Loading AI tools
Поэма Из Википедии, свободной энциклопедии
«Восточная поэма на смерть Пушкина»[2][3][4] (перс. [Marziye-ye šarq dar wafāt-e Pūškīn] مرثیهٔ شرق در وفات پوشکین; азерб. Puşkinin ölümünə Şərq poeması), известная также как «На смерть Пушкина»[5][6][7][8] — элегическая поэма[5], касыда[9] азербайджанского поэта и писателя Мирзы Фатали Ахундова (1812—1878), созданная в 1837 году, в год кончины русского поэта Александра Сергеевича Пушкина, и посвящённая его гибели. Произведение написано на персидском языке в традициях классической восточной поэзии[10][11].
Восточная поэма на смерть Пушкина | |
---|---|
перс. مرثیهٔ شرق در وفات پوشکین | |
| |
Жанр | элегическая поэма, касыда |
Автор | Мирза Фатали Ахундов |
Язык оригинала | персидский |
Дата написания | 1837 |
Дата первой публикации | 1837 |
Издательство | Язычы |
Текст произведения в Викитеке | |
Медиафайлы на Викискладе |
Это второе сохранившееся в оригинале поэтическое произведение Ахундова[12][11]. Оно является его первой опубликованной работой[13] и считается его первым значительным произведением[5].
Впервые поэма опубликована на русском языке в подстрочном переводе самого автора в 1837 году. Новый подстрочный перевод поэмы на русский составил Александр Бестужев. Стихотворный перевод поэмы на русский язык составили Александр Соколов, Георгий Строганов и Павел Антокольский. На азербайджанский язык поэму переводили такие поэты, как Бёюкага Гасымзаде[азерб.], Микаил Мушфиг (с персидского) и Маариф Солтан[азерб.]. Также поэму переводили Иосиф Гришашвили, Ашот Граши, Заки Нури, Кадыр Мурзалиев и др.
8 февраля 1937 года касыда была прочтена на юбилейном пушкинском радиоконцерте из Москвы для Ирана и Афганистана[9]. На слова поэмы в обработке Джафара Хандана Сулейманом Алескеровым написана баллада-романс.
27 января (8 февраля) 1837 год произошла дуэль между русским поэтом Александром Пушкиным и Жоржем Дантесом, в ходе которой Пушкин был ранен в живот и 29 января (10 февраля) 1837 скончался (подробнее см. статью «Последняя дуэль и смерть А. С. Пушкина»).
В то время в Российской империи кровавые поединки чести были запрещены законом, поэтому в печати причина смерти Пушкина не упоминалась (впервые печатное указание появилось в 1847 году в «Словаре достопамятных людей» Д. Н. Бантыш-Каменского). Информация о дуэли, в частности, мнение общества о событиях, которые ей предшествовали, находила выражение не в печати, где, как отмечается, господствовала официальная, правительственная версия. Главным образом эта информация выражалась в разговорах, частной переписке, поэтических откликах[14].
Гибель Пушкина глубоко поразила служившего в то время переводчиком в канцелярии кавказского наместника в Тифлисе Ахундова, вдохновив его на создание большой элегической поэмы[15]. Литературовед Микаэль Рафили утверждает[15], что к тому времени в Тифлисе знали и о стихах Михаила Лермонтова[прим. 1] «На смерть поэта», также посвящённых гибели Пушкина. Считалось, что весть о гибели поэта могла дойти до Кавказа только к концу февраля. Рафили также предполагает, что Ахундов написал свою поэму приблизительно в начале марта. Это мнение он подтверждает и тем, что автором в произведении описана картина весны[16] Версия о том, что поэмы была написана в начале марта, поддерживается и ахундоведом Надиром Мамедовым[11]. Поэма Ахундова была переведена самим автором и представлена барону Г. В. Розену, бывшему в 1831—1837 годах главноуправляющим гражданской частью на Кавказе[15].
Мы получили это замечательное персидское стихотворение вместе с переводом, сделанным по-русски самим автором, от Ивана Ивановича Клементьева, пребывающего в Тифлисе. Вот несколько слов из письма, при котором прислано г. Клементьевым это стихотворение. «Вам конечно будет приятно довести до сведения публики то впечатление, которое певец Кавказа и Бахчисарая произвел на молодого поэта Востока, подающего во многих отношениях прекрасные надежды. Оригинал нарочно написан арабским шрифтом (курами), как легчайшим для чтения… Я уверен — жестокость и дикость выражения некоторых мест будут извинены достаточно духом Востока, столь противоположным европейскому; сохранить его в возможной верности было главной целью сочинителя при переводе, почти без исправления мною оставленного; и я считал необходимым удержать яркий колорит Ирана и блеск игривый сравнений, иногда более остроумных, чем верных… Неизъяснимо утешительно для сердца русского видеть благотворные следы гражданственности в той части света, где мерцает первая образованность мира, в той стране, где могучая природа расточает своё великолепие и богатство среди племен, ещё гнетомых ярмом страстей диких. И эта гражданственность, это постепенное усмирение бурных сил человека, враждебных природе, обильно изливающей дары свои, совершается русскими». Вполне разделяя чувства г. Клементьева и благодаря его искренне за доставление нам прекрасного цветка, брошенного рукою персидского поэта на могилу Пушкина, — мы от души желаем успеха замечательному таланту, тем более, что видим в нем такое сочувствие к образованности русской.[15]
Впервые поэма была опубликована на русском языке в 1837 году в «Московском телеграфе» в подстрочном переводе самого автора[9] (Ахундов подготовил прозаический перевод поэмы на русский)[13]. Перевод поэмы на русский язык был первой попыткой Ахундова в этой области[17]. Как отмечает литературовед Андрей Попов, этот авторский перевод, возможно даже без ведома автора, был послан в Москву в редакцию журнала «Московский наблюдатель» приятелем и сослуживцем М. Ф. Ахундова по канцелярии главноуправляющего в Грузии И. И. Клементьевым[18]. Так, осуществив подстрочный перевод поэмы, Ахундов показал её Клементьеву. Прочитав перевод, Клементьев пришёл в восторг и, по-видимому, сделав некоторую стилистическую правку, послал его в редакцию журнала «Московский наблюдатель», сопроводив кратким письмом[11].
Редакция журнала отнеслась с симпатией к произведению, и поэма была немедленно напечатана в XI мартовской книге журнала[прим. 2] с небольшим примечанием[11] (разрешение цензуры от 14 марта 1837 года)[15], с заметкой редакции, приветствующей поэму как дань уважения не только к Пушкину, но и русской культуре в целом[13]. Стоит отметить, что в тексте, опубликованном в «Московском наблюдателе», редакцией были внесены незначительные исправления[17]. Редакция назвала произведение «прекрасным цветком, брошенным на могилу Пушкина» и напечатала к тексту поэмы небольшое примечание[15]. Так, в примечании говорилось:
Вполне разделяя чувства г. Клементьева и благодаря его искренне за доставление нам прекрасного цветка, брошенного рукою персидского поэта на могилу Пушкина, — мы от души желаем успеха замечательному таланту, тем более, что видим в нем такое сочувствие к образованности русской[19].
Немного позднее, в мае 1837 года, другом[13] Ахундова декабристом А. А. Бестужевым (Марлинским)[прим. 3] по предложению барона Розена был составлен поэтический[13] (по другой версии подстрочный[19]) перевод поэмы на русский язык. Этот новый вариант подстрочного перевода долгие годы оставался в архиве Ахундова[19] и лишь в 1874 году по инициативе его близкого друга известного русского востоковеда Адольфа Берже был напечатан в «Русской старине»[9][прим. 4]. Так, в 1874 году Ахундов, перед отъездом проживавшего в Тифлисе Адольфа Берже, передал ему сделанный Бестужевым перевод его поэмы. В том же году этот перевод был опубликован в «Русской старине» с небольшим предисловием Адольфа Берже[15], в котором, в частности, говорилось, что:
…кончина незабвенного Пушкина потрясла своею неожиданностью не только одну внутреннюю Россию, но произвела глубокое впечатление даже среди мусульманского населения, в одной из дальних окраин нашего обширного отечества[20]Ад. Берже
В «Русской старине» Берже рассказал историю создания нового варианта подстрочного перевода поэмы. Это произошло в апреле 1837 года, когда выяснилось, что Бестужев не знаком со стихотворением Мирзы Фет-Али, и по просьбе главноуправляющего Кавказа барона Розена он согласился, вместе с присутствующим при разговоре автором, переложить поэму на русский язык[19]. Этот перевод, ходивший по рукам в рукописном виде, получил известность в Закавказье. Микаэль Рафили выявил ряд стилистических поправок, внесённых Бестужевым в авторский текст, которые, однако, не изменили смысл, образы и содержание произведения. Этот перевод стал последним произведением Бестужева, убитого через три дня у мыса Адлера[15]. Впоследствии новый перевод был опубликован в газете «Кавказ» (1874, 22 ноября 1874, № 137)[19] и неоднократно публиковался в дореволюционной русской периодической печати. Особенно широкое распространение он получил в годы Советской власти[19][прим. 5]. .
Позже поэма Ахундова издавалась не раз. В 1871 году — в газете «Кавказ». В 1880 году в связи с открытием памятника Пушкину в Москве «Петербургский листок» опубликовал поэму в переводе Александра Соколова, сделанном белым стихом[21] (этот перевод считается первым стихотворным переводом поэмы на русский язык)[19]. В 1899 году, в связи со столетием со дня рождения Пушкина, газета «Кавказ» повторно напечатала поэму в новом переводе Бестужева, сообщив читателям[22]: «Когда до нашего края долетела роковая весть о трагической кончине гениального русского поэта, Фат-Али в звучных стихах излил свою скорбь»[23]. Произведение было также напечатано в «Иллюстрированном прибавлении» к газете «Тифлисский листок», в «Пушкиниане» В. В. Каллаша. Однако попыток вновь перевести её не было[24].
В советское время «Восточная поэма» была переведена на многие языки народов СССР — русский, украинский, белорусский, узбекский, грузинский, латышский, татарский, якутский и др.[24] Грузинский перевод поэмы, сделанный Иосифом Гришашвили с русского текста А. А. Бестужева, был напечатан в № 5 журнала «Дроша» (Знамя) за 1932 год[25].
В годы Советской власти стихотворный перевод поэмы был осуществлён поэтами Георгием Строгановым (журнал «Литературный Азербайджан», 1938, № 2, с. 40—41 и газета «Бакинский рабочий», 1938, 24 октября, № 247) и Павлом Антокольским[19]. На русском языке особую популярность получил перевод Павла Антокольского, опубликованный в первоначальном варианте впервые в «Антологии азербайджанской поэзии» в 1939 году. В дальнейшем Антокольский не раз возвращался к своему переводу, основательно его перерабатывая и совершенствуя: последний вариант этого перевода вошёл в избранное М. Ф. Ахундова «Обманутые звёзды», изданное в 1963 году в Москве государственным издательством «Художественная литература». В 1982 году в Баку вышло отдельное издание поэмы в переводе Антокольского[26]. Во всех русских изданиях сборников художественных произведений Ахундова, выпущенных в 1950, 1956, 1963, 1973 и 1987 годах, публиковался стихотворный перевод Павла Антокольского[19].
Поэму переводили также И. Гончаренко, Ашот Граши, Заки Нури, К. Мурзалиев[24].
На азербайджанский язык поэму переводили такие поэты, как Бёюкага Гасымзаде[азерб.], Микаил Мушфиг (с персидского) и Маариф Солтан[азерб.][27]. Отмечается, что Микаил Мушфиг «сохранил стиль и слог поэмы, передал думы и чаяния М. Ф. Ахундова, при этом мастерски использовал звуковое и смысловое богатство родного языка»[24]. В обработке Джафара Хандана строки поэмы звучат в Балладе-романсе (музыка Сулеймана Алескерова)[24].
…Вся русская земля рыдает в скорбной муке,—
Он лютым палачом безжалостно убит.
Он правдой не спасен — заветным талисманом —
От кривды колдовской, от козней и обид.
Он в дальний путь ушел и всех друзей покинул.
Будь милосерд к нему, Аллах! Он крепко спит.
Пусть вечно плачущий фонтан Бахчисарая
Благоуханьем слез две розы окропит.
Пусть в бейтах Сабухи Кавказ сереброкудрый
Справляет траур свой, о Пушкине скорбит![7]
Адольф Берже, а также Владимир Каллаш в своей книге «Пушкиниана» («Puschkiniana») утверждали, что оригинал поэмы утерян и не сохранился. Так, в предисловии к опубликованной в «Русской старине» поэме Берже также пишет, что «оригинал поэмы утрачен». И действительно, поэма Ахундова была известна только по русскому переводу. Считалось, что поэма сохранилась в отрывках у известного собирателя азербайджанских рукописей и историка тюркской литературы Салмана Мумтаза. До 1936 года предполагалось, что оригинал поэмы всё же не утерян и находится в архиве «Московского наблюдателя». В подтверждение этому приводили тот факт, что незадолго до того в материалах Института мировой литературы была обнаружена рукопись, оказавшаяся подлинником перевода поэмы с комментариями самого автора. Этот перевод был послан в «Московский наблюдатель» вместе с оригиналом[15].
Поиски подлинника поэмы считались делом бесцельным и малонадёжным. Документа не оказалось и в архиве Ахундова, который в 1928 году был приобретён Азербайджанским правительством у наследников писателя. Этот архив хранился в Тбилиси. Тем не менее текст произведения, написанный рукой самого автора, удалось найти при разборе ряда бумаг и рукописей Ахундова, которые не вошли в упомянутый выше архив и хранились у внука Ахундова[28].
Поэма написана в форме касыды на персидском языке, состоит из пятидесяти бейтов (двустиший) и содержит единственную рифму на «ар». Все рифмуемые строки состоят из четырнадцати слогов[29]. Рукопись сохранилась очень хорошо и, как отмечается, читается свободно. Обнаруженный подлинник поэмы был предоставлен на хранение в Институт истории, языка и литературы Азербайджанского филиала Академии наук СССР. Его фотокопия была опубликована в газете «Бакинский рабочий» от 18 ноября 1936 года[5] № 267 (5066), а также в других бакинских органах печати[28].
Критик Яшар Караев и философ Фуад Касимзаде отмечают, что это произведение является первым произведением на Востоке, посвящённым русской литературе[30]. Ещё Самед Вургун писал: «Мы гордимся тем, что значение Пушкина в мировой поэзии впервые на Востоке было понято и любовно воспето великим Мирза Фатали. Мы ему за это вечно благодарны»[24].
Анализируя стихотворение, Сейфулла Асадуллаев отмечает, что в первой его части, согласно восточной поэтической традиции, преобладают поэтические символы и образы, а во второй, большей по объёму части, элементы жанра поэтической критики[22].
Оценки и наблюдения автора в поэме, по мнению Асадуллаева, свидетельствуют о том, что Ахундов хорошо знал творчество Пушкина и был осведомлён о его славе[22]. Так, Ахундов даёт свою оценку творчества поэта, называет его «главой собора поэтов», подчёркивает его мировую известность — «распространилась слава его гения по Европе…», говорит «о том Пушкине, которому стократно гремела хвала со всех концов, когда он игриво изливал свои мечтания»[прим. 6]. В элегии упоминаются такие произведения Пушкина, как «Кавказ», «Талисман», «Бахчисарайский фонтан»[9].
Автор, как отмечает Асадуллаев, характеризуя заслуги и место писателей допушкинской поры в развитии русской литературы, прибегает к приёмам контраста и сравнения. Сейфулла Асадуллаев считает, что это позволяет Ахундову рельефно выделить место и значение Пушкина в истории русской литературы. При этом Ахундов не противопоставляет Пушкина его предшественникам, а видит в нём их преемника, продолжающего и завершающего начатое ими дело обновления русской литературы[22]:
…Ломоносов красою гения украшал обитель поэзии, но его мечта в ней утвердилась.
Хотя Державин завоевал Державу литературы, но для укрепления и устройства её избран он.
Карамзин наполнил чашу вином знания, он выпил вино сей наполненной чаши…[17]Перевод М. Ф. Ахундова
Литературовед Микаэль Рафили отмечал, что в поэме чувствуется глубокая и искренняя скорбь Ахундова о смерти Пушкина, что автор относится к творчеству поэта с уважением и любовью. Рафили, сравнивая поэму Ахундова со стихотворением Лермонтова «На смерть поэта», пишет, что у Ахундова — больше элегичности, больше поэтической грусти, больше лирики, пробуждающей у читателя любовь и симпатии к Пушкину. Если Лермонтов в выражении своей ненависти и печали прибегает к сильным, бичующим, гневным словам, то Ахундов достигает художественного эффекта лиричностью поэмы, живописностью и мягкостью красок, образами природы (характерной особенностью восточной поэзии). «Восточную поэму» и произведение Лермонтова Рафили называет лучшими поэтическими памятниками на смерть Пушкина, которые оставили его современники[15].
Литературовед Надир Мамедов характеризует поэтическую форму поэмы отчётливо выраженным восточным романтическим духом, сравнениями, метафорами и эпитетами, которые присущи восточной классической поэзии, а также яркостью и причудливостью орнаментации стиха. По его мнению, художественная форма и структура произведения «вполне традиционны и ничего новаторского в себе не несут». Мамедов отмечает, что художественная сила и ценность поэмы «заключены прежде всего в новизне и действенности её материала, глубине чувства, эмоциональности содержания»[10].
Seamless Wikipedia browsing. On steroids.
Every time you click a link to Wikipedia, Wiktionary or Wikiquote in your browser's search results, it will show the modern Wikiwand interface.
Wikiwand extension is a five stars, simple, with minimum permission required to keep your browsing private, safe and transparent.