Чёрная женщина (Греч)

«Чёрная женщина» — мистический роман Николая Греча 1834 года.

Цитаты

… сберёг он в пользу казны с лишком треть данных ему денег и заранее восхищался мыслию, с каким торжеством представит свою экономию начальству. <…> Фон Драк представил свои отчёты и остальные деньги и чрез две недели явился в Коллегию за квитанциею. <…> «Куда изволите идти?» — важно спрашивает его Тряпицын, сидящий посреди запачканной братии в канцелярии. <…> «Извольте погодить, ваше благородие! Есть начётец, есть неисправности, передержки против справочных цен, незаконные выдачи, неверные итоги. Надобно поисправить!» Фон Драк остолбенел. «Помилуй, братец! Я вёл самый исправный счёт! У меня в остатке значительная сумма». — «Точно так-с; но если б изволили соблюдать казённый интерес по предписанным формам, то осталось бы, конечно, вдвое более». <…> Фон Драк был в отчаянии, отправился с жалобою в присутствие и получил в ответ, что ревизия отчётов поручена столу коллежского регистратора Тряпицына и что он там должен ждать решения, которое в своё время будет рассмотрено и утверждено или отринуто присутствием. Фон Драк решился выждать окончание дела, являлся каждый день в канцелярию, но каждый день Тряпицын находил в его книге новые неисправности и заготовлял запросы в земские суды уездов, лежащих на пути из Симбирска. Терпение несчастного просителя истощилось: чрез месяц решился он искать приватно покровительства Тряпицына <…>. Он остановился у домика, пред окном комнаты дельца, которого очень хорошо видел сквозь дырявую занавеску, и с любопытством смотрел, что будет. Тряпицын действительно занялся его делом: взял кипку бумаг, перевернул листочки один за другим; вынул приложенные к рапорту деньги и спрятал их в столик. Хромая Денисьевна принесла горшок с растопленным салом. Тряпицын окунул в него всё дело и, положив засаленные почти доверху листы на пол, сел за стол и начал что-то писать. Фон Драк <…> чрез три дня является в канцелярию. Тряпицын кланяется ему сухо, как чужому человеку, и чрез несколько времени обращается к столоначальнику: «Егор Кузьмич! Сделайте божескую милость, убедите господина экзекутора завести кота в канцелярии. От крыс житья нет. Вот ещё одно дело съели». — С этими словами вытаскивает он из-под стола заголовки бумаг и счетов фон Драка: вся нижняя часть действительно съедена была крысами по то место, до которого Тряпицын опустил бумагу в сало. <…> Столоначальник подошёл: «В самом деле! Да как они, проклятые, грызут узорчато! <…>» — «Это <…> дело пропало, — сказал Тряпицын. Следует, за утратою документов, предать оное забвению и господину поручику выдать квитанцию». — «А остальные деньги, оставшиеся в экономии?» — спросил жалобно фон Драк. «Деньги-с? Какие деньги-с?» — «Да те, которые я представил при рапорте!» — «Съедены крысами-с. Что делать? И казённый интерес иногда в экстренностях пропадает. Впрочем, если вашему благородию угодно, мы выведем справки, послав запросы в те присутственные места и начальства, с коими вы по помянутому приводу рекрутской партии изволили находиться в сношениях. Это скоро сделаем. Месяцев в восемь». — «Нет, ради бога нет! — вскричал фон Драк. — Дайте мне только квитанцию». — «Как угодно, — отвечал Тряпицын, — извольте повременить!» Чрез час квитанция была фон Драку выдана, и он за десять рублей получил урок, каким образом надлежит действовать в делах для сохранения казённого интереса. — XIV

Знаете ли вы, что есть сирота? Это цветок, сорванный порывом бурного ветра с родного стебля и рукою сострадания погруженный в воду, для продолжения его жизни несколькими часами. Он питается чистою водою, красуется в драгоценном сосуде, защищён от пчел и бабочек, слышит похвалы и излияния восторга, возбуждаемые его цветом и запахом. Но голова его томится, унывает, гнется на сторону, склоняется к сырой земле, где скрыты родные его ветви. И он стремится мыслию из позлащенных палат, из драгоценного сосуда, из кристальной воды на ту укромную грядку, где возник и развернулся на черной земле в дыхании весеннего ветра, где кропили его и утренняя роса и дождь небесный, где спокойно и радостно цвели подле него младшие братья, где родные ему, другие дети природы, трудолюбивые пчелы и беззаботные мотыльки, с весёлым жужжанием порхали вокруг него на солнце полуденном! — XLVIII

О романе

• см. рецензию Осипа Сенковского мая 1834

	Весь роман представляет борьбу женского коварства и эгоизма с мужским простосердечием и прямотою, борьбу упорную, хитрую, обдуманную, которая кончается гибелью неправой стороны. <…> Греч сочинил такую толстую грамматику: где же его слогу быть тощим?[1][2]
	— Владимир Строев[3]

Вышел скучный роман Греча «Чёрная женщина». Не удивительно, что Греч написал плохой роман, но удивительно, что Сенковский расхваливает его самым бессовестным образом. Третьего дня я был у Смирдина. Спрашиваю: — Как идёт роман Греча? — Плохо, — отвечает он, — все жалуются на скуку и не покупают. Вчера же Сенковский приносил ко мне для процензурования рецензию на этот роман, где объявляет, что это новое произведение необычайного гения Николая Ивановича имеет успех невероятный, <…> что скоро от него не останется в продаже ни одного экземпляра. Провинциалы этому поверят и в самом деле бросятся покупать книгу. Автор и приятель его Сенковский объявят, что роман весь разошёлся, и будут выставлять это как доказательство достоинства романа: в толпе Греч прослывёт великим романистом и соберёт деньги.

— Александр Никитенко, дневник, 29 июня 1834

	… вспомнишь «Чёрную женщину», умную, назидательную, хотя слишком таинственную и слишком говорливую.[4][5]
	— Василий Плаксин, «Взгляд на последние успехи русской словесности 1833 и 1834 годов»

	… есть множество страниц истинно красноречивых, <…> хотя, по пристрастию автора к некоторым мёртвым словам, может показаться теперь в глазах девяти десятых России несколько устарелым и даже диким. Это — несчастие, которому быть может мы сами отчасти причиною.[6]
	— Осип Сенковский[7], рецензия на «Сочинения Николая Греча»

[Выписал похвалы из рецензии Сенковского на роман.] Теперь не прошло четырёх лет, а уж этот самый приятный, светлый, очаровательный, заманчивый, красноречивый слог — обветшал и одичал! Итак, в русском языке произошли в это время важные перемены? Возникли новые оригинальные писатели и вытеснили прежних литераторов <…>? Нет, <…> в эти годы мы испытали одни утраты <…>. Критик не заставляет нас долго томиться недоумением. С невыразимым простодушием сознательного гения он прямо говорит: «Это несчастие, которому мы отчасти причиною».[7]

— Николай Греч, «Литературные пояснения»

	… наполненный причудливыми видениями роман, над страницами которого проливали слёзы наши прабабки.
	— Юрий Медведев, «…И гений, парадоксов друг», 1990

Виссарион Белинский

	… Греч, который во всю жизнь свою не делал грамматических ошибок и только в своём дивном поэтическом создании — «Чёрная женщина» — ещё в первый раз, по улике чувствительного князя Шаликова, поссорился с грамматикою, видно, увлекшись слишком разыгравшеюся фантазиею;..
	— «Литературные мечтания», сентябрь 1834

	… г. Греч хлопочет воскресить нравственные романы почтенной старушки мадам Жанлис с братиею;..
	— рецензия на «Путевые записки Вадима», март 1835

	… произведение воображения, уже остывшего и сдружившегося с холодным рассудком.
	— рецензия на «Прекрасную астраханку», март 1836

Главный недостаток состоит в романической запутанности на манер романов XVIII века. Это влияние старины, очень понятное в пожилом человеке. Будь роман проще и короче, он был бы гораздо лучше <…>. Герой романа добрый, но слабый до пошлости человек, который вечно страдает от своей бесхарактерности, которого не бьёт только ленивый и который поэтому не возбуждает к себе никакого участия. Но вокруг него толпятся интересные портреты, верно списанные с общества того времени. В лице Алимари автор заплатил дань идеальности, которая совсем не в характере его таланта. Оттого из этого лица и вышел какой-то фантом, составленный из риторства, резонёрства и мистицизма. <…> Основная мысль целого романа есть оправдание возможности духовидений. Но этой-то мысли роман г. Греча и обязан преимущественно своим успехом. <…> Вера в чудесное есть добрый элемент в человеке <…>. Во всяком случае, успех романа, <…> по нашему мнению, говорит много в пользу нашего общества, как доказательство, что в нём есть живая потребность внутренней жизни.

— «Сочинения Николая Греча», июль 1838

Мода на романы так была сильна, т. е. романы так хорошо расходились в то время, что даже сочинитель множества грамматик, прочетший, по словам «Библиотеки для чтения», в корректуре всю русскую литературу, г. Н. Греч издал <…> длинный роман, начинённый разными чудесами на манер Анны Радклейф — «Чёрная женщина». Сильный в то время на поприще журналистики Барон Брамбеус силился искусною и усердною рецензиею <…> дать ход первому изданию «Чёрной женщины» <…>. Такова была тогда романомания, что всё сходило с рук благополучно, и всякая сказка давала более или менее верный барыш! Но второе издание «Чёрной женщины», поступившее в состав вышедших в 1838 году в пяти частях «Сочинений Николая Греча», потонуло в Лете вместе со всеми пятью частями этих сочинений.

— «Русская литература в 1843 году», декабрь

Примечания

1. ↑ Г-н В. В. В.Новые книги // Северная пчела. — 1834. — № 127 (6 июня). — С. 504, 6.
2. ↑ [Белинский В. Г.] Литературная новость // Молва. — 1834. — Ч. VII. — № 24. — С. 369.
3. ↑ Указатель имен и названий // Белинский В. Г. Полное собрание сочинений в 13 т. Т. XIII. Dubia. Указатели. — М.: Издательство Академии наук СССР, 1959. — С. 721.
4. ↑ Летопись факультетов на 1835 год. Кн. 1. — СПб., 1835. — Критика. — С. 30.
5. ↑ Пушкин в прижизненной критике, 1834—1837. — СПб.: Государственный Пушкинский театральный центр, 2008. — С. 237.
6. ↑ Библиотека для чтения. — 1838. — Т. XXVII. — № 4. — Отдел VI. Литературная летопись. — С. 26.
7. 1 2 Н. Греч. Литературные пояснения. — СПб.: в типографии Н. Греча, 1838.