особый интерес у зрителей — в том числе и потому, что на двух предшествовавших выставках Товарищества (17-й и 18-й) работы художника не экспонировались[49]. Кроме того, удивление (а порой и недоумение) у современников художника вызывал тот факт, что в новой картине Суриков отошёл от своего «трагического амплуа», к которому можно было отнести его предшествующие крупноформатные произведения — «Утро стрелецкой казни» и «Боярыня Морозова»[50][41].
Отзывы о «Взятии снежного городка», появлявшиеся во время выставки в периодической печати, были разнородными. Некоторые критики выделяли среди недостатков картины «неудачную композицию», «грязноватость тонов», пестроту и неоптимальный выбор колорита[51]. Автор статьи о выставке, вышедшей в газете «Русские ведомости», писал: «Обидно и досадно, что нынешняя картина г. Сурикова не вызывает ничего, кроме решительного недоумения; понять трудно, каким образом художник мог вложить такой сущий пустячок в такие колоссальные рамки»[52]. Кроме того, некоторые рецензенты рассматривали полотно Сурикова как «произведение чисто этнографического характера». Публицист Николай Михайловский в «Письмах о разных разностях», опубликованных в выпуске «Русских ведомостей» от 26 марта 1891 года, отмечал, что «с некоторым удивлением останавливаешься перед огромным полотном г. Сурикова», так всё в нём «ярко, пёстро, шумно, так много народу», и задавал вопрос: «Как попала сюда эта ватага весёлых, разряженных людей?» Критик Алексей Суворин в статье, опубликованной в выпуске газеты «Новое время» от 15 марта 1891 года, хвалил художника за весёлость и задор, выраженные в «чисто русских физиономиях» на картине, но при этом критиковал слишком яркую цветовую гамму полотна: «В картине режет глаз только жёсткая пестрота красок. Вся она — точно ковёр, который навешен в ней на спинку саней справа, и отдельные фигуры толпы сливаются с ней во что-то пёстрое, сплошное, многоголовое, как гидра…»[51]. Высокую оценку произведению Сурикова дал критик Владимир Стасов. В статье «Взятие снежного городка в Сибири», опубликованной в апреле 1891 года в журнале «Северный вестник», он отметил оригинальность полотна, а также его «восточный вид», заключавшийся в том, что «типы, лица, костюмы, войлочные узорчатые сапоги, лошадки мохнатые и приземистые, даже краски немного пёстрые, но привлекательные, — всё какое-то восточное, не наше и всё-таки, однако же, русское наполовину»[53][54].
В 1899 году полотно «Взятие снежного городка» было куплено у художника за 10 тысяч рублей известным коллекционером и меценатом Владимиром фон Мекком[10]. В письме к своему брату Александру от 3 июня 1899 года Василий Суриков сообщал, что картина была продана фон Мекку в мае, «деньги часть он мне отдал, а остальное в сентябре»[55]. В 1900 году картина входила в российскую экспозицию на Всемирной выставке в Париже, где была удостоена бронзовой[12] (по другим данным, серебряной[11]) медали. В каталоге парижской выставки полотно фигурировало под французским названием «L'Assaut d'une ville de neige» и было единственным произведением Сурикова (Vasili Sourikow), представленным в экспозиции[56].
В 1908 году несколько картин из коллекции фон Мекка, среди которых, помимо суриковского «Взятия снежного городка», были «Золотая осень. Слободка» Исаака Левитана, «Венеция» Михаила Врубеля, «Сибирь» Аполлинария Васнецова и «Радоница» Абрама Архипова, были приобретены для собрания Русского музея императора Александра III (ныне — Государственный Русский музей). В покупке картин у фон Мекка существенную роль сыграл искусствовед Дмитрий Толстой, который в 1901—1918 годах был товарищем управляющего Русского музея[13].
Во время Великой Отечественной войны часть картин из собраний Государственного Русского музея была эвакуирована. В их число входило и полотно «Взятие снежного городка»[57]. В июле 1941 года подготовленные к эвакуации экспонаты музея были отправлены на Московский вокзал, далее на специальном эшелоне в сопровождении военной охраны в Горький (ныне Нижний Новгород), а затем по Волге и Каме в Молотов (Пермь)[58]. Там они были размещены в Молотовской областной картинной галерее (ныне Пермская государственная художественная галерея), расположенной в здании Спасо-Преображенского кафедрального собора. После окончания войны экспонаты были возвращены в Русский музей — ящики с большими картинами прибыли туда в апреле 1946 года[59]. В 1959 году полотно было отреставрировано — работу по восстановлению картины проводил ведущий реставратор Государственного Русского музея Ананий Бриндаров[60][61][62].
В 1983 году картина «Взятие снежного городка» находилась в Пензе, где она стала первым экспонатом только что открывшегося Музея одной картины (филиала Пензенской областной картинной галереи имени К. А. Савицкого)[63][64]. К 125-летию со времени создания картины в Красноярском государственном художественном музее имени В. И. Сурикова была организована выставка «Картина с сильным характером», проходившая с 24 декабря 2015 года до 20 марта 2016 года[65]. На выставке экспонировались семь живописных этюдов для этого полотна — четыре из собрания Государственной Третьяковской галереи и три из коллекции Музея-усадьбы В. И. Сурикова[66]. Кроме того, на выставке были показаны предметы быта и детали праздничных костюмов, близкие к изображённым на картине Сурикова[67]. В экспозиции также были представлены семнадцать традиционных народных ковров из собрания Тюменского музея изобразительных искусств, рисунки которых содержали различные импровизации на тему цветочного букета[68]. В Красноярском государственном художественном музее имени В. И. Сурикова с 20 февраля по 28 апреля 2019 года проходила выставка «Суриков. Взятие снежного городка», на которой экспонировался оригинал полотна из собрания Государственного Русского музея. На выставке было показано более 60 живописных и графических произведений Сурикова[69].
В настоящее время «Взятие снежного городка» выставляется в зале № 36 Михайловского дворца, где находятся и другие произведения Василия Сурикова, среди которых «Переход Суворова через Альпы» и «Покорение Сибири Ермаком»[70].
На картине изображён кульминационный момент старинной игры — то мгновение, когда одному из нападающих верхом на коне удалось прорваться сквозь ряды защитников и добраться до снежной крепости[71][72]. В центре полотна расположен «городок», рядом с которым находятся его защитники. У них в руках — хворостины и трещотки, которыми они пытаются отпугнуть коней своих противников. По краям картины изображены улыбающиеся и оживлённые зрители, с интересом наблюдающие за игрой. Все персонажи многофигурной картины Сурикова «создают цельное, единое впечатление ликующей толпы, активно участвующей в удалой игре и радостно приветствующей победу своего товарища»[73]. Сам художник впоследствии вспоминал: «В „Снежном городке“ я написал то, что сам много раз видел. Мне хотелось передать в картине впечатление своеобразной сибирской жизни, краски её зимы, удаль казачьей молодёжи»[15][18]. Композиция картины состоит из трёх частей, которые можно рассматривать как основанный на театральном приёме «триптих»: наиболее активное действие происходит в центральном проёме, а в боковых (периферийных) частях находятся зрители, причём некоторые из них повёрнуты спинами по принципу кулис[74].
В центре картины показан лихой взлёт скачущего на лошади всадника, который с ходу разрушает стену снежной крепости[73], завершая одержанную победу мощным ударом кулака[75]. Искусствовед Владимир Кеменов отмечал, что «всадник и конь изображены в труднейшем ракурсе, они летят прямо на зрителя, окружённые взметнувшимися комьями снега». Художнику было довольно сложно изобразить движение лошади, бросающейся вперёд своей грудью, и его брат Александр вместе со своим приятелем «раз пять делали городок в своём дворе и звали казака, который, настёгивая лошадь, летел на городок»[16]. По словам искусствоведа Елены Безызвестных, центральный персонаж, резко выделяющийся в композиции полотна «укрупнением фигуры и силуэтом», представляет собой «главный нерв и узел напряжения» и «совершенно нешуточно олицетворяет ожесточение боя»[76]. При этом всадник находится не в центре холста, а немного сдвинут влево, разделяя полотно по горизонтали на «неравные отрезки по принципу золотого сечения»[77]. По одним данным, главного героя своей картины — «победителя городка» — Суриков писал с красноярского печника Дмитрия, по другим — с торгошинского казака Стрижнёва[78][79][80]; не исключено, что образ всадника объединил черты обоих натурщиков[36].
Лошадь, на которой всадник прорвался к городку, — «сибирской породы», тёмно-гнедой масти, большеголовая, низкорослая и коренастая. У всадника и его коня «полное взаимопонимание» — до такой степени, что перед прыжком наездник отпустил уздечку, «предоставив своему верному другу полную свободу и положившись на его чутьё». В глазах лошади ещё осталось возбуждение от криков толпы и ударов защитников городка, но «вместе с тем уже блеснуло выражение какого-то весёлого озорства» — её ноздри широко раздуты, а рот приоткрыт, так что «на морде появилось подобие улыбки». По словам Владимира Кеменова, «Суриков как бы очеловечивает лошадь: в его картине не только всадник, но и конь выглядит полноправным участником весёлой забавы, которому присуще чувство игры, больше того, конь и сам испытывает удовольствие от игры»[81].
Фрагменты картины «Взятие снежного городка»
За первым всадником следуют другие; их движение происходит из глубины к центру полотна, справа налево[73]. Всего на картине можно различить шестерых всадников[77]. Второго всадника, голова которого возвышается над толпой защитников, Суриков писал со своего красноярского знакомого Александра Пестунова[78]. Сохранился акварельный этюд «Александр Николаевич Пестунов», сходство с которым подтверждает личность натурщика[78][82]. Моделью для третьего всадника, выделяющегося своей ярко-красной шапкой, послужил ещё один знакомый Сурикова — ладейский казак Евграф Яхонтов[77][80].
Среди защитников городка выделяется фигура крестьянина в белой шубе, подпоясанного красным кушаком[83]. Его румяное лицо «озарено улыбкой и светится от удовольствия и восхищения ловкостью торгашинского казака». Он высоко поднял руку с хворостиной, но не собираясь ей ударить, а уже приветствуя победителя[77]. По сравнению с живописным этюдом «Крестьянин с хворостиной»[84], в окончательном варианте художник изобразил крестьянина «более молодым, жизнерадостным, охваченным весёлым упоением жизни»[83]. Другой защитник, в рыжем тулупе, настолько сильно замахнулся для удара, что в азарте у него слетела с головы шапка[77].
Интересны и образы зрителей. Мужчину в шубе и меховой шапке, сидящего в кошеве в правой части полотна, Суриков написал со своего брата Александра[7] (по некоторым сведениям, светло-коричневая соболиная шуба была специально для работы над картиной взята в Красноярском краеведческом музее[42]). Спиной к зрителям, в той же кошеве сидит женщина в синей шапке с бобровой опушкой и горностаевой пелерине — её художник писал со своей двоюродной племянницы Татьяны Доможиловой, преподавательницы Красноярского епархиального женского училища[7][85]. Справа от неё, опустив руку с муфтой на разноцветный ковёр, которым покрыта спинка саней, сидит женщина в тёмной шубе. Натурщицей для неё послужила Екатерина Рачковская, жена красноярского врача Петра Рачковского[7]. Над её головой изображена зелёная дуга (элемент конской упряжи) с расписным декоративным узором и валдайскими колокольцами[77]. У самого правого края полотна видна жёлтая спинка лёгких городских саней (так называемых «козырьков»), в которых находится мужчина в меховой шубе и бобровой шапке (его Суриков писал с ладейского казака Ивана Перова)[77]. Одного из зрителей — находящегося в дровнях слева мужика в собачьей дохе, в восторге поднявшего обе руки, — Суриков писал с крестьянина Михаила Нашивошникова (по одним сведениям, он был из села Дронино, по другим — из Ладеек)[77][80]. Среди других зрителей, изображённых в левой части картины, писатель Геннадий Гор и искусствовед Всеволод Петров особо выделяли девушку в синей шубке с окаймлением из белого меха — по их словам, в её поэтичном облике «чувствуется нечто сказочное», «она похожа на Снегурочку и напоминает о тех лирических, полных подлинной красоты созданиях народной фантазии, которыми так богат русский фольклор»[86].
Своеобразным «камертоном», задающим цветовую гамму всего полотна, служат яркие цвета тюменского ковра, расправленного вдоль задней спинки кошевы, изображённой в правой части картины. Рисунок ковра содержит разноцветные (красные, синие, голубые, белые, зелёные) цветы и листья, вытканные на тёмном фоне. Ковры такого типа были широко распространены в Сибири, они использовались в домашнем интерьере, а также для утепления саней[87]. Яркая декоративность ковра была использована художником для усиления общей атмосферы веселья, царящей во время изображённого им праздничного масленичного гуляния[88]. По словам искусствоведа Элеоноры Гомберг-Вержбинской, «в этой весёлой картине ковёр на кошеве важен не меньше любой фигуры»[89]. Привлекая к себе внимание зрителей, ковёр является своеобразным противовесом динамичной композиции центральной части полотна[90]. Искусствовед Владимир Кеменов писал, что в этом «изумительно написанном ковре» с особенной силой выразились «буйная радость красок и вместе с тем тонкий художественный вкус»[51]. По словам Кеменова, «этот любимый Суриковым тюменский ковёр является подлинным шедевром народного ковроткачества»[51][88].
Значительную роль в композиции играет зимний сибирский пейзаж[81]. В правой части картины над головами зрителей просматриваются покрытые снегом крыши сибирского села. В центральной и левой частях полотна видны уходящие к горизонту горные цепи, очертания которых теряют свою чёткость в мягкой воздушной дымке. На полотне изображён облачный день, характерный для сибирской зимы. В картине нет яркого солнечного света, снег не переливается и не искрится[91]. По мнению искусствоведа Виктора Никольского, изображённый Суриковым сибирский пасмурный день не совсем обыкновенен, он «как-то прозрачнее и цветистее, чем в Москве и Ленинграде», покров туч тоньше и реже, свет выглядит более рассеянным; хотя солнца не видно, оно «рассыпает какую-то тончайшую пепельно-жемчужную пыль, отлично выявляющую силу красочных пятен», но при этом не приводящую к сильным светотеневым контрастам[91][92]. По словам Владимира Кеменова, снег, изображённый на картине, — не только что выпавший, а «полевой, лежалый, плотный, с обломками хворостин, с торчащими стебельками рыжей травы». В левой части холста снег имеет голубоватый оттенок, но в целом в картине он написан в более тёплой цветовой гамме с использованием золотисто-розовых и чуть желтоватых оттенков[81].
В Государственной Третьяковской галерее хранятся четыре этюда для картины «Взятие снежного городка», выполненные маслом на холсте — «Портрет молодой женщины в шубе, с муфтой» (1890, 31 × 26,5 см, инв. 15105, из собрания И. У. Матвеева, поступил в 1933 году из ОГПУ), «Голова смеющейся девушки» (1890—1891, 32,5 × 26,5 см, инв. 25577, поступил в 1910 году по завещанию М. А. Морозова), «Крестьянин с хворостиной» (1890—1891, 37,8 × 23 см, инв. 15094, поступил в 1924 году из 5-го Пролетарского музея) и «Казачий урядник Е. М. Кобяков» (1891, 39 × 27 см, инв. 784, приобретён П. М. Третьяковым у автора)[84]. Владимир Кеменов называл «Смеющуюся девушку» «непревзойдённым этюдом» и «подлинной жемчужиной суриковской живописи». Предполагая, что этот этюд был предназначен для работы над образом одной из зрительниц в левой части картины, Кеменов писал, что он «остался по существу неиспользованным», поскольку художник отказался от детальных психологических характеристик представителей этой группы[77].
Живописные этюды для картины «Взятие снежного городка»
Три этюда для картины «Взятие снежного городка» находятся в собрании Музея-усадьбы В. И. Сурикова в Красноярске — «А. И. Суриков в шубе» (1889—1890, холст, масло, 29 × 22 см)[93][94][95], «Девушка в шубке» (около 1889, холст, масло)[96] и портрет Е. А. Рачковской (1889—1890, холст, масло, 32 × 24 см)[97][98][95]. В собрании Вятского художественного музея имени В. М. и А. М. Васнецовых хранится этюд «Всадник» (1890, масло, 35 × 26 см), на котором «победитель городка» изображён скачущим не на чёрной, а на белой лошади[99][100][101]. Кроме этого, в собрании Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина находятся два изображения мужских фигур, предположительно являющиеся этюдами к картине «Взятие снежного городка», но их принадлежность кисти Сурикова находится под вопросом[102][103].
Суриковым были также созданы и акварельные этюды для картины «Взятие снежного городка», среди которых портрет Александра Николаевича Пестунова (1890, 19,1 × 14 см, ГТГ, ранее был в Цветковской галерее)[104][82], «Голова боярышни» (1890, 19,5 × 14 см, Тульский областной художественный музей)[105][106] и «Зимние шапки» (или просто «Шапки», 1889—1890, 24 × 27,2 см, Красноярский государственный художественный музей имени В. И. Сурикова)[107][108]. В каталоге выставки 1937 года также упоминаются акварельный этюд «Крестьяне. Рисунок голов» (1889—1890, 24,8 × 33,8 см, КГХМ) и графический этюд «Портрет Е. Рачковской. Два наброска» (графический карандаш, 1889—1890, 24,9 × 33,7 см, собрание семьи художника, Москва)[107].
В 1890-х годах художественный критик Владимир Стасов писал, что на картине Сурикова «Взятие снежного городка» изображена «современная бытовая сцена, интересная и характерная». По словам Стасова, автор полотна — «сибиряк родом, и знает, как никто, тамошнюю свою родину и тамошних людей»[109]. Описывая зрителей, изображённых на картине, Стасов отмечал их красоту, здоровье, свежесть, веселье, молодость и изящество[53]. По его мнению, хотя это произведение Сурикова «далеко не равняется его великолепной картине „Боярыня Морозова“, но, наверное, принадлежит к замечательнейшим картинам русской школы»[109].
_by_Vasily_Surikov_(1848-1916)).jpg)
Художник и критик Сергей Голоушев (литературный псевдоним — Сергей Глаголь) в опубликованных в 1917 году воспоминаниях писал, что считает картину «Снежный городок» «кульминационным пунктом в работе Сурикова как живописца». Отмечая относительную простоту полотна по сравнению с предыдущим крупным произведением художника — «Боярыней Морозовой», — Голоушев (Глаголь) писал, что в «Снежном городке» «и в общем колорите, и в красках, и в силуэтности фигур на снежном фоне — ещё больше чего-то настоящего русского, удивительно близкого нам и так хорошо знакомого глазу»[15].
В изданной в 1930 году книге «Сибирь в творчестве В. И. Сурикова» писатель Сергей Дурылин отмечал, что картина «Взятие снежного городка» интересна не только своими живописными достоинствами, но и тем, что «убедительно показывает, что значила Сибирь для творчества и для личности Сурикова»[4]. Дурылин называл это полотно «единственной жизнерадостной» картиной художника, которая весьма удивила его современников, «привыкших видеть в Сурикове сумрачного, живописного Достоевского, погружённого в русскую историю». Отмечая, что критики относят произведение к жанровым картинам, Дурылин писал, что «по своей композиции, по колориту, по „старине“, застрявшей в самом воздухе, „Городок“ — не менее историческая картина, чем другие исторические полотна Сурикова»[111].
Искусствоведы Дмитрий Сарабьянов и Владимир Кеменов соглашались с Дурылиным в том, что в картине «Взятие снежного городка» чувствуется «дух истории». По их мнению, это произведение является прологом к более поздним монументальным историческим полотнам Сурикова, таким как «Покорение Сибири Ермаком» (1895) и «Переход Суворова через Альпы» (1899)[112][113]. Кеменов называл «Взятие снежного городка» радостной и задорной картиной, в которой художнику превосходно удалось передать «искреннее увлечение сибиряков игрой». По его мнению, «образ сияющего снежного пейзажа в картине неотделим от образа народа, полного здоровья и красоты; в нём бурлят огромные запасы богатырских сил, жизнерадостности, веселья»[16].
Seamless Wikipedia browsing. On steroids.
Every time you click a link to Wikipedia, Wiktionary or Wikiquote in your browser's search results, it will show the modern Wikiwand interface.
Wikiwand extension is a five stars, simple, with minimum permission required to keep your browsing private, safe and transparent.
