Английская критика

Английская критика — критика на английском языке, написанная жителями Британских островов, реже вообще критика на этом языке.

Цитаты

XIX век

Если автора стараются уязвить, то наносят ему удары исподтишка: <…> довольно того, что в книге найдётся что-то интересное для человека, открывшего её год спустя по её появлении, и вот критика уже в неистовстве; ну кто читает статьи годичной давности? Пока литературой нашей командуют все эти озлобленные фанатики и злопамятные поборники благоприличия, нечего ждать, что явятся творения высокие и оригинальные. Естественно ли, чтобы настоятели руководили талантами? А если кто-нибудь из этой мерзкой толпы решится думать собственной головой, его либо заклюют, либо заставят умолкнуть — вспомните о Стерне, о Свифте. Где эти великие барды и творцы, которым журналы сулили назначение левиафанов нашей словесности? Вымерли, как видно; может быть, в будущем их кости, уже окаменевшие, кто-то подберёт и соединит в музейной витрине с костями рептилий, угодничавших перед ними при жизни. Коли наш век и создал нечто достойное — а я в этом отнюдь не убеждён — произошло это лишь вопреки всевозможным поношениям.

— Джордж Байрон, слова Э. Трелони в июле 1823

	Теперь критика имеет более широкий диапазон и приобрела всеобщий интерес. Она прощает грамматические ошибки, а неточную рифму или неверную долготу звука поручает заботам корректора; теперь она направлена в глубь темы и авторского замысла. Она является проверкой убеждений. Её проницательность — не педантство, а философия <…>. Она вносит порядок во всеобщую любознательность относительно всех вопросов жизни и человеческой деятельности. Современная критика включает все виды литературы, кроме, быть может, сюжетной повести и драмы. Она — и эссе, и проповедь, и ораторская речь, и глава из истории, и философское сочинение, и стихотворение в прозе, и роман об искусстве, и диалог; в ней возможны и юмор, и пафос, и то личное, что свойственно автобиографии, и вопросы государственного управления. Как баллада и эпос были порождением времён Гомера, так рецензия характерна для XIX столетия.[1] — комментарий Эдгара По («Обозрение новых книг. Exordium», 1842): Тот вид «рецензии», который он называет «характерным для XIX столетия», возник лишь в последние двадцать или тридцать лет в Великобритании. <…> [Критика] не может быть ничем иным, как только критикой. Но если бы она была всем тем, чем её считает «Арктур», тогда неясно, отчего бы ей не быть заодно и сюжетной повестью, и драматической — то есть романом или мелодрамой или обоими вместе. Что она была бы также и фарсом — в этом сомнения нет.[1]
	Now criticism has a wider scope and a universal interest. It dismisses errors of grammar, and hands over an imperfect rhyme or a false quantity to the proof-reader; it looks now to the heart of the subject and the author’s design. It is a test of opinion. Its acuteness is not pedantic, but philosophical <…>. It gives method to the universal inquisitiveness on every topic relating to life or action. A criticism, now, includes every form of literature, except perhaps the imaginative and the strictly dramatic. It is an essay, a sermon, an oration, a chapter in history, a philosophical speculation, a prose-poem, an art-novel, a dialogue; it admits of humor, pathos, the personal feelings of auto-biography, the broadest views of statesmanship. As the ballad and the epic were the productions of the days of Homer, the review is the native characteristic growth of the nineteenth century.[2]
	— Корнелиус Мэтьюс, Эверт Дайкинк

	Англичанам интеллекта не занимать, но им не хватает вкуса; точнее сказать, их вкус испорчен дурной критикой, основывающей свои суждения на личных пристрастиях, а не на принципах; <…> однако в Англии и сейчас почти не видно признаков движения вперёд, и всё потому, что английская критика и теперь, когда в Европе созданы настоящие шедевры, остаётся провинциальной, узкой и пристрастной и руководствуется в своих оценках скорее личными качествами писателя, чем достоинствами и недостатками его произведений. <…> Болезнь развивалась естественным своим путём; вероятно, все прочие английские пороки надо отнести за счёт критики; дело здесь не в том, что критика предопределила характер творчества того или иного писателя — воздействовать непосредственно на ход творчества критика не может. Дело в тех оценках, которые тот или иной писатель получал у критиков, упорно защищавших в искусстве ложные идеалы.
	The English have mind enough; but they have not taste enough; or, rather, their taste has been perverted by their false criticism, which is based upon personal preference, and not upon, principle; <…> but it has shown few signs of recovery in England, because English criticism, in the presence of the Continental masterpieces, has continued provincial and special and personal, and has expressed a love and a hate which had to do with the quality of the artist rather than the character of his work. It was inevitable that in their time <…> This was the natural course of the disease; but it really seems as if it were their criticism that was to blame for the rest: not, indeed, for the performance of this writer or that, for criticism can never affect the actual doing of a thing; but for the esteem in which this writer or that is held through the perpetuation of false ideals.
	— Уильям Хоуэллс, «Критика и проза» (XV), 1891

XX век

	Таков уж метод нашей карликовой критики. Она смотрит на писателя, как Гулливер — на бробдингнегских дам: она слишком мала, чтобы видеть их во весь рост; родинка или бородавка заслоняют от них всё остальное.
	But that is the method of our little criticism. It views an artist as Gulliver saw the Brobdingnag ladies. It is too small to see them in their entirety: a mole or a wart absorbs all its vision.
	— Джером Джером, «Должны ли писатели говорить правду?», 1905

	Мы страдали и продолжаем страдать от априорной критики. Сегодня критик заявляет, что работа такого-то драматурга очень мила и интересна, «но это никаким образом не Пьеса», — и вот мы уже в пучине разговоров о рассказе как жанре и меримы всевозможными и совершенно произвольными аршинами.
	— Герберт Уэллс, предисловие к сборнику «Страна Слепых» и другие рассказы, 1911

	Сейчас авторитетный критик нужен больше, чем когда-либо, потому что все виды искусства безнадёжно перепутались. Композиторы рассказывают повести, живописцы пускаются в философию, писатели проповедуют <и т.п.> Очень нужно, чтобы кто-то снова определил отличительные качества всех искусств и указал заблудившимся, что такие эксперименты могут лишь ещё больше их запутать. <…> Отчасти наша критика так бесполезна именно потому, что ею между делом занимаются поэты и прозаики. Вполне естественно, что, по их мнению, писать стоит только так, как пишут они сами.
	There can seldom have been a greater need than now of a critic of authority, for the arts are at sixes and sevens. We see composers telling stories, painters philosophizing, and novelists preaching sermons <etc>. Someone is badly wanted to define once more the characters peculiar to the several arts and to point out to those who go astray that their experiments can lead only to their own confusion.
	— Сомерсет Моэм, «Подводя итоги», 1935

Примечания

1. 1 2 Эдгар По. Обозрение новых книг. Exordium / пер. З. Е. Александровой // Эстетика американского романтизма. — М.: Искусство, 1977. — С. 103-4.
2. ↑ Preface, Nov. 1, 1841 // Arcturus, a journal of books and opinion, v. 2 (June-Nov. 1841). pp. iv-v.