Loading AI tools
музыкант, управляющий оркестром Из Википедии, свободной энциклопедии
Дирижёр (от фр. diriger — управлять, направлять, руководить) — руководитель разучивания и исполнения ансамблевой (оркестровой, хоровой, оперной и так далее) музыки.
Именно дирижёру принадлежит художественная трактовка произведения, он же призван обеспечить как ансамблевую стройность, так и техническое совершенство исполнения. Хотя те или иные формы управления группами музыкантов существовали ещё в глубокой древности, в самостоятельную профессию, требующую специальных навыков и специальной одарённости, дирижирование превратилось лишь во второй половине XIX века.
Как самостоятельный вид музыкального исполнительства дирижирование сложилось в первой половине XIX века, однако ещё на египетских и ассирийских барельефах встречаются изображения человека с жезлом в руке, руководящего группой музыкантов. В древнегреческом театре корифей руководил хором, отбивая ритм ногой, обутой в сандалию с железной подошвой[1]. Вместе с тем уже в Древней Греции было распространено управление хором с помощью так называемой хейрономии (от др.-греч. χείρ — рука и νόμος — закон, правило), которое перешло затем и в практику церковного исполнительства в средневековой Европе; этот вид дирижирования предполагал систему условных движений рук и пальцев, с помощью которых дирижёр указывал певчим темп, метр, ритм, воспроизводил контуры мелодии — её движение вверх или вниз и т. д.[1]
С усложнением многоголосия и развитием оркестровой игры становилась всё более необходимой чёткая ритмическая организация ансамбля исполнителей, и в практику постепенно входил способ дирижирования с помощью баттуты — палки, изготовлявшейся из различных материалов, в том числе и из золота, служившей для отбивания такта. Самое раннее изображение управления ансамблем (церковным) с помощью баттуты относится к 1432 году[1].
Баттута изначально представляла собою достаточно массивную трость; руководитель оркестра отбивал такт, ударяя ею об пол, — такое дирижирование было и шумным, и небезопасным: Ж. Б. Люлли во время дирижирования наконечником трости нанёс себе рану, оказавшуюся смертельной[2]. Однако уже в XVII веке существовали и менее шумные способы дирижирования; так, в ансамбле исполнением мог руководить один из его участников, чаще всего скрипач, который отсчитывал такт ударами смычка или кивками головы[1].
С появлением в XVII веке системы генерал-баса обязанности дирижёра перешли к музыканту, исполнявшему партию генерал-баса на клавесине или органе; он определял темп рядом аккордов, но мог также делать указания глазами, кивками головы, жестами, или даже, как например И. С. Бах, напевая мелодию или отстукивая ритм ногой[1]. В XVIII веке генерал-басу всё чаще помогал первый скрипач — концертмейстер, который задавал тон своей игрой на скрипке, а мог, прекратив игру, использовать смычок в качестве баттуты[3]. В XVIII веке распространилась практика двойного и тройного дирижирования — при исполнении сложных вокально-инструментальных сочинений: так, в опере клавесинист управлял певцами, а концертмейстер оркестром; третьим руководителем мог стать первый виолончелист, игравший басовый голос в оперных речитативах, или хормейстер; в отдельных случаях число дирижёров могло доходить до пяти[4].
По мере отмирания системы генерал-баса (во второй половине XVIII века) возрастало значение скрипача-концертмейстера; и в XIX веке такой способ дирижирования сохранялся при исполнении несложных сочинений, в частности в бальных и садовых оркестрах; он используется нередко и в настоящее время при исполнении старинной музыки[4][5].
Развитие и усложнение симфонической музыки, постепенное расширение состава оркестра уже в конце XVIII века требовали освобождения дирижёра от участия в ансамбле; дирижирующий концертмейстер вновь уступал своё место человеку, стоящему перед оркестром[4]. При этом в качестве баттуты могла использоваться трубка из кожи, набитая шерстью, или рулон нот[1]. В начале XIX века в руке дирижёра появилась небольшая деревянная палочка. В Вене дирижёрскую палочку первым использовал Игнац фон Мозель в 1812 году; в 1817 году с помощью палочки управляли оркестром К. М. Вебер в Дрездене и Л. Шпор во Франкфурте-на-Майне[4].
На протяжении веков композиторы по общему правилу сами исполняли свои произведения: сочинение музыки входило в обязанности капельмейстера, кантора, в иных случаях и органиста; постепенное превращение дирижирования в профессию началось в последние десятилетия XVIII века, когда появились композиторы, регулярно выступавшие с исполнением чужих сочинений. Так, в Вене с 1771 года в публичных благотворительных концертах Музыкального общества, которыми сначала руководил Флориан Леопольд Гассман, а затем на протяжении многих лет Антонио Сальери, часто исполнялись сочинения ушедших композиторов или современников, которые по тем или иным причинам лично участвовать в концертах не могли[6][7]. Практика исполнения чужих сочинений во второй половине XVIII века распространилась и в оперных театрах: чужими операми нередко дирижировали К. В. Глюк, Джованни Паизиелло и Йозеф Мысливечек, пропагандировавший, в частности, творчество К. В. Глюка[8][9].
Если в XVIII веке композиторы-дирижёры выступали в основном со своими оркестрами (капеллами), исключение составляли лишь оперные композиторы, ставившие и исполнявшие свои сочинения в разных городах и странах, то в XIX веке и на концертной эстраде появились гастролёры, выступавшие как с собственными, так и с чужими сочинениями, дирижируя чужими оркестрами, как, например, Гектор Берлиоз и Феликс Мендельсон, а позже Р. Вагнер[4].
Доподлинно не установлено, кто первый, пренебрегая приличиями, повернулся спиной к публике, лицом к оркестру, Г. Берлиоз или Р. Вагнер, но в искусстве управления оркестром это был исторический поворот, обеспечивший полноценный творческий контакт дирижёра с артистами оркестра[4]. Постепенно дирижирование превращалось в самостоятельную профессию, не связанную с композиторским творчеством: управление разросшимся оркестром, интерпретация всё более усложняющихся сочинений требовали специальных навыков и специальной одарённости, отличной в том числе и от одарённости музыканта-инструменталиста[10][11]. «Для дирижирования, — писал Феликс Вайнгартнер, — требуется не только способность полностью понимать и чувствовать музыкальное художественное творение, но и особая техническая ловкость рук, её трудно описать и ей едва ли можно научиться… Эта специфическая способность зачастую никак не связана с общей музыкальной одарённостью. Случается, что какой-нибудь гений лишён этой способности, а посредственный музыкант наделён ею»[12]. Среди первых профессиональных дирижёров, получивших международное признание, — Ганс фон Бюлов и Герман Леви; Бюлов стал первым в истории дирижёром, гастролировавшим вместе с оркестрами, в том числе с Берлинским филармоническим[13].
До XVIII века дирижирование в России было связано главным образом с хоровым исполнением, и в первую очередь — церковной музыки[14]. Для руководителей церковных хоров, регентов, вырабатывались определённые приёмы дирижирования, о которых говорится, в частности, в «Мусикийской грамматике» Н. П. Дилецкого, относящейся ко второй половине XVII века[14].
Первыми оркестровыми дирижёрами были музыканты из крепостных, руководившие частными капеллами; так, наиболее известный среди них, Степан Дегтярёв, управлял оркестром Шереметевых[14]. На протяжении XVIII и XIX веков в России, как и в Западной Европе, дирижирование, как правило, было связано с композиторским творчеством: известными дирижёрами в своё время были Иван Хандошкин и Василий Пашкевич, в XIX веке — Милий Балакирев и Антон Рубинштейн[14].
Первым профессиональным дирижёром (не являвшимся композитором) можно считать Николая Рубинштейна, который с начала 60-х годов XIX века был постоянным дирижёром симфонических концертов в Москве, гастролировал в качестве дирижёра в Петербурге и других городах, был первым в России исполнителем многих сочинений как русских (прежде всего П. И. Чайковского), так и зарубежных композиторов[14][15]. Но если Рубинштейн за рубежом был известен в первую очередь как выдающийся пианист, то Василий Сафонов стал первым русским музыкантом, получившим международное признание, уже в начале XX века, именно в качестве дирижёра[16][17].
Престиж профессии дирижёра особенно вырос в начале XX века; широко распространившееся преклонение перед человеком, стоящим за пультом, дало повод Теодору Адорно написать: «…общественный авторитет дирижёров в большинстве случаев намного превышает реальный вклад большинства из них в исполнение музыки»[18]. Те же соображения в 20-х годах вызвали к жизни попытки создать оркестры без дирижёра, и первый такой оркестр, Персимфанс, был создан в Москве в 1922 году[19][20]. Однако идея себя не оправдала: как сам Персимфанс, так и другие оркестры, созданные по его образцу, оказались недолговечными[20][19].
Со второй половины XIX века в Европе доминировала немецко-австрийская школа дирижирования, что не в последнюю очередь было обусловлено преобладанием немецко-австрийской симфонической музыки в концертном репертуаре; на рубеже веков её представляла прежде всего так называемая «послевагнеровская пятёрка»: Ханс Рихтер, Феликс Мотль, Густав Малер, Артур Никиш, Феликс Вайнгартнер, — а в дальнейшем дирижёры следующего поколения: Бруно Вальтер, Отто Клемперер, Вильгельм Фуртвенглер, Эрих Кляйбер и нидерландский дирижёр немецкой школы Виллем Менгельберг[1]. Сложившаяся в эпоху романтизма, эта школа вплоть до середины XX века сохраняла те или иные черты, присущие романтическому направлению в музыкальном исполнительстве[21].
Чувствуя себя сотворцом исполняемого сочинения, дирижёр-романтик порою не останавливался перед внесением тех или иных изменений в партитуру, прежде всего касающихся инструментовки (некоторые исправления, внесённые романтиками в поздние сочинения Л. ван Бетховена, и сейчас принимаются дирижёрами[22]), тем более не видел большого греха в отступлении, на своё усмотрение, от обозначенных в партитуре темпов и т. д.[23] Это считалось оправданным, поскольку далеко не все великие композиторы прошлого в совершенстве владели оркестровкой, а Бетховену, как предполагалось, глухота мешала ясно представить себе звуковое сочетание[24][25]. Очень часто сами композиторы после первого прослушивания вносили исправления в оркестровку своих сочинений, но не все имели возможность их услышать[26].
Те вольности, которые позволяли себе в отношении партитур Вагнер, а затем Ганс фон Бюлов, осуждались нередко и их современниками. Так, Феликс Вайнгартнер значительную часть своей книги «О дирижировании» посвятил полемике с Бюловом[27]. Дирижёрские вторжения в партитуры постепенно уходили в прошлое (в первой половине XX века критике за такие вторжения подвергались главным образом Виллем Менгельберг и Леопольд Стоковский), но долго ещё сохранялось стремление адаптировать сочинения давно ушедших композиторов к восприятию современной аудитории: «романтизировать» сочинения доромантической эпохи, исполнять музыку XVIII века полным составом симфонического оркестра XX столетия… Всё это ещё в начале XX века вызвало «антиромантическую» реакцию в музыкальных и околомузыкальных кругах[28]). Значительным явлением в музыкальном исполнительстве второй половины XX века стало движение «аутентистов». Бесспорной заслугой этого направления, представленного Густавом Леонхардтом, Николаусом Арнонкуром и целым рядом других музыкантов, является освоение стилистических особенностей музыки XVI—XVIII веков — тех особенностей, которыми дирижёры-романтики в большей или меньшей степени были склонны пренебрегать[5][29].
Поскольку не все завоевания «аутентистов» являются бесспорными, большинство современных дирижёров при обращении к музыке XVIII века (сочинения более отдалённых времён неаутентисты исполняют редко) ищут свою золотую середину между романтизмом и «аутентизмом», нередко при этом подражая и способам дирижирования того времени — управляют оркестром, сидя за фортепиано или со скрипкой в руке[5][29].
Исполнение симфонической музыки требует от современного дирижёра, помимо музыкальной одарённости, специально тренированного слуха (для дирижёра, как считал Бруно Вальтер, важнее абсолютного слуха восприимчивость к оттенкам динамики, к звуковым пропорциям между отдельными голосами[30]) и чувства формы, основательной музыкально-теоретической подготовки и широких знаний в области музыкальной литературы[31]. Более того, писал Бруно Вальтер, «только крупная исполнительская личность может понять и раскрыть великое в творчестве другого»[32]. Для оперного дирижёра необходимы ещё и драматургическое чутьё и хорошая осведомлённость в области вокальной технологии[31]. Как художественный руководитель музыкального коллектива дирижёр должен быть психологом, педагогом, обладать организаторскими способностями и лидерскими качествами[31][11].
В настоящее время многие дирижёры отказываются от использования палочки — вообще или в медленных частях сочинений; без палочки ещё в первой половине XX века дирижировали Василий Сафонов (с начала 20-х годов)[1] и Леопольд Стоковский. Лео Гинзбург отмечал, что в научной литературе с годами всё меньше внимания уделяется мануальной технике: она очень индивидуальна и на практике нередко опровергает любые теории[33]. Здесь можно обозначить лишь общие контуры: самая сильная (первая) доля такта обозначается движением правой руки вниз, самая слабая (последняя) — движением правой руки вверх, остальные (если они имеются) распределяются между ними, образуя так называемую метрическую сетку. Кроме такого определения темпа и ритма, дополнительными движениями рук, головы, всего корпуса, а также мимикой дирижёр указывает характер исполнения музыки как для ансамбля в целом, так и для его отдельных групп и участников[31]. В своё время Рихард Вагнер вызывал негодование публики тем, что симфоническими сочинениями дирижировал наизусть; в XX веке выступления в концертах без партитуры на пульте и даже без пульта стали нормой: «Хороший дирижёр, — говорил Ганс фон Бюлов, — держит партитуру в голове, а плохой — голову в партитуре»[34][35]. Если дирижёр не может оторваться от партитуры, писал Ф. Вайнгартнер, он не более чем отбиватель такта и не имеет права претендовать на звание артиста[35]. Для Вагнера и Бюлова и для их многочисленных последователей важен был зрительный контакт с оркестром; с другой стороны, и Вайнгартнер в своё время напоминал, что публика «должна слушать музыку, а не удивляться хорошей памяти дирижёра»[36], и часто можно наблюдать, как дирижёр перелистывает партитуру, почти не заглядывая в неё — не отрывая взгляда от оркестра; многие, во всяком случае, считали и считают демонстративное дирижирование наизусть дурным тоном[31][35].
Сфера применения дирижёрского искусства уже в XX веке существенно расширилась: к концертной эстраде и музыкальному театру добавились кинематограф, радио, телевидение и студия звукозаписи[37]. При этом в кино, как и в драматическом театре, дирижирование носит прикладной характер, а на радио, телевидении и в студии утрачивается непосредственный контакт со слушателями: «Создаётся, — пишет Лео Гинзбург, — своеобразная продукция промышленного порядка»[37].
Профессия дирижёра и в настоящее время остаётся преимущественно мужской, однако в XX веке стали появляться и дирижёры-женщины: на рубеже столетий открытыми концертами в Гётеборге дирижировала Эльфрида Андрее; успешным дирижёром была Надя Буланже; Жанна Эврар возглавила собственный Парижский женский оркестр в 1930 году[38]. В СССР первой женщиной-дирижёром стала Вероника Дударова, впервые вставшая за пульт в 1944 году[39].
Seamless Wikipedia browsing. On steroids.
Every time you click a link to Wikipedia, Wiktionary or Wikiquote in your browser's search results, it will show the modern Wikiwand interface.
Wikiwand extension is a five stars, simple, with minimum permission required to keep your browsing private, safe and transparent.
