Большая часть словарного фонда праславянского языка унаследована им от праиндоевропейского или представляет собой собственно славянские новообразования. Однако длительное соседство с неславянскими народами наложило свой отпечаток на словарь праславянского языка. Выявленные заимствования дают представление о языковых контактах праславянского языка и тем самым об истории древних славян.
Изучение иранизмов в праславянском языке началось по существу лишь в 1960-е годы, ещё в 1934 А. Мейе отмечал, что «можно было бы ожидать в славянских языках заимствований из иранских языков, однако мы их почти не находим»[1].
Ф. Славский датирует славяно-иранские контакты II—I тысячелетиями до н. э.[2]
В статье, впервые опубликованной в 1915 г., Ян Розвадовский полагает, что единственным словом, которое почти наверняка можно считать иранизмом, является праслав.*toporъ[3].
Обычно иранскими заимствованиями считают следующие лексемы:
*bogъ «бог», «доля» < ир., ср. авест.baγa, др.-перс.baga- «бог», др.-инд.bhága «доля». Согласно альтернативной точке зрения, это исконная лексема[4][5], однако иранское влияние на семантическое развитие («бог»-«доля») не вызывает сомнений почти ни у кого. В пользу заимствования говорят данные акцентологии[6] (в исконном слове ожидалась бы акцентная парадигмаd, а не c[7]), а также тот факт, что корень не испытал на себе действие закона Винтера[8] (если бы лексема была исконной, она звучала бы как **bagъ[9]);
*gun’a «гуня, вид одежды» < др.-ир. gaunyā- «цветная». Однако, согласно ЭССЯ, слово не имеет ясной этимологии[10];
*gъpanъ «господин» (пол.pan) < др.-ир. *gu-pāna «пастух»[11]. Х. Шустер-Шевц считает слово вариантом слав. *županъ и поэтому, как и М. Фасмер[12], настаивает на его исконности и неотделимости от слав. *župa «территория общины»[13].
*radi «ради» < др.-перс.rādiy «ради» (решительно против Трубачёв[23]);
*rajь «рай» < др.-ир. rāy- «богатство, счастье». О. Н. Трубачёв полагает исконно-славянское происхождение (в значении «место за рекой») и родство с *jьrьjь[24] — см. выше;
*vatra «огонь» (отсюда рус.ватрушка) < авест.ātar- «огонь». Согласно альтернативным версиям, заимствовано из албанского или дакийского[26].
Как суммирует О. Н. Трубачёв, традиционно постулируемые иранизмы «представлены, с одной стороны, небольшой группой „культурных терминов“ (слав. *kotъ ‘загон, небольшой хлев’, čьrtogъ, gun’a, kordъ, *korgujь, toporъ), с другой стороны — стоя́щим особняком названием божества bogъ».[27]
Кроме того, к иранизмам иногда относят лексемы *aščerъ «ящер», *čaša «чаша», *xoměstorъ «хомяк», *mogyla «могила», *ravьnъ «равный», *rota «клятва», *sъto «сто», *sobaka «собака», *vina «вина»[28], *svьrkъ/*smьrkъ «хвойное дерево», *svinъ «свинец»[29].
В. Блажек выделяет в праславянском 40 иранизмов[30]:
Древнейший слой (*čьstь, *gunja, *kajati sę, *xromъ и др.) демонстрирует близость фонетических черт с языком Авесты (*θr- → *tr-, *hr- → *xr-) и может датироваться около 1200 года до н. э.
Более поздний слой напоминает хотаносакский язык (*θr- → *r-), включает эксклюзивные согдийские параллели (*kъ, *sirъ, композит *pro-dati) и связывается со скифской эпохой.
Слова, близкие к осетинскому языку (*gornъ, *xata, *kobyla, *sin’ь, *ščenę), были заимствованы из сармато-аланского языка.
Самая поздняя группа иранизмов (*toporъ, *tulъ) попала в славянские накануне разделения из Персии, возможно через армянское торговое посредство.
Начались после заселения кельтамиСилезии (рубеж IV и III веков до н. э.) и верховьев Вислы (II век до н. э.) и продолжались до начала нашей эры.
Сложность изучения славяно-кельтских контактов состоит в том, что до нас не дошли записи восточно-кельтских языков и мы вынуждены опираться только на данные западно-кельтских языков.
В. В. Мартынов причисляет к кельтским заимствованиям лексемы *bagno, *br’uxo, *jama, *klětь, *korsta, *sadlo, *sěta, *tragъ[32].
*korva «корова» < др.-кельт. caravos «олень» (от праиндоевропейского *k’er- «рог»). Исконным славянским словом, восходящим к тому же корню, является *sьrna[33] «косуля», > рус.серна.
В. Блажек и Я. Гвозданович выделяют 20 кельто-славянских параллелей, отражающих, по их мнению, кельтское влияние на славянскую лексику[34]. Контактной зоной могли быть Карпаты и Южный Буг. Не все из кельтских праформ подкреплены и континентальными, и островными примерами, равно как и среди славянских корней не все имеют продолжение во всех трёх группах.
Контактировали ли праславяне непосредственно с прагерманцами, является спорным вопросом. Период взаимодействия праславян с прагерманцами В. В. Мартынов, придерживавшийся автохтонной (Висло-Одерской) гипотезы славянской прародины, датирует V—III вв. до н. э. и локализует это взаимодействие в бассейне Одры[36]. Напротив, С. Пронк-Тьетхофф, автохтонную гипотезу критикующая, полагает, что раньше эпохи миграции готов славяне не могли оказаться в контакте с германцами[37], и выделение заимствований в праславянский из прагерманского не имеет под собой оснований[38].
С готами славяне контактировали с середины III века, после миграции готов, по IV век, когда их государство распалось. Взаимодействие с западногерманскими племенами связано с миграциями славян в Центральную Европу и продолжалось вплоть до распада праславянского языка[39].
Германские заимствования относятся преимущественно к сферам политики (цесарь, король, князь, витязь, крамола), военного дела (полк, броня, шлем, вал, воевода — калька с др.-в.-нем.heri-zogo)[40]. Заимствован ряд терминов, связанных с торговлей: названия монет (стлязь, пенязь, цята), мыто, глагол купить, слово скот (первоначальное значение «деньги, богатство»). Названия предметов обихода (котёл, блюдо, доска в первоначальном значении «стол», миска), домашних животных и растений (осёл, лук, персик, редька), которые в самих германских языках в основном латинского происхождения, говорят о том, что тип культуры, называемый «провинциально-римским» (именно к такому типу относится пражская культура) был воспринят славянами через германское посредство.
Очевидно, через германцев славяне впервые познакомились с христианством, отсюда такие слова как церковь, крест(ить), поп, поганый «язычник», пост (воздержание), милосердный (калька с гот.armahairts или др.-в.-нем.armherz (возможна также калька с лат.misericordia))[источник не указан 771 день].
В «Этимологическом словаре славянских языков» отвергнут ряд старых германских этимологий (*čędo «ребёнок», *duma «дума», *grędeľь «дышло плуга»[41], *glazъ «скала», *xula «хула»[42], *korpъ «карп»[43], *mora «призрак»).
Некоторые германизмы иногда рассматриваются как праславянские, но в связи с тем, что они фиксируются только в одной ветви славянских языков, их можно считать поздними: *bordy «боевой топор», *smoky «смоковница», *škoda «ущерб», *želsti «возмещать, компенсировать»[44].
Германизмам в праславянском посвящены следующие монографии и статьи: «Старите германски елементи в славянските езици» (1908) С. Младенова, «Slavisch-germanische Lehnwortkunde: eine Studie über die ältesten germanischen Lehnwörter im Slavischen in sprach- und kulturgeschichtlicher Beleuchtung» (1927) А. Стендер-Петерсена, «Die gemeinslavischen Lehnwörter aus dem Germanischen» (1934) В. Кипарского, «Славяно-германское лексическое взаимодействие древнейшей поры» (1963) В. В. Мартынова, «Germanische Lehnwörter im Urslavischen: Methodologisches zu ihrer Identifizierung» (1990) Г. Хольцера, частично «The origins of the Slavs: a linguist’s view» (1991) З. Голомба[45] и «The Germanic loanwords in Proto-Slavic» (2013) С. Пронк-Тьетхофф.
В 1910 году российский славист А. И. Соболевский предпринял попытку датировки третьей палатализации, опираясь на данные германских заимствований. Он предположил, что германизмы*scьlędzь и *pěnędzь, в которых осуществился данный процесс, попали в праславянский не ранее I в. н. э. (поскольку именно к тому времени, по мнению Соболевского, германцы познакомились с римскими монетами), следовательно, это terminus a quo для данного процесса[46]. Однако впоследствии такая хронологизация славяно-германских контактов подверглась критике.
Из готского языка
Во II в. славяне столкнулись с готами, которые расселились в Поднепровье и на протяжении ряда столетий занимали основную часть современной Украины. Скорее всего, именно тогда в праславянский язык попало значительное количество германских заимствований.
*xlěbъ «хлеб» < гот.hlaifs[55]. Первоначально означало только «хлеб из кислого теста» в противовес *kruxъ «хлеб вообще»[56]. Существует предположение о балтийском происхождении лексемы *xlěbъ[57];
*хоrǫgу «знамя» (отсюда рус.хоругвь) < герм. *hrungō «палка, посох»[58] или из языка аваров (см. ниже);
*kotьlъ «котёл» < гот.*katils или *katilus < лат.catillus «блюдечко, тарелочка», являющееся диминутивом от catīnus «глиняная чаша, миска, блюдо, плавильный тигель»[59][60];
*lьvъ «лев». Готское название льва не засвидетельствовано, однако вокализм говорит в пользу именно восточногерманского источника данного слова. Прагерм. *le(w)o- было заимствовано из лат.leō, которое, в свою очередь, пришло из др.-греч.λέων. Источником греческого слова послужили семитские языки. Существует также гипотеза об обратном характере заимствования (из праславянского в прагерманский) на основании того, что вплоть до бронзового века львы жили на Балканах и западной Украине[67][68];
*avorъ «явор» < др.-в.-нем.āhorn «клён». Существует также гипотеза о заимствовании этого слова в праславянский, латынь и германские языки из субстратного языка[78][79];
*dъska «доска». Ср. зап.-герм. *diska- «стол, блюдо», где это слово — заимствование из лат.discus «диск, блюдо», а в латыни, в свою очередь, из др.-греч.δίσκος «метательный круг, диск, блюдо». Может также быть заимствованием непосредственно из латыни[84];
*jьstъba «изба». Ср. зап.-герм. *stubō- «теплое помещение» < вульг.-лат. *extūfa «баня». Может также быть заимствованием непосредственно из латыни[92];
*plugъ «плуг» < прагерм.plōga-. Собственно праславянскими названиями орудия пахоты были *ordlo и *soxa[121][122]. Л. Мошинский и О. Н. Трубачёв предполагают исконно-славянское происхождение слова[123]. В. Блажек и К. Дуфкова предполагают, что в германские языки это слово попало из кельтских через романское посредство, а в славянские языки пришло уже после распада праславянского языка[124];
*skrin’a «сундук» < др.-в.-нем.scrîni «шкаф» (нем.Schrein «шкаф, сундук, ящик, ларь») < лат.scrīnium «круглый ящик, ларец». Может также быть заимствованием непосредственно из латыни[128][129];
*vitędzь «витязь» < зап.-герм. *wīkinga-[136]. А. Брюкнер, К. Махек и Х. Шустер-Шевц по хронологическим и фонетическим причинам считают слово исконнославянским. Последний исследователь выводит слово, как древнее обозначение «конного воина», из слав. *vitь «добыча, трофей», ст.‑слав.възвить «польза, выгода, прибыль, барыш»[137];
*melko- «молоко» < герм. *meluk- «то же» (гот.miluks), в отличие от исконной лексемы *melzti «доить», ср. рус.молозиво[53]. Согласно альтернативной точке зрения, обе лексемы являются исконными[162].
*skotъ «скот». Ср. прагерм.*skatta- «деньги, собственность». Существует также гипотеза об обратном направлении заимствования, возводящая *skotъ к *skopiti «кастрировать»[168];
*kotъ «домашний кот» < лат.cattus. Латинское слово было заимствовано также и в другие европейские языки. При этом для дикого кота в праславянском было исконное слово *stьbjь (откуда пол.żbik, древнеболг. стебал)[183];
*košul’a < вульг. лат.casula «плащ с капюшоном». Источником заимствования послужили северные диалекты[184][185];
*križь «крест» < лат.crux. Возможно германское посредство[186];
*misa «миска» < вульг. лат.mēsa < лат.mēnsa «стол»[194]. В латыни данное слово является субстантивированным причастием от глагола mētior «измеряю», то есть внутренняя форма этого слова — «измеренная»[195];
*mormorъ «мрамор» < лат.marmor «мрамор» < др.-греч.μάρμαρος «белый камень, мрамор»[49]. Возможно заимствование и непосредственно из греч.;
*sekyra «секира» < лат.securis. Исконнославянским словом является *tesla. Хотя некоторые исследователи настаивают на исконном характере слова *sekyra, наличие уникального суффикса -yra, которого нет ни в одном другом славянском слове, делает его очень вероятным кандидатом в заимствования[205];
По предположению Антуана Мейе, кальками из административной латыни являются слова *językъ в значении «народ» (< лат.lingua) и *mirъ в значении «вселенная» (< лат.pax (romana)).[208]
Некоторые лексемы пришли в праславянский из тюркских языков или через их посредничество.
*xъmelь «хмель» < тюркск. (ср. чув.xӑmla, венг.komló (из др.-булг.), баш.ҡомалаҡ «хмель»). Однако ЭССЯ настаивает на иранском происхождении этого слова[211];
Кроме того, по мнению А. В. Дыбо, в VIII—IX веках из языков дунайских и волжских булгар в южно- и восточнославянские языки был заимствован ряд слов, таких как *kovъčegъ «ковчег», *doxtorъ «подушка», *tojagъ «дубинка, посох», *klobukъ «шапка», *bojanъ «Боян (имя)», *samъčьjь «управляющий хозяйством», *šaranъ «молодой сазан, карп», *šatъrъ «шатёр», *xalǫga «ограда», *bъlvanъ «каменная глыба», *ogarь «гончая собака», *хоrǫgу «знамя» и др.[214].
*konopja «конопля». Из неизвестного источника. Высказывалось предположение, что из вульг. лат. *canapis или *cannapus, однако латинское слово само является заимствованием. По другой версии, из индоиранского *kana-[224];
*kъniga «книга» из какого-то восточного источника[225];
*mečь/*mьčь «меч». Долгое время слово считалось германизмом (< гот.mēki), но скорее всего оно является субстратным заимствованием как в праславянском, так и в прагерманском[226][227];
По мнению С. Младенова, Г. А. Ильинского, А. Маценауэра, приводимому в этимологическом словаре М. Фасмера, происхождение слова «топор» связано со ст.-слав. тепѫ, тети «бить». Й. Зубатый связывает его со словами то́пать, топта́ть, а также с укр. тепорити «тащить с трудом».
Все релевантные данные славянских диалектов указывают на праславянскую o-основу и акцентную парадигму c. Несоответствие славянской акцентуации баритонезе др.-инд.bhága, видимо, подтверждает заимствование славянского слова из иранского.
Шустер-Шевц Х. Древнейший слой славянских социально-экономических и общественно-институциональных терминов и их судьба в сербо-лужицком языке // Этимология 1984. М.: Наука, 1986. С. 226—230.
Трубачёв О.Из славяно-иранских лексических отношений// Трубачёв О. Труды по этимологии.— М.: Языки славянской культуры, 2004.— Т. 2.— С. 68—72.— ISBN 5955700539.
Трубачёв О.Из славяно-иранских лексических отношений// Трубачёв О. Труды по этимологии.— М.: Языки славянской культуры, 2004.— Т. 2.— С. 44—45.— ISBN 5955700539.
Трубачёв О.Из славяно-иранских лексических отношений// Трубачёв О. Труды по этимологии.— М.: Языки славянской культуры, 2004.— Т. 2.— С. 46.— ISBN 5955700539.
Зализняк А. А. Проблемы славяно-иранских языковых отношений древнейшего периода. // Вопросы славянского языкознания, № 6, 1962. (Реферативная статья, в которой собран материал Розвадовского, Мейе и других авторов)
Трубачёв О.Из славяно-иранских лексических отношений// Трубачёв О. Труды по этимологии.— М.: Языки славянской культуры, 2004.— Т. 2.— С. 54—55.— ISBN 5955700539.
Соболевский А. И. Древнейшия славянския названия монеты и хронология общеславянского смягчения гортанных // Русский филологический вестник. — 1910. — № 64. — с. 92-95.
Этимологический словарь славянских языков, том 8.— Издательство "Наука".— 1981.— С.81—82.; традиционная версия о тюркизме < монг. oruŋgo, oruŋga «знак, знамя» невероятна, поскольку тюрко-монгольские контакты относятся к более позднему периоду.
Шустер-Шевц Х. Древнейший слой славянских социально-экономических и общественно-институциональных терминов и их судьба в сербо-лужицком языке // Этимология 1984. М.: Наука, 1986. С. 232.
Хелимский Е. А. Тунгусо-маньчжурский языковой компонент в Аварском каганате и славянская этимология // Материалы к докладу на XIII Международном съезде славистов (Любляна, 15-21 августа 2003). Hamburg, 2003.