«Дурацкий мат» (англ.Fool's Mate) — сатирический фантастический рассказ Роберта Шекли 1953 года. Вошёл в 4 авторских сборника, начиная с «Осколков пространства» 1962 года. В нём предсказаны стратегические суперкомпьютеры.
Лейтенант Нильсон сидел у орудийного пульта, сцепив пальцы в замок, поскольку испытывал почти непреодолимое желание нажать на кнопки.
Красивенькие кнопочки.
Лейтенант выматерился и засунул руки под себя. Он обещал генералу продолжать. А что продолжать — неважно. Минуло три дня с тех пор, как он последний раз видел генерала, а он все ещё был назначен продолжать. Лейтенант сконцентрировал всё внимание на шкалах пульта.
Чувствительные стрелки индикаторов колебались и подрагивали, постоянно измеряя расстояние и устанавливая дальнобойность ствола. Стрелки индикаторов точной настройки опускались и поднимались в соответствии с маневрами корабля, приближаясь к красной линии, но ни разу не доходя до неё.
Красная линия означала готовность. Стоит лишь маленькой чёрной стрелочке пересечь красную черточку, он должен открыть огонь.
Лейтенант ждал уже целый год, наблюдая за маленькой стрелкой. Маленькой стрелкой. Маленькой стрелкой. Маленькой стрелкой…
Прекрати.
… когда нужно открывать огонь.
Лейтенант Нильсон вытащил из-под себя руки и принялся изучать ногти. Брезгливо выковырнул грязь из-под ногтя и снова сцепил пальцы.
Опять посмотрел на красивые кнопочки, чёрную стрелку, красную черту.
И улыбнулся. Он обещал генералу. Всего три дня назад.
А потому старался не слушать, что кнопки нашёптывали ему.
Lieutenant Nielson sat in front of the gunfire panel, his fingers interlocked. This was necessary, because Nielson had an almost overpowering desire to push the buttons.
The pretty buttons.
Then he swore, and sat on his hands. He had promised General Branch that he would carry on, and that was important. It was three days since he had seen the general, but he was determined to carry on. Resolutely he fixed his gaze on the gunfire dials.
Delicate indicators wavered and trembled. Dials measured distance, and adjusted aperture to range. The slender indicators rose and fell as the ship maneuvered, lifting toward the red line, but never quite reaching it.
The red line marked emergency. That was when he would start firing, when the little black arrow crossed the little red line.
He had been waiting almost a year now, for that little arrow. Little arrow. Little narrow. Little arrow. Little narrow.
Stop it.
That was when he would start firing.
Lieutenant Nielson lifted his hands into view and inspected his nails. Fastidiously he cleaned a bit of dirt out of one. He interlocked his fingers again, and looked at the pretty buttons, the black arrow, the red line.
He smiled to himself. He had promised the general. Only three days ago.
— О да, — сказал лейтенант Нильсон смеющейся комнате. — О да.
И глядя на все кнопки сразу, лейтенант думал и радостно улыбался своим мыслям.
Какая глупость. Джорджия.
Нильсон принял всепоглощающую глубину святости, накинул её на плечи. Откуда-то слышалось птичье пение.
Конечно.
Три красные кнопки. Нажать. Три кнопки зелёные. Нажать. Четыре шкалы. Переместить. «Ого — Нильсон свихнулся».
— Три — это за меня, — произнёс Нильсон и украдкой коснулся лба. Затем снова потянулся к клавиатуре.
В его мозгу переплетались невообразимые ассоциации, производимые неисчислимыми раздражителями. «Лучше упрятать, его в дурдом. Осторожно!»
Ласковые руки обняли меня, когда я нажал две коричневые за маму и одну, главную, за всех остальных. «Не дайте ему открыть огонь из этого орудия!»
А я поднимаю руки и лечу, лечу.
“Oh, yes,” Lieutenant Nielson said to the smiling room. “Oh, yes.” And look at all the buttons, he thought, laughing to himself.
So stupid. Georgia.
Nielson accepted the deep blue of sanctity, draping it across his shoulders. Bird song, somewhere.
Of course.
Three buttons red. He pushed them. Three buttons green. He pushed them. Four dials. Riverread.
“Oh-oh. Nielson’s cracked.”
“Three is for me,” Nielson said, and touched his forehead with greatest stealth. Then he reached for the keyboard again. Unimaginable associations raced through his mind, produced by unaccountable stimuli.
“Better grab him. Watch out!”
Gentle hands surround me as I push two are brown for which is for mother, and one is high for all the rest.
“Stop him from shooting off those guns!”
I am lifted into the air, I fly, I fly.
— Но они-то что делают? — спросил Брэнч, показывая на тающие точки противника.
— Все ещё рассчитывают на своего шахматиста, — пояснил Элснер. — До сих пор ждут от его свихнувшегося разума выдачи информации о боевом порядке атаки. Слишком много веры в машины, генерал. А вот этот человек и понятия не имеет, что ведёт стремительное наступление. …И нажать ещё три — за папу, на ветвях оливы я всегда хотел, две-две-две, к любимой с пряжками на туфельках, коричневая, все коричневые кнопки вниз, восемь красных — за грех…
— А гаечный ключ зачем? — спросил Маргрейвс.
— Ах это? — Элснер взвесил в руке ключ. — Чтобы после наступления отключить Нильсона.
“But what are they doing?” Branch asked, gesturing at the dwindling enemy dots.
“Still relying on their chess player,” Ellsner said. “Still waiting for him to dope out the attack pattern in this madman’s mind. Too much faith in machines, general. This man doesn’t even know he’s precipitating an attack.”
…And push three that’s for dad on the olive tree I always wanted to two two two Danbury fair with buckle shoe brown all brown buttons down and in, sin, eight red for sin—
“What’s the wrench for?” Margraves asked.
“That?” Ellsner weighed it in his hand. “That’s to turn off Nielson here, after the attack.”
