Страх и отвращение в Лас-Вегасе

Страх и отвращение в Лас-Вегасе

Статья в Википедии

«Страх и отвращение в Лас-Вегасе: Дикое путешествие в сердце американской мечты» (англ. Fear and Loathing in Las Vegas: A Savage Journey to the Heart of the American Dream) — роман американского журналиста Хантера Томпсона. Роман был дважды экранизирован.

Цитаты

Часть первая

[Я] повернулся к моему адвокату. «Звонили из штаб-квартиры, — сказал я. — Они хотят, чтобы я немедленно отправился в Лас-Вегас и встретился с португальским фотографом по имени Ласерда. Он введет в курс дела. Всё, что я должен сделать, — зарегистрироваться в отеле, и там он меня вычислит». Адвокат помолчал какую-то секунду, потом внезапно оживился в кресле. «Господи, мать твою! — воскликнул он. — Я полагаю, что понял схему. Пиздец подкрался незаметно!». Он заправил нижнюю рубашку цвета хаки в свои белые трикотажные клеша и заказал ещё выпить. «Похоже, до того, как всё это закрутится, тебе необходимо основательно проконсультироваться у юриста, — заметил он. — И мой первый совет: тебе надо взять напрокат быструю тачку без верха и убраться из Лос-Анджелеса ко всем чертям в ближайшие сорок восемь часов». Он печально покачал головой. «Короче, мой уикэнд накрылся, потому что я, естественно, отправлюсь с тобой, и нам также имеет смысл вооружиться». — 1.

Что же происходит с этой страной, когда любой жополиз может спокойно слинять, наколов доктора журналистики, как последнего болвана? — 3. Странное лекарство пустыни… Кризис доверия

Мой адвокат глубоко вдохнул и откинулся на спинку сиденья, уставившись прямо в горнило солнца. «Прибавь-ка той ебаной музыки! — завизжал он. — Мое сердце щелкает челюстями, как крокодил!» — Звук! Частоты! Басы! У нас должны быть басы! — он молотил руками по воздуху, от кого-то отбиваясь. — Что с нами не так? Что мы — две чертовы старые грымзы? Я вывернул громкость радио и магнитофона до полного маразма. «Ты, ублюдочный пропиздон-законник! — заявил я. — Фильтруй базар! Ты ведь с доктором журналистики разговариваешь!» Он смеялся как припадочный. «Какого хуя мы забыли здесь в пустыне? — кричал он. — Кто-нибудь, вызовите полицию! Нам нужна помощь!» — Не обращай внимания на эту свинью, — сказал я хитчхайкеру. — У него аллергическая реакция на лекарство. На самом деле мы оба — доктора журналистики, и направляемся в Лас-Вегас, чтобы запечатлеть на бумаге главную историю нашего поколения. И тут я заржал сам… — 3. Странное лекарство пустыни… Кризис доверия

Безумие творилось во всех направлениях, каждый час. Если не через Бэй, то вверх к Золотым Воротам или вниз по 101-ой к Лос-Альтос или Ла Хонде… Ты мог отрываться где угодно. Это было всеобщее фантастическое ощущение, что всё, что мы делаем, правильно, и мы побеждаем… И это, я полагаю, и есть та самая фишка — чувство неизбежной победы над силами Старых и Злых. Ни в каком-либо политическом или военном смысле: нам это было не нужно. Наша энергия просто преобладала. И было бессмысленно сражаться — на нашей стороне или на их. Мы поймали тот волшебный миг; мы мчались на гребне высокой и прекрасной волны… И сейчас, меньше пяти лет спустя, можешь подняться на крутой холм в Лас-Вегасе и посмотреть на Запад, и если у тебя всё в порядке с глазами, то ты почти разглядишь уровень полной воды — ту точку, где волна, в конце концов, разбивается и откатывает назад. — 8. «Гении по всему миру держатся друг друга, и как только добивается признания один, за ним уже подтягивается вся орава» Арт Линклеттер

Никакой пощады криминальному фрику в Лас-Вегасе. Это место похоже на Армию: господствует норма поведения акул — жри раненую. В закрытом обществе, где каждый виновен, преступление заключается в том, что тебя поймали. В мире воров единственный и окончательный порок — это тупость. — 9. Никакой симпатии к дьяволу… Репортёрские извращения?.. Полёт в безумие

Часть вторая

Мы можем держать её бухой или под кайфом и торговать её задницей на этом наркоконвенте. Он уставился на меня. — Она отлично подходит для такой роли, — продолжал я. — Эти легавые будут давать пятьдесят баксов с рыла, чтобы сначала избить её до покорности, а потом устроить ей «трамвай». Мы можем поместить её в один из тех мотелей на глухих улицах, развесить повсюду в номере портреты Иисуса, а затем напустить на нее всех этих свиней… Черт, она сильная, она всё выдержит. Его лицо жутко задёргалось. Мы находились уже в лифте, опускаясь в холл. — Господи Иисусе, — пробормотал он. — Я знал, что ты болен, но никогда не думал, что на самом деле услышу от тебя такое. — 3. Отмороженная Люси… «Зубы как бейсбольные мячи, глаза как сгустки огня»

Неделя в Вегасе напоминает Отклонение Времени, возвращение к отправной точке, в состояние конца пятидесятых. Ты врубаешься в это на все сто, когда видишь приезжающих сюда людей — Больших Транжир из таких мест, как Денвер и Даллас. Не считая съездов охотников из «Национального Элкс Клуба» (ниггерам вход воспрещён} и Слета Вольных Овцеводов со Всего Запада. И все эти люди абсолютно слетают с нарезок при виде старой бляди, обнажившейся до трусиков, или десятка пятидесятилетних джанки, выкидывающих ногами курбезы на подъездных путях под звуки биг-бита, отрываясь под «Песнь Сентября». — 8. Красивая жопа… И, наконец, немного серьезных автогонок по Бульвару

Пресса — банда жестоких пидоров. Журналистика — это не профессия или ремесло. Это дешевая забегаловка, прибежище всех посланных на хуй писак и неудачников — потайной вход в отхожее место жизни, гнусная, истекающая мочой маленькая дырка, которую просмотрел инспектор по строительству, но достаточно глубокая для пьяниц, отползающих с тротуара и мастурбирующих над ней, как шимпанзе в клетке зоопарка. — 13. Конец дороги… Смерть Кита… Обливаясь потом в аэропорту

	Я чувствовал себя как монстрообразная реинкарнация Горацио Элджера… Человеком, Способным на Поступок, и просто достаточно больным, чтобы быть абсолютно уверенным в себе. — 14. Прощание с Вегасом… «Да пребудет с вами господь, свиньи!»
	I felt like a monster reincarnation of Horatio Alger: A man on the move, and just sick enough to be totally confident.

Перевод

Алекс Керви, 1999.