Тертуллиан

Тертуллиан

Статья в Википедии

Произведения в Викитеке

Медиафайлы на Викискладе

Квинт Септи́мий Фло́ренс Тертуллиа́н^{[note 1]} (лат. Quintus Septimius Florens Tertullianus; 155/165 — 220/240) — один из наиболее выдающихся раннехристианских писателей и теологов. В зарождавшемся богословии Тертуллиан впервые выразил концепцию Троицы. Положил начало латинской патристике и церковной латыни — языку средневековой западной мысли.

Цитаты

Апологетические

Велико различие между преступлением и именем, между мне­нием и истиной. В самой природе имени заложено различие ме­жду названием вещи и ее существованием (dici et esse). Так, сколь­ко людей носят имя философов, хоть и не исполняют закона фи­лософии? Все люди называются по имени своих занятий, однако кто не оправдывает их делом, порочит истину словесной видимо­стью. Имя не может тотчас придать существование называемому, и когда существования нет, имя оказывается ложным, обманы­вающим тех, которые приписывают ему сам предмет, в то время как оно зависит от предмета.

— «К язычникам», I, 5

Opera omnia, 1598

Ум должен от свойств мира восходить вверх, а не опускать­ся к неизвестному. По Платону, мир шаровиден. Полагаю, что он очертил мир циркулем, в то время как другие мыслили его квадратным и угловатым, потому что ему трудно было предста­вить себе мир телом, лишенным головы. Эпикур же, который го­ворил, что «то, что выше нас, то ничто для нас», когда пожелал сам исследовать небо, установил, что размер солнечного диска — один фут. Подумать только, что за бережливость на небесах! Впрочем, с ростом честолюбия философов увеличился и солнеч­ный диск. Так, перипатетики объявили, что солнце размером пре­восходит землю. Спрашиваю вас, что способна уразуметь страсть к догадкам? Что можно доказать посредством таких упорных утверждений — плода старательно возбуждаемой на досуге ме­лочной любознательности, уснащенной искусством красноречия? Так что поделом Фалесу Милетскому, который, осматривая небо и блуждая по нему глазами, с позором упал в яму. Египтянин же его осмеял, говоря: «Ты на земле-то ничего не видишь, куда тебе смотреть на небо?» Итак, падение его образно показывает, что напрасны потуги философов, причем именно тех, которые направ­ляют неразумную любознательность на предметы природы пре­жде, чем на ее Творца и Повелителя.

— «К язычникам», II, 4

	О свидетельство души, по природе христианки! — Отсюда: «Душа по природе христианка» (Anima naturaliter christiana).
	— «Апологетик», 17, 6

	Для нас нет более чуждого дела, чем общественное, одно государство имеем — мир.
	Nobis <...> nulla magis res aliena quam publica, unam omnium rempublicam agnoscimus, mundum.
	— «Апологетик», 38, 3

	Что общего между философом и христианином? Между учеником Греции и учеником Неба? Между искателем истины и искателем вечной жизни?
	— «Апологетик», 46

	Чем более вы истребляете нас, тем более мы умножаемся; кровь христиан есть семя [христианства]. — Отсюда позднейшее: «Кровь мучеников — семя христианства» (Sanguis martirum, semen christianorum).
	— «Апологетик», 50, 13

	Ты [душа,] сколько я знаю, не христианка: ведь душа обыкновенно становится христианкой, а не рождается ею.
	— «О свидетельстве души», 1

	Христианин никому не враг, не говоря уже об императоре, которого, зная, что он установлен его Богом, христианин должен любить, уважать, почитать и желать ему и всему римскому государству благополучия, доколе будет стоять мир: ведь он до тех пор и будет стоять.
	— «К Скапуле», 2, 6

	Второй после Бога. — Об императоре.
	Secundus a Deo
	— «К Скапуле», 2, 7

Догматико-полемические

	Итак: что Афины — Иерусалиму? что Академия — Церкви? что еретики — христианам? Наше установление — с портика Соломонова, а он и сам передавал, что Господа должно искать в простоте сердца (Прем. 1,1). Да запомнят это все, кто хотел сделать христианство и стоическим, и платоническим, и диалектическим. В любознательности нам нет нужды после Иисуса Христа, а в поисках истины — после Евангелия.
	— «О прескрипции (против) еретиков», 7

	Правило веры, — дабы нам уже теперь объявить, что мы защищаем, — таково: им удостоверяется, что Бог един и нет иного Бога, кроме Творца мира, Который произвел все из ничего через Слово Свое, происшедшее прежде всего. Слово это, названное Сыном Его, которое по-разному открывалось патриархам в имени Божьем, всегда слышно было в пророках, сошло, наконец, из Духа Бога-Отца и Благости Его на Деву Марию, стало плотью во чреве Ее и произвело родившегося от Нее Иисуса Христа. Затем Он возвестил новый Закон и новое обетование Царства Небесного, творил чудеса, был распят на кресте, на третий день воскрес. Вознесшись на Небо, воссел одесную Отца, послал наместником Своим Духа Святого, чтобы Он водил верующих. И приидет Он со славой даровать праведным плоды жизни вечной и небесного блаженства, а нечестивых осудить к пламени вечному, воскресив тех и других и возвратив им плоть. — «Мы видим, что это правило веры обладает той же структурой, что и наш Символ веры.»[1]
	Regula est autem fidei, ut iam hinc quid defendamus profiteamur, illa scilicet qua creditur. Unum omnino Deum esse nec alium praeter mundi conditorem qui universa de nihilo produxerit per verbum suum primo omnium emissum. Id verbum filium eius appellatum in nomine Dei varie visum a patriarchis, in prophetis semper auditum, postremo delatum ex spiritu patris Dei et uirtute in virginem Mariam, carnem factum in utero eius et ex ea natum egisse Iesum Christum. Exinde praedicasse novam legem et novam promissionem regni caelorum, uirtutes fecisse, cruci fixum, tertia die resurrexisse, in caelos ereptum sedisse ad dexteram patris, misisse vicariam uim spiritus sancti qui credentes agat, uenturum cum claritate ad sumendos sanctos in vitae aeternae et promissorum caelestium fructum et ad profanos adiudicandos igni perpetuo, facta utriusque partis resuscitatione cum carnis restitutione.
	— «О прескрипции (против) еретиков», 13

	Сын Божий распят — это не стыдно, ибо достойно стыда; и умер Сын Божий — это совершенно достоверно, ибо нелепо; и, погребенный, воскрес — это несомненно, ибо невозможно. — Парадокс Тертуллиана.
	Crucifixus est Dei Filius: non pudet, quia pudendum est. Et mortuus est Dei Filius: prorsus credibile est, quia ineptum est. Et sepultus resurrexit: certum est, quia impossibile.
	— «О плоти Христа», 5

	Всё, что существует, есть тело особого рода. Нет ничего бестелесного, кроме того, что не существует.
	Omne quod est corpus est sui generis. Nihil est incorporale nisi quod non est.
	— «О плоти Христа», 11, 4

	Ощущение есть душа души.
	— «О плоти Христа», 12

	Тем более следует верить там, где именно потому и не верится, что это удивительно! Ибо каковы должны быть дела Божьи, если не сверх всякого удивления? Мы и сами удивляемся — но потому, что верим. — Парадокс Тертуллиана.
	— «О Крещении», 2

	Валентиниане… не имеют большей заботы, нежели скрыть, что они проповедуют: когда же проповедуют, скрывают… Если же просят от них доброй воли, они с открытым лицом и с высоко поднятой бровью — «она велика» — отвечают. Ожидают ли от них тонких разъяснений, они двусмысленными речами доказывают то, что составляет всеобщее убеждение. Утверждаешь ли, что им ведомо нечто — всякое знание отрицают… Лукавство их таково, что они скорее убеждают, нежели учат. — Цитата позже была использована как эпиграф к 32 главе романа Умберто Эко «Маятник Фуко» (1988).
	Valentiniani… nihil magis curant quam occultare quod praedicant: si tamen praedicant, qui occultant… Si bona fide quaeres, concrete vultu, suspenso supercilio — altum est — aiunt. Si subtiliter tentes, per ambiguitates bilingues communem fidem affinnant. Si scire te subostendas, negant quidquid agnoscunt… Habent artificium quo prius persuadeant, quam edoceant.
	— «Против валентиниан»

	Единство, производя из себя Троич­ность, не разрушается, но упорядочивается.
	...Unitas ex semetipsa derivans Trinitatem non destruatur ab illa sed administretur.
	— «Против Праксея», 3

	В нём [Иисусе Христе] видим мы двойное состояние, не слитное, но соединенное в одном лице, Бога и человека Иисуса... И при этом сохраняются свойства той и другой субстанции, так что как и дух (Божество) совершает в нем свои дела, т. е. добродетели, чудеса и знамения, так и плоть (человечество) исполняет свои страдания, чувствуя жажду и пр., и, наконец, умирает. ...Две субстанции различно действуют по своему состояния ...и плоть никогда не бывает духом, ни дух — плотью. — «Здесь мы имеем пред собой как бы определение Халкидонского собора в кратком виде.»[2]
	Videmus duplicem statum, non confusum sed coniunctum, in una persona Deum et hominem Iesum. ...et adeo salva est utriusque proprietas substantiae, ut et spiritus res suas egerit in illo, id est virtutes et opera et signa, et caro passiones suas functa sit, esuriens sub diabolo, sitiens sub Samaritide, flens Lazarum, anxia usque ad mortem, denique et mortua est. ...substantiae ambae in statu suo quaeque distincte agebant... Neque caro spiritus fit neque spiritus caro.
	— «Против Праксея», 27

Практико-аскетические

	Матерь Церковь
	Mater ecclesia
	— «К мученикам», 1

	Ты [женщина] — врата дьявола.
	Tu es diaboli ianua.
	— «О женском убранстве», I, 1, 2

	В грехе — предварение заслуги.
	Peccando promeremur.
	— «О скромности», 10, 8

	Без епископов нет Церкви.
	Non ecclesia numerus episcoporum.
	— «О скромности», 21, 17

	Пусть поднимется и судит христианок царица Карфагена[3], которая, будучи изгнанницей в чужой земле и создательницей столь большого города, вместо того чтобы желать брака с царем, во избежание повторного супружества предпочла, напротив, сгореть, чем выйти замуж.
	— «О единобрачии», 17, 2

Приписываемое

	Верую, ибо нелепо. — Парафраз двух цитат («О плоти Христа», 5; «О Крещении», 2). Приписано Тертуллиану, вероятно, в XVIII в.
	Credo quia absurdum

Цитаты о Тертуллиане

Пресвитер Тертуллиан... из провинции Африка, карфагенский гражданин; отец его — проконсульский центурион. Человек яркого и сильного дарования, он достиг расцвета в правлении Севера и Антонина Каракаллы и написал много сочинений, которые мы не будем перечислять, потому что они хорошо известны. Видел я некоего Павла из Конкордии (это город в Италии), человека старого, который рассказывал, что когда сам еще был молодым, знавал в Риме секретаря блаженного Киприана, тогда уже старца; и тот рассказывал, что Киприан обыкновенно ни дня не проводил без чтения Тертуллиана и то и дело говорил ему: «Подай учителя», — имея в виду Тертуллиана. Пресвитером он пробыл до зрелого возраста, а потом, вследствие зависти и оскорблений клира Римской церкви, впал в учение Монтана и во многих книгах упоминал новое пророчество, а к тому же сочинил специальные труды против церкви — «О стыдливости», «О гонении», «О посте», «О единобрачии», «Об экстазе» (шесть книг и еще седьмую, которую он сочинил против Аполлония). Передают, что он дожил до преклонного возраста и написал много трудов, которые не сохранились до нашего времени.[4]

— Иероним. «О знаменитых людях», 53 (ок. 392)

Страстная, пылкая, жесткая, но мощная натура его не подчинялась никаким сдерживающим влияниям; ни христианство, ни наука, ни образование не произвели на нее полного смягчающего действия. Всегда беспокойный и ничем не довольный, он всю жизнь ведет борьбу — с самим собою, с внешними и внутренними врагами церкви, борьбу за церковь и против церкви. ...Едва ли можно указать на многих древних и церковных писателей, которые бы вызывали у позднейшего потомства столь разнообразные и друг другу противоположные суждения, какие вызвал... Тертуллиан.[5]

— К. Попов

Т. — типичный христианский писатель начала III-го века на африканской почве. Множество бытовых черт, рассеянных в сочинениях Т., делают их незаменимыми для историка культуры. Т. представляет характерный пример латинского, западного католического писателя, занятого по преимуществу вопросами практическими в отличие от спекулятивного направления восточных христианских писателей. Любопытен контраст между Т. и его современником Оригеном. Последний воплотил в себе христианский идеализм, первый старается последовательно провести материализм, насколько он соединим с христианством. Ориген стоит за мистическое понимание христианства, за аллегорическое толкование Св. Писания; Т. старается буквально понимать тексты. Оригена интересуют по преимуществу вопросы умозрительные, Т. — вопросы дисциплины, христианской жизни. Ориген имеет некоторый наклон в сторону гностицизма; Т. увлекся монтанизмом — прямою противоположностью гностицизма. Т. человек обширного образования, писавший и на греч. языке (греч. сочин. утрачены). Тон его сочинений почти всегда резкий, страстный, полемический; противников своих он не щадит, нередко прибегает к инсинуациям, к софистическим оборотам мысли. Стиль вполне соответствует оригинальному характеру автора: неестественный, приподнятый, часто неправильный язык, трудный для понимания, но в то же время богатый сравнениями и антитезами; мысль часто выражена настолько кратко и метко, что становится поговоркою. Т. — прямой предшественник бл. Августина, один из основателей западного латинского богословия; им впервые подняты и разрешены некоторые догматические вопросы.[6]

— Эрнест Радлов

	Ни у кого латинский язык не достигал такой страстности, как у него... Нет ни одного латинского писателя, у которого язык в такой степени служил бы непосредственным выражением внутреннего чувства. Несомненно, он — труднейший автор на латинском языке: больше никто не предъявляет таких беспощадных требований к читателю.[7]
	— Э. Норден[8]

Возмущение офицерской беспорядочной жизнью в доме его отца превратило Тертуллиана в пацифиста. Возмущение романизацией сделало его мятежником против внешних форм римской цивилизации в пользу карфагенской. Зрелище мужчин и женщин, готовых скорее умереть, чем принять традиционную форму лояльности веку Севера, привело его в христианство. Как христианина возмущение мирскими и самодовольными священниками в Карфагене и Риме побудило его стать монтанистом. И, наконец, возмущение монтанизмом заставило его в сектантской пустыни ожидать парусии со своими собственными тертуллианистами.[9]

— В. Френд[10]

	Он был карфагенцем, а не римлянином, плотью от плоти той самой Африки, что превращала своих пиратов в героев. Он из их породы.[11]
	— А. Амман.

	Тертуллиан никогда не отпадал от официальной Церкви, но в ее границах вел свою кампанию против того, что он рассматривал как слабеющий аскетизм в церковной жизни.[12]
	— Д. Ренкин[13]

Комментарии

1. ↑ Имена Квинт Флоренс появляются лишь в средневековых ру­кописях.

Примечания

1. ↑ Мейендорф И. Введение в святоотеческое богословие. М., 2001.
2. ↑ А. Спасский. История догматических движений в эпоху вселенских соборов (в связи с философскими учениями того времени). Т. 1. Тринитарный вопрос. 2 изд. Сергиев Посад, 1914, с. 77.
3. ↑ Имеется в виду легендарная царица Дидона.
4. ↑ Цит. по: Тертуллиан. Избранные сочинения: Пер. с лат. / Общ. ред. и сост. А. А. Сто­лярова. М.: «Прогресс», 1994. С. 371.
5. ↑ К. Попов. Тертуллиан, его теория христианского знания и основные начала его богословия. Киев, 1880. С. 3, 6—7.
6. ↑ Радлов Э.Л. Тертуллиан // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
7. ↑ Цит. по: Тертуллиан. Избранные сочинения: Пер. с лат. / Общ. ред. и сост. А. А. Сто­лярова. М.: «Прогресс», 1994. С. 21.
8. ↑ E. Norden. Die antike Kunstprosa vom VI Jahrhundert ν. Chr. bis in die Zeit der Renaissance. Bd. 2. Leipzig, 1918, S. 606.
9. ↑ Цит. по: Тертуллиан Квинт Септимий Флоренс. О душе / Пер. с лат., вступ. ст., коммент. и указатель А. Ю. Братухина. СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2004. С. 26.
10. ↑ Frend W. Η. С. Martyrdom and persecution in the early Church. Oxford, 1965. P. 366.
11. ↑ Амман А. Путь Отцов. Краткое введение в патристику. Пер. с φρ. М., 1994. С. 54.
12. ↑ Цит. по: Тертуллиан Квинт Септимий Флоренс. О душе / Пер. с лат., вступ. ст., коммент. и указатель А. Ю. Братухина. СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2004. С. 24-25.
13. ↑ Rankin D. Tertullian and the church. Cambridge, 1995. P. 41.