У этого термина существуют и другие значения, см. Фонарь (значения).
До фонаря́, сокращённый вариант от выражения: мне это до фонаря (также: до лампочки) — разговорная метафорическая форма, в усиленно-экспрессивной форме соответствующая аналогичным понятиям: всё равно, безразлично, наплевать. В буквальной форме выражение означает, что человек характеризует некую ситуацию как находящуюся вне пределов его интереса, как если бы это был какой-то случайный, произвольно выбранный предмет.
Выражение относится в советскому новоязу и возникает довольно поздно, в середине XX века, после окончания войны. Предположительно, происходит из уголовного или тюремного жаргона.
Один из них <депутат шведского ригсдага> — парень лет двадцати семи, «идеолог» пролетарского начала, презирающий «академиков». Всякие там идеи ему до фонаря. Он строитель, зарабатывает не хуже врача...[1]
...к чему нам устраивать семейное сборище на трёхлетие Саши. Ему это до фонаря...
— Это тебе до фонаря, — перебивает жена...[4]
— Владимир Спектр, «Face Control», 2002
«С лица земли сотрем! Имени такого не будет!» — это слова министра. И это не сегодняшние демократические денечки, когда говори, что хошь, всем до фонаря. То было жестокое время. И то был настоящий приговор.[5]
Глаза Бога в упор смотрели на нас, но, что удивительно, мир казался им безразличным. Человечество им было до фонаря.[6]
— Александр Силаев, «Армия Гутэнтака», 2007
Сижу я как-то раз на уроке музыки у своей дочери. И с интересом слушаю, как любимый педагог ей говорит: «Сейчас я тебе фонарь поставлю. — И дальше: — Играй от фонаря». <...> И тут меня постигло озарение. Я подумала, что, наверно, популярные выражения от фонаря («Все цифры написали от фонаря») и до фонаря («А ему все до фонаря») пришли из жаргона лабухов.[7]
...есть теория, что выражения до фонаря, до лампочки, от фонаря происходят из языка шахтёров. В прежние времена они использовали для освещения <...> нечто вроде подсвечника, <...> который носили на поясе. Соответственно осветительный прибор оказывался в непосредственной близости от причинного места. Поэтому слово фонарь стало заменять <...> слово из трёх букв.[7]
...это выражение пришло из языка первых московских фонарщиков, объём работы которых определялся расстоянием от одного уличного фонаря до другого. Количество обслуживаемых фонарей было строго нормированным, а вот расстояние между ними было разным. Приблизительный, неточный принцип измерения и привёл к появлению выражения «от фонаря».[8]
— Станислав Зигуненко и др., «О чём речь», 2014
От фонаря до фонаря,
Мне всё равно не заработать миллиард.[9]
Сижу я как-то раз на уроке музыки у своей дочери. И с интересом слушаю, как любимый педагог ей говорит: «Сейчас я тебе фонарь поставлю. — И дальше: — Играй от фонаря». Разумеется, речь шла не о том, что он собрался поставить ребенку бланш под глазом. Фонарь — круглый, крестообразно перечеркнутый значок, которым обозначается пропуск в тексте: играть до фонаря, потом не играть, а от фонаря снова играть.
И тут меня постигло озарение.
Я подумала, что, наверно, популярные выражения от фонаря («Все цифры написали от фонаря») и до фонаря («А ему все до фонаря») пришли из жаргона лабухов. Он вообще очень обогатил язык. Дело в том, что профессия музыканта весьма сложная, требующая длительного обучения, специальных знаний и терминологии. При этом, скажем, приемы игры на скрипке веками остаются почти неизменными. Из поколения в поколение передаются и словечки. Кроме того, это работа очень массовая (если брать не элитарный слой музыкантов, а тех самых лабухов, играющих в ресторанах, на свадьбах и похоронах). Заметим, что лабухи работают не где-то в цехах и лабораториях, а в самой гуще народной жизни, и их профессиональный жаргон на слуху. А с другой стороны, ресторанные музыканты зачастую вплотную соприкасаются с криминальной средой, и жаргон их смешивается с блатным жаргоном. Наконец, стоит отметить, что этот язык включает не только большое количество иностранной, в основном итальянской, терминологии, но и еврейские элементы — ведь среди музыкантов традиционно было много евреев.[7]
На таком фоне от фонаря и до фонаря смотрятся весьма органично. Ну а лампочка может появляться на месте фонаря («Мне все до лампочки») под действием типичного для фразеологии механизма замены элементов по признаку смысловой или фонетической близости: катить бочку – катить баллон на кого-л.; потом появляется и вариант крошить батон на кого-л., с собственным вариантом крошить булочку. И уже трудно увидеть что-то общее в выражениях катить бочку и крошить булочку.
Предаваясь этим увлекательным размышлениям, я добралась до дома и стала смотреть, что говорят о происхождении выражений от фонаря и до фонаря. Оказалось, есть версия, что они связаны с фонарщиками, которые ходили от фонаря к фонарю и зажигали их – или, соответственно, гасили. Ну не знаю, по-моему, это фантазия.[7]
Обнаружилась и ещё одна версия — что, впрочем, было ожидаемо: во фразеологии всё как в психоаналии. Чуть ли не любое выражение можно выводить из понятно чего. Так вот, есть теория, что выражения до фонаря, до лампочки, от фонаря происходят из языка шахтёров. В прежние времена они использовали для освещения не налобный фонарь на батарейках, а нечто вроде подсвечника, окруженного специальной защитной решеткой, который носили на поясе. Соответственно осветительный прибор оказывался в непосредственной близости от причинного места. Поэтому слово фонарь стало заменять в разных выражениях неприличное слово (метонимия, то есть перенос наименования по смежности). Что ж, определенная логика в этом есть. Во всяком случае, в слове офонареть “фонарь” точно заменяет слово из трёх букв. Косвенное подтверждение такому объяснению состоит в том, что аналогично можно описать и выражение по барабану («А мне все по барабану»). Имеется в виду барабан, который висит на шее барабанщика. Все это тогда попадает в ряд выражений типа от балды или до звезды.[7]
Признаться честно, мне больше нравится моя версия о приличном, музыкальном, происхождении выражений от фонаря и до фонаря. Но самое интересное состоит в том, что в каком-то смысле это не важно. Языковые выражения, по-видимому, часто имеют множественную мотивацию. Человек, который первым употребил выражение, имел в виду одно, а тот, который подхватил выражение, — услышал в нём что-то своё и вбросил его в речь уже с этой новой внутренней формой. То есть этимология выражения необязательно линейна, причем касается это не только фразеологических единиц, но и слов. А кстати, если в речи есть частотное выражение от фонаря (скажем, в музыкальном смысле), вполне естественно его переосмыслить как эвфемизм, даже и без привлечения шахтёрского фонаря.[7]
От фонаря. Не вдаваясь в суть дела, как придётся.
Считается, что это выражение пришло из языка первых московских фонарщиков, объём работы которых определялся расстоянием от одного уличного фонаря до другого. Количество обслуживаемых фонарей было строго нормированным, а вот расстояние между ними было разным. Приблизительный, неточный принцип измерения и привёл к появлению выражения «от фонаря».[8]
— Станислав Зигуненко и др., «О чём речь», 2014
Вечером — в отеле «Карлтон» — встреча со Стокгольмской организацией партии... <...> Леван (член секретариата). Оба эти — «академики», т. е. интеллигенты. Остальные 10 — рабочие, в том числе — члены ригсдага. Один из них — парень лет двадцати семи, «идеолог» пролетарского начала, презирающий «академиков». Всякие там идеи ему до фонаря. Он строитель, зарабатывает не хуже врача, того самого, у него дом, машина, он «свой» в профсоюзе, который — настоящая сила, он депутат и имеет веский голос в муниципалитете. Считает, что и всем такими следует быть.[1]
Лёнина компания прибыла — архитекторская. Более забулдыжная, менее утонченная. Зато пьющие ребята. Нам с Димой эти сборища теперь до фонаря. Ничего не чувствуем, кроме безумной усталости и острого ощущения потери времени.[2]
— Юлия Нельская-Сидур, Дневник, 1973
Пошли меня мочалить за левые концерты. Но ведь в них участвовали какие имена и звания — не мне чета. А в заказной статье их имена только указаны. На мне же сделан главный акцент. Выживай, держись Люси-Ирена-Марлен!
«С лица земли сотрем! Имени такого не будет!» — это слова министра. И это не сегодняшние демократические денечки, когда говори, что хошь, всем до фонаря. То было жестокое время. И то был настоящий приговор. И очень скоро такой фамилии не стало. Очень скоро.
Долго надо мной будут витать: «однодневка», «несерьезно», «не советуем», «не следует», «не желательно». Перестали снимать в столице.[5]
Честно говоря, из всей ее великосветской болтовни, я понял одно: ее Хозяин — богатый мудак и жлоб, выронил зажигалку, а потом кого-то обвинил в воровстве вместо того, чтобы поискать ее в собственном автомобиле. И эта зажигалка сейчас лежит у меня перед глазами, а Хозяин Дженни, успев наплевать в душу сразу же многим Людям, считает эту зажигалку безвозвратно утерянной. Все остальное — «Астория», «горничные», «апартаменты», «гешефты» — мне было до фонаря. Я ничего этого не знал, и мне на это было решительно наплевать. Что главное в этой истории: существует зажигалка, которая считается утерянной. Все!
Владимир, естественно, сотни раз отвечал, что не знал абсолютно ничего, ну откуда он мог знать?! А на работу не вышел по болезни, о чем сообщил по телефону секретарю Людмиле Скоковой и, позднее, сотруднику службы безопасности Цыбину. Но следователю эти объяснения были до фонаря, ему, вынь-положь, требовалось установить, чем конкретно был болен в тот день свидетель Синицын, почему заболел так внезапно и «своевременно»...[10]
После короткой обзорной экскурсии и ужина ветеран простился с группой, состоявшей в основном из молодежи, сказал, что идет спать. Спутникам старик был до фонаря, торопились на дискотеку, тут же, в гостинице. Александр Дмитриевич, пол часа передохнув, не спеша переоделся в спортивный костюм, кроссовки, натянул на лоб черную «чеченскую» шапочку и незаметно вышел из гостиницы. В кармане лежал пистолет и веревка с петлёй на конце. Никто его в вестибюле не встретил, а и встретил бы, не узнал — в спортивной одежде, сухой, поджарый, мускулистый, он выглядел лет на десять моложе.[10]
— Во-первых, — говорит Света веско, — мы должны отметить его день рождения. По всем правилам. Позвать всех бабушек, дедушек и так далее.
— Зачем?
— Ты специально задаешь такие идиотские вопросы, чтобы взбесить меня?
— Я просто не догоняю, к чему нам устраивать семейное сборище на трехлетие Саши. Ему это до фонаря...
— Это тебе до фонаря, — перебивает жена, — я уже давно поняла, можешь не стараться. А ребёнку это нравится.[4]
— Владимир Спектр, «Face Control», 2002
Глаза Бога в упор смотрели на нас, но, что удивительно, мир казался им безразличным. Человечество им было до фонаря. И это ощущалось почти физически. Гутэнтак отвёл взгляд, попробовал насвистывать из Бетховена. Не получалось. Они стояли за бывшими ларьками, немного открываясь с левого фланга.[6]
— Александр Силаев, «Армия Гутэнтака», 2007
Однажды переноску выпросил. Я говорю: «Она мне сейчас нужна будет». — «Вань, две минуты!» Ладно, дал. Пол часа прошло — не несет. Ладно, сам пошел. Глядь — у него уже замок висит! Да ну чтоб тебя, ну мне же край как надо! А ему пофиг. «Вань, братишка, извини, забыл!» Смеется — все ему легко и просто. Все до фонаря. «Вань, я тебе пива поставлю». На хрена мне его пиво — я себе сам куплю, если надо. Кстати, так и не поставил.[11]
— Дмитрий Карапузов, «Моя дорогая Клаудия Шлиффер», 2012
Так, а что же взамен? «…взамен предоставляет собственный ноготь с мизинца на левой руке…» Да, правильно: ноготь!.. Так и договаривались. Чёрт! он, Шоколадов, нервничает, волнуется, а Олежек этот проклятый знай себе пивцо попивает, и вроде до фонаря ему всё. А тут жизнь человеческая решается, можно сказать!..[12]
— Станислав Шуляк, «Квартира номер девять. Роман с чертовщиной», 2013
— Марин, ты пойми, у него же ситуация нетривиальная. Одно дело — плановая операция, когда больной идет подготовленный, обследованный, бодрый, да еще с кучей своих лекарств. Опять же родственники. Приходят, ухаживают, попить дадут, судно подставят, жратву принесут, стоит свистнуть — сразу любой препарат достанут. Такого захочешь — не ухайдакаешь.
Маринка усмехнулась. Нужно не останавливаться, вроде клюет. Правда, такому человеку, как она, все эти банальности до фонаря. Но тут важно говорить прописные истины уверенным тоном, тогда это действует как проповедь.[13]
Новый год. Его превосходительство
Похвалил сперва за сочинительство,
Но, когда дошёл до «фонаря»,
Вспыхнул он, сурово говоря:
«Чёрт возьми! Вы пишете двусмысленно,
Вообще ужасно легкомысленно…
Вы меня сравнили с «фонарём»!!![14]
Завтра мы всё дело разберем…»[15]
...Да, везло
как топляку: уже к развязке
его куда-то понесло,
поволокло бревном из ряски
в кружащий омут: спать так спать! ―
и вспять, на берег камышиный,
полез он сдуру на кровать
с ногами и, накрывшись тиной,
глухой колодой лег на дно.
Что было дальше ― неизвестно,
какие-то потёмки, но
с просветами, а если честно ― фосфоресцирующий мрак:
до фонаря! катитесь к чёрту!
мрак. мрак. и под щекой кулак.
и рожи! и кому-то в морду![3]
В СССР когда-то планы составлялись, От фонаря, от фонаря, А то что планы те потом не выполнялись, До фонаря, до фонаря.
От фонаря до фонаря,
От фонаря до фонаря,
Поскольку правда не в делах, а лишь в словах,
От фонаря до фонаря,
От фонаря до фонаря,
Всё происходит только в ваших головах. <...> Я сочиняю эти глупые куплеты, От фонаря, от фонаря, А вот зачислят ли меня теперь в поэты, До фонаря, до фонаря. От фонаря до фонаря,
От фонаря до фонаря,
Какая разница, поэт я или бард,
От фонаря до фонаря,
От фонаря до фонаря,
Мне всё равно не заработать миллиард.[9]
— Мало ли что у кого за душой, — зачем это все выкладывать в сочинении? Счастье на отметку! Бред...
— А сам ты что написал? — спросил Генка угрюмо.
— Я-то? А я вообще не лез в эту тему, она мне до фонаря! Я тихо-мирно писал про Базарова...[16]
1 2 Черняев А. С. 1991 год: Дневник. — М.: ТЕРРА, Республика, 1997 г.
1 2 Нельская-Сидур Ю. Л. «Время, когда не пишут дневников и писем...» Хроника одного подвала. Дневники 1968–1973. Составление, подготовка текста, вступительная статья и комментарии Владимира Воловникова. — М.: АИРО-XXI, СПб.: Алетейя, 2015
1 2 Олег Чухонцев. Слуховое окно. — (Худож. Г. Трошков) — М.: Советский писатель, 1983 г. — 136 с.
1 2 В. Спектр. Face Control. — М.: Ad Marginem, 2002 г.
1 2 Станислав Зигуненко, Сергей Истомин, Сергей Волков. Большой толковый уникальный иллюстрированный словарь. Фразеологизмы. Пословицы и поговорки. Афоризмы и крылатые слова. — М.: Восток-Запад, 2014 г. — 256 с.
1 2 Нина Катерли, «Дневник сломанной куклы», роман. — М.: журнал «Звезда», №2-3 за 2001 г.
↑ Дмитрий Карапузов. Моя дорогая Клаудия Шлиффер. — Саратов: «Волга», № 5-6, 2012 г.
↑ С. И. Шуляк. Квартира номер девять. Роман с чертовщиной. — Саратов: «Волга», № 3-4, 2013 г.
↑ Алексей Моторов. Преступление доктора Паровозова. — М.: АСТ:CORPUS, 2014 г.
↑ В стихотворении Леонида Трефолева словосочетание «до фонаря» ещё не носит характер идиомы, однако его употребление ровно на сто лет с удивительной точностью предвосхищает смысл будущего выражения.
↑ Трефолев Л.Н. Стихотворения. (из серии Библиотека поэта). — Ленинград, «Советский писатель», 1958 г.
↑ Полонский Георгий, Три киноповести о школе. — М.: Детская литература, 1980 г.
