Loading AI tools
декабрист, публицист, мемуарист, автор исторических и этнографических сочинений Из Википедии, свободной энциклопедии
Барон Владимир Иванович Ште́йнгейль (также — Штейнгель; 13 апреля 1783, Обвинск[3] Пермского наместничества — 20 сентября 1862, Санкт-Петербург, похоронен на Охтинском кладбище, могила утрачена) — декабрист, публицист, мемуарист, автор исторических и этнографических сочинений.
| Владимир Иванович Штейнгейль | |
|---|---|
 | |
| Дата рождения | 13 апреля 1783[1] |
| Место рождения | |
| Дата смерти | 20 сентября 1862[1] (79 лет) |
| Место смерти | |
| Страна | |
| Род деятельности | писатель, военнослужащий |
| Награды и премии |
  |
 Медиафайлы на Викискладе | |
 Произведения в Викитеке | |
Принадлежал к старинному дворянскому роду. Сын выходца из Бранденбург-Байройтского княжества Священной Римской империи, обвинского капитан-исправника (позже — городничего) барона Иоганна Готфрида фон Штейнгейля (1744—14.05.1804) (на русской службе с 1772 года). Его дед — барон Филипп Фридрих фон Штейнгейль (1703—1763) — был баварским министром, сыном Иоганна Вильгельма фон Штейнгейля (ум. 1735) — саксонского министра. Дядя, Ф. Ф. Штейнгейль, — ген-губ. Финляндии. Мать — дочь екатеринбургского купца Варвара Марковна Разумова (замужем с 1781 года). Помимо Владимира в семье было еще несколько детей: близнецы Стефан (23.12.1781—1782) и Феодор (23.12.1781—1782) (умершие вскоре после обряда крещения), Петр (5.06.1788 —1790) (умер от оспы), Татьяна (12.01.1791—?) (замужем за маркшейдером Марком Яковлевым), Екатерина (24.11.1795— ?) (замужем за управляющим заводами в Златоусте Германом), Мария (6.01.1798—после 1855) (не замужем), Петр (1803/1804—умер в младенчестве). Владимир Иванович был крещён в православную веру. После Обвинска семья Штейнгейлей жила на Камчатке и с 1790 года — в Иркутске. О борьбе отца с злоупотреблениями местных властей, своем детстве и юности Штейнгейль подробно рассказывал в автобиографических записках[4]
С 1792 по 1799 год учился в Морском кадетском корпусе. В 1799 году произведён в мичманы с назначением на Балтийский флот. В 1802 г. по собственному желанию переведён в морскую команду Охотского порта[5]. В 1806 году — в Иркутской морской команде. С 1807 г. — лейтенант, командир Иркутской морской команды, прозван «иркутским адмиралом» за реорганизацию губ. адмиралтейства.
В 1809 г. обозревал реки Нерчинского края до Амура, проехал через Забайкалье, побывал на Кутомарских минеральных водах, в Кяхте.
В 1809 году переведён на Балтийский флот.
В 1810 году командирован к сибирскому генерал-губернатору И. Б. Пестелю чиновником по особым поручениям в Иркутск. С декабря того же года — в отставке в чине капитан-лейтенанта. В 1811 году подготовил проект экспедиции для исследования бассейна реки Амур.
В 1812 году вступил в Петербургское ополчение, участвовал в заграничных походах 1813—1814 гг. (сражения при Полоцке, Чашниках, Березине, Данциге), награжден орденами Святого Владимира IV степени, Святого Владимира III степени, Святой Анны II степени.
«Записки, касательно составления и самого похода С.-Петерб. ополчения против врагов отечества… с описанием осады и взятия Данцига» Архивная копия от 5 августа 2018 на Wayback Machine (ч.1, СПб., 1814; ч.2, М., 1815; с посвящением Александру I) — первый систематический труд о боевых действиях в Отечественной войне, принес Штейнгейлю известность как военному историку; А. А. Писарев в своих «Военных письмах…» (ч. 2, с. 200) сравнивал Ш. как автора «Записок» с Ксенофонтом; см. также письмо Писарева к Штейнгейлю: «Русская старина», 1888, № 10, с. 157, и оценку записок как «довольно верных и замечательных» у П. С. Бобрищева-Пушкина[6]. Жанр Ш. определял как «наблюдательные записки»: «сей род повествования показался мне тем удобнее, что оным, свободно излагая свои мысли и чувствования, самое повествование о военных действиях для всякого мирного гражданина возможно сделать и занимательным и приятным»[7].
В сентябре 1814 года Штейнгейль становится адъютантом московского генерал-губернатора А. П. Тормасова, с октября управляет его военной, а с мая 1815 и гражданской канцеляриями, став фактическим главой Москвы. Наступила «пора изумительной деятельности»[8]. Руководил проектированием и строительством, в том числе Манежа и Александровского сада, привлек известных архитекторов и инженеров (О. И. Бове, А. де Бетанкура; был в дружеских отношениях с Л. Л. Карбонье д’Арситом), спасал от уничтожения древности, помогал разорённым[9]. Представлен Александру I; произведён в полковники (1816).
Неподкупностью и энергией Штейнгейль нажил врагов; один из них, московский обер-полицмейстер А. С. Шульгин, оклеветал его перед царём в «стяжании» (через начальника Главного штаба П. М. Волконского), а перед Тормасовым — в манипулировании им; почувствовав изменение к себе последнего, Штейнгейль оставил место директора канцелярий (сент. 1817); «лишен службы и погружен с семейством в крайнюю нужду вопреки предположению о его богатстве»[10][~ 1][11]. Спустя почти 40 лет Штейнгейль «поклонился праху бывшего… начальника, так легко некогда… предавшего» его[12][~ 2]
Штейнгейль рассказывал и о том, как Тормасов не хотел отпускать его со службы: «несмотря на увещания Тормасова повременить и обдумать свой поступок, настаивал на увольнении, Тормасов, наконец, написал просимую резолюцию, но вместо песку, как бы невзначай, залил бумагу чернилами»[~ 3].
В дальнейшем все попытки Штейнгейля вернуться на государственную службу, в которой он видел назначение гражданина («служба есть верный способ благотворный — делать ближнему добро», и без нее человек «зарытый талант»[15]), были обречены на неудачу: по слухам, о которых сообщает Н. И. Греч, при имени Штейнгейля «в тайном государевом реестре помечено было: „Не давать ходу“»[16].
В 1810-е гг. увлекался театром (рано оценил талант М. С. Щепкина), из литераторов был близок к М. Н. Загоскину, И. И. Дмитриеву, А. Ф. Мерзлякову, А. С. Шишкову, дружил с А. З. Зиновьевым. Был глубоко верующим человеком, начитанным в духовной литературе (о чем особенно свидетельствуют его письма), интересовался масонством, мистическими сочинениями (в его московском доме в Гагаринском переулке была потаенная комната и плафон, расписанный масонскими знаками), но вступить в ложу отказался[17] (его приглашали в «Тройственный рог изобилия», куда входили немецкие купцы, врачи, художники).
В 1818 напечатал первый в России труд по истории календаря, доказывая необходимость «по примеру всех просвещенных народов» принять новый стиль: «Опыт полного исследования начал и правил хронологического и месяцесловного счисления старого и нового стиля» (СПб., 1819; рецензировавший книгу А. Е. Измайлов оценил ее как «классическую»: «написано простым, ясным и чистым и благородным, каким должно писать всегда ученые книги»[18].
Под псевд. «В.Камнесвятов» опубликовал в «Вестнике Европы» исследование, где описал возникновение обычая крестного хода в Новодевичий монастырь (XIV—XVI вв.)[19].
Дружески общался с типографом С. И. Селивановским; предполагается, что участвовал в подготовке «Энциклопедического словаря», хотя прямых свидетельств этому не найдено.
Член ВОЛРС (с 1825), по свидетельству библиотекаря Общества И. Н. Лобойко[20]; почетный член Московского общества любителей коммерческих знаний[21].
Отстаивая неприкосновенность личности, в конце 1817 через Н. Н. Новосильцева передал царю записку «Нечто о наказаниях» Архивная копия от 10 августа 2018 на Wayback Machine; Новосильцев как руководитель Комиссии составления законов, тогда работавший над проектом конституции («Уставной грамоты Российской империи») просил Александра I дать ему Штейнгейля в сотрудники «как человека со способностями», но тщетно[22]. В янв. 1819 передал главе духовного ведомства А. Н. Голицыну «Рассуждение о законе на богохульников», спровоцированное проектом Уголовного уложения (не был принят), предполагавшим возвращение смертной казни за богохульство; Штейнгейль призывал заменить кнут и каторгу за кощунства годичным заключением и церковным покаянием.
В области политэкономии был радикальным протекционистом: полнее всего его взгляды выразились в сочинении, которое Штейнгейль на следствии назвал «Патриотическим рассуждением о причинах упадка торговли»; в нем автор требовал полностью запретить иностранным подданным торговлю на территории Российской империи, максимально сократить всякий импорт — и одновременно снизить налоги и законодательно обеспечить равные условия в области торговли для разных сословий[23]; в феврале 1819 «Рассуждение…» было передано Н. С. Мордвинову, а тем — министру финансов Д. А. Гурьеву; как речь «Рассуждение», видимо, произнесено в 1823 в комиссии Московского купеческого общества[24], распространялось в списках.
В 1823 г. Штейнгейль подносит царю проект о прекращении торговли крепостными без земли, «справедливое бесславие всей нации наносящей»; такая мера, утверждал автор, позволила бы снять вопрос об отмене крепостного права как такового: «не будет… надобности промышлять преждевременные средства к свободе крестьян вообще» («О легкой возможности уничтожить существующий в России торг людьми»[25].
В 1818 с появлением надежды на службу у А. А. Аракчеева переехал в Петербург (см. очерк Штейнгейля «Воспоминание о гр. А. А. Аракчееве»[26]); в 1819 поднес Аракчееву записку, составленную еще в Москве и обобщившую трехлетний опыт руководства Москвой: «Некоторые мысли … о гражданстве и купечестве в России» (дошла только заключительная часть в пересказе В. И. Семевского, получившего записку от Вяч. Е. Якушкина[27]; записку Аракчеев вернул автору «по ненадобию»[28]).
Надеясь получить место директора Варшавской таможни, 4 дек. 1819 уволился «от службы по кавалерии для определения к статским делам» (формулярный список: ВД, т. 14, с. 148). В 1820 управлял частным винокуренным заводом под Тулой. В 1821 в течение 8 месяцев «занимался делами» у астраханского губернатора И. И. Попова, «написал представления об управлении калмыками, о рыболовной экспедиции, о тюленьей ловле» (Соч. и письма, т. 1, с. 129); был вынужден оставить место после конфликта с А. П. Ермоловым.
В 1821 опубликовал задуманный еще в 1818 проект пансиона «Частное заведение для образования юношества…», соединяющий в обширном курсе наук естественные, точные и гуманитарные, а воспитание базирующий на утверждении личного достоинства; реализован проект не был, хотя Штейнгейль успел получить разрешение Московского университета на открытие пансиона: «было и приступил к этому; но» в июле 1822 «тогдашний поставщик армии Варгин предложил заняться его делами на очень выгодных… условиях»[29] (позднее В. В. Варгин приглашал вернувшегося из Сибири Штейнгейля «кончить свои дни в его семье, обещая ему даром весь комфорт, которого требует его преклонный возраст»[30]).
_by_shakko_01.jpg)
На следствии причинами своего свободомыслия назвал прежде всего «чтение истории с размышлением и соображением. Одни сто лет от Петра Великого до Александра I сколько содержат в себе поучительных событий к утверждению того, что называется свободомыслием!»[31] ; в автобиографических записках подробно описывал знакомство с архивными материалами, доступными ему в канцелярии московского главнокомандующего (копии писем масонов времен Екатерины I, донесения о масонах И. Б. Пестеля, записки И. В. Лопухина); среди важных публицистических текстов XVIII в., повлиявших на мировоззрение Штейнгейля, — «Рассуждение о непременных государственных законах» Д. И. Фонвизина Архивная копия от 4 августа 2018 на Wayback Machine.
«Надо быть равнодушным ко всему, чтобы не пострадать с неравнодушными»
Знакомство с К. Ф. Рылеевым состоялось летом 1823[32]. В 1824 Рылеев сообщил Штейнгейлю о существовании тайного общества: «Рылеев сказал, что цель общества состоит чтобы принудить государя дать Конституцию, что петербургские члены хотят монархическую, а во второй армии демократическую»[33]; в позднейших автобиографических записках этот разговор с Рылеевым описан иначе: якобы на вопрос, «какая цель общества», Рылеев отвечал: «Я не могу теперь сказать тебе… но поговорю с директорами и тогда скажу… вот тебе письмо к моему другу Ивану Ивановичу Пущину… он тебе все откроет»[34]; по словам И. И. Пущина, в общество Штейнгейль был «принят на совещании»[35] . Сам Штейнгейль утверждал, и на следствии, и в позднейших воспоминаниях, что видит в себе «более свидетеля… нежели соучастника» тайного общества[36] ; в записках о восстании называл себя «не принадлежащим обществу»[37] .
Участие Штейнгейля в деятельности общества отразилось в идеологически важных поступках и текстах. Весной 1825 он пишет замечания на Конституцию Н. М. Муравьёва, в которых требует радикального ограничения прав монарха и критикует принцип имущественного ценза[38] . После известия о смерти Александра I оказался свидетелем и участником обсуждения планов восстания, вплоть до ареста царской семьи; был противником «революции в республиканском духе», которая «повлекла бы за собой ужасы», предлагал прибегнуть к привычному для народа дворцовому перевороту и возвести на престол вдовствующую императрицу Елизавету Алексеевну, которая должна потом отказаться от самодержавной власти; этот план отражен в написанном Штейнгейлем 12 декабря «Приказе войскам» (использован не был); когда этот план был отвергнут, Штейнгейль выдвинул другой, в проекте Манифеста от Сената и Синода, предполагавший внешнюю легитимность смены власти: от имени Сената и Синода должно было быть назначено временное правительство; затем в течение 3-х месяцев предполагалось избрать «из каждого сословия в каждой губернии по 2 депутата» для решения вопроса о власти[39] . Манифест Штейнгейль писал по просьбе Рылеева, в ночь и утро восстания, параллельно с С. П. Трубецким, прочитал его днем 14 декабря Рылееву и Пущину и уничтожил сразу после известия о присяге гвардии Николаю, принесенного Я. И. Ростовцевым[40] .
Появлялся на площади как наблюдатель, вечером в последний раз был у Рылеева; 20 декабря, присягнув, выехал из Петербурга; приказ об аресте отдан 30 декабря 1825. В ночь со 2 на 3 января 1826 арестован в Москве, 6 января допрошен во дворце царем и отправлен в Петропавловскую крепость.
«Готовясь на смерть, решился недешево отдать свою жизнь. Эта мысль возродила дерзновенье»[41] : 7 января Штейнгейль испросил разрешения писать и 11 января закончил первое, на 13 листах, без помарок, письмо к имп. Николаю I с анализом предыдущего царствования, приведшего к распространению освободительных идей, образованию тайных обществ и к восстанию. Распространялось в списках[42]. Это письмо и второе, от 29 января, содержали предложения важнейших направлений для будущей преобразовательной деятельности нового царя. «Тогда много говорили, что записка эта много повлияла на направление правительства в первый период царствования» (запись П. П. Вяземского, 1835[43]).
Осужден на вечную каторгу по III разряду, состав преступления: «Знал об умысле на цареубийство и лишение свободы с согласием на последнее, принадлежал к тайному обществу с знанием цели и участвовал в приуготовлении к мятежу планами, советами, сочинением Манифеста и приказа войскам»[44]; срок снижен до 20, затем 15 (в 1826) и 10 лет (1832), отправлен в Свартгольмскую крепость 25 июля 1826, где провел почти год; в Читинский острог доставлен 15 августа 1827, кандалы сняты 30 августа 1828 (Штейнгейль перелил их в трость и не расставался с ней до конца жизни).
15 августа 1827 года доставлен в Читинский острог. 23 сентября 1830 года переведён в Петровский Завод.
В 1835 году определён на поселение в село Елань Иркутской губернии. В марте 1837 года по своему ходатайству переведён в город Ишим Тобольской губернии, в 1840 году — в город Тобольск.
Среди его тобольских друзей П. А. Словцов, П. П. Ершов[45], М. Я. и Н. М. Ядринцевы[46]; он свой человек у знакомого еще по Москве гражданского губернатора М. В. Ладыженского, помогает ему составлять деловые бумаги и в частности пишет от его имени три воззвания «Сельским жителям объявление» с целью предотвратить распространение крестьянских волнений в губернии; в результате обвинен генерал-губернатором Западной Сибири П. Д. Горчаковым в непозволительном влиянии на официальное лицо и выслан вторично (выехал 15 октября 1843) в г. Тару, где был отделен от соузников. Письма Штейнгейля в III Отделение с требованиями вернуть его в Тобольск уникальны по независимости и смелости тона: «Есть же Бог… Вечность… Потомство… Страшно посмеваться ими!..»[47]. Ответом на «неприличные его состоянию выражения» было предписание оставаться в Таре, пока не переменит «беспокойный нрав свой»; возвращен лишь в начале 1852[48].
В 1830 во время полуторамесячного перехода из Читы в Петровский завод вел «Дневник достопамятного нашего путешествия…»[49]. В Чите вместе с Пущиным перевел записки Б. Франклина (отправлено для публикации родственнику Петра А. Муханова (историку Павлу А. Муханову?) перевод затерялся[50]); в Сибири учил языки и занимался переводами, в частности, с польского и английского.
В Петровском каземате в апреле 1834 пишет очерк «<К иркутскому летописцу пояснение. Записка о Сибири>» о правителях Иркутской губернии (1765—1819) (с некоторыми из упомянутых в очерке лиц Штейнгейль был знаком лично, остальное почерпнул из слышанных рассказов и из документов губернаторского архива, доступного ему в годы службы в Иркутске); написано в форме письма (предположительно к А. П. Юшневскому). Несмотря на объективистский тон и отказ от политических оценок (воздается должное И. Б. Пестелю и Н. И. Трескину за их заслуги перед Сибирью), картина злоупотреблений придала «Записке…» значение памфлета[51].
Там же Штейнгейль записал (вместе с М. А. Бестужевым), воспоминания осужденного по делу Оренбургского тайного общества В. П. Колесникова Архивная копия от 13 августа 2018 на Wayback Machine «Записки несчастного, содержащие путешествие в Сибирь по канату…»[52], предпослав свое предисловие «Вместо вступления» Архивная копия от 13 августа 2018 на Wayback Machine[53][54].
«Не было и нет ни одного властелина, который бы не пекся отечески о благе своих верно-любезных подданных! Горе, однако ж, этим верно-любезным, если властелин думает иметь право на подозрительность! Тогда повсюду возрождаются черви шпионства, подтачивающие семейное спокойствие, самые родственные и дружеские связи; тогда предержащие власть в областях получают охоту выставлять свое усердие к престолу и выслуживаться — не бдительностью о порядке и о спокойствии общественном, но открытием так называемых злонамеренных людей и доставлением правительству пищи, возбуждающей аппетит к жестокостям. Наша история со времен Бирона в течение ста лет представляет множество таких примеров; разумеется, не печатная история.»
С 1836 начинает отсылать статьи в газ. «Северная пчела» (под псевдонимом «Владимир Обвинский»): «Замечания на некоторые статьи „Энциклопедического лексикона“» А. А. Плюшара[55], «Нечто о неверностях, проявляющихся в русских сочинениях и журнальных статьях о России и русском» и др. Почти все они остались в архиве III Отделения, так как А. Х. Бенкендорф счел «неудобным дозволять государственным преступникам посылать свои сочинения для напечатания в журналах»[56].
В Ишиме в круге его знакомых знатоки края, с помощью одного из них Штейнгейль составил «Статистическое описание Ишимского округа Тобольской губернии»[57].
После переезда в Тобольск удается напечатать несколько статей в журнале «Маяк» (редактор которого П. А. Корсаков был племянником Н. П. Резанова, близко знакомого Штейнгейлю) под псевдонимами «Тридечный» и «Тридечный 2»[58]: «Старина морская и заморская»[59]; «Отрывок из путешествия Ляха Ширмы»[60] «Что прежде было и что теперь»[61] — рассказ, вместивший сибирский обиходный и фольклорный колорит, житейскую философию автора и воспоминания о «цветистых днях» его молодости, в том числе романтическую историю женитьбы.
К автобиографическим запискам, важнейшему источнику для биографии Штейнгейля и для истории движения декабристов, он приступал дважды, с большими интервалами: «около 1819» написаны главы о жизни отца (по его рассказам и документам), детстве и юности до 1804; после возвращения из Сибири — главы IV—VI — «исповедная старца, иже мертв бе и оживе»: жизнь Штейнгейля с конца 1790-х до 1858; последняя, VII глава, — о личной судьбе мемуариста в связи с участием в восстании" («частию по отрывочным записям, веденным в изгнании»)[62].
В Сибири пишет другие записки, специально посвященные восстанию и содержащие описание междуцарствия, восстания, суда, казни и заключения в крепостях до 1827[63].
Накануне амнистии и после нее печатает «Замечания старого моряка»[64] — несколько кратких мемуарных фрагментов из жизни русского флота, о друге юности адмирале П. И. Рикорде (см. также «Несколько словечек…»[65] — рассказ о нравственной «метаморфозе» мичмана под влиянием наставника-капитана), основанные на личных воспоминаниях очерки о истории Российско-Американской компании: «Заметка старика»[66] и «Материалы для истории русских заселений по берегам Восточного океана»[67].
После Манифеста об амнистии осенью 1856 вернулся в Петербург и начал борьбу за «полную эмансипацию»: в сентябре 1856 и декабре 1858 дважды обращался к Александру II. Кроме личных просьб (разрешение на въезд в Москву, на проживание в Петербурге, узаконение рожденных в Сибири детей), Штейнгейль ходатайствовал о снятии с декабристов «самого остатка кары»[68], чтобы «довершить» прощение (после первого обращения последовал вызов в III Отделение: «пристращать его нотациею, чтобы вел себя осторожнее»[69]. Результатом обращения 4 декабря 1858 было снятие надзора со многих декабристов и разрешение для них проживать в столицах.
К восстановленным после возвращения старым дружеским связям Штейнгейля прибавился, через Е. И. Якушкина, круг молодых историков, публицистов и литераторов, посредников между декабристами и А. И. Герценом: М. И. Семевский, А. Н. Афанасьев, П. А. Ефремов, Н. В. Гербель, П. В. Анненков и др. Весной 1859 состоялись первые публикации Штейнгейля в вольной русской печати, а последней прижизненной была публикация примечаний к воспоминаниям М. Бестужева[70]; в заявленной Герценом серии «Записки декабристов» (не осуществилась) Штейнгейль назван среди предполагаемых авторов[71].
В 1861 написаны, в частности, заметки по поводу «Воспоминаний о К. Ф. Рылееве» Е. П. Оболенского, содержащие существенные уточнения о деле К. П. Чернова и казни декабристов[72].
Штейнгейля не покидал скепсис в отношении будущего России: «Все эти развития идей, поднимание вопросов, гуманные стремления по пути к прогрессу мне кажутся обаянием, чтоб не сказать — надуванием»[73]. Даже через год после манифеста 19 февраля он писал: «О перерождении России не дерзну говорить: благословляю только благость Господа, что допустил меня дожить до этого вожделенного времени и видеть начало результата принесенной нами жертвы»[74]. Н. А. Серно-Соловьевича, прикосновенного к подготовке реформы и ее критика, Штейнгейль представил Г. С. Батенькову как «отрадного молодого человека», «внука по духу»[75]. Среди тех, кто нес гроб Штейнгейля на руках до конца Троицкого моста и, «поравнявшись с крепостью, против того места, где были повешены декабристы <…> требовали отслужить литию», был П. Л. Лавров[76].
Письма Штейнгейля — богатый исторический источник и литературное явление эпохи; известна лишь малая их часть — 208, более половины из них — Пущину, Батенькову и М. Бестужеву. Личный и семейный архив Штейнгейля утеряны (об объеме переписки можно судить по единственному сохранившемуся письму к жене от 19 июля 1845, которое автор пометил № 244).
Жена (с 1810 года) — Пелагея Петровна Вонифатьева (1791—после 1862), дочь действительного статского советника, директора Кяхтинской таможни Петра Дмитриевича Вонифатьева (ум. ок. 1816) и его супруги Акулины Григорьевны (ум. после 1825). Дети:
Жена (гражданская, в Сибири) — вдова ишимского чиновника. В 1837—1840 гг. Штейнгейль находился на поселении в Ишиме, где и познакомился с ней, и началась их 20-летняя связь. В марте 1840 года они переехали на поселение в Тобольск, где у них родились дети — погодки Мария и Андрей (в мае 1857 — 16 и 15 лет). По прошению 20.5.1857 им дана фамилия Бароновы и права личного почетного гражданства (определение Правительствующего Сената 18.6.1857). Точная фамилия гражданской жены Штейнгейля осталось неизвестной, но возможно — Петрова: под этой фамилией Андрей учился в тобольской гимназии. В 1857 В. И. Штейнгейль уехал с сыном Андреем в Европейскую Россию, оставив дочь Марию с матерью в Тобольске. Рожденные в Сибири внебрачные дети:
Seamless Wikipedia browsing. On steroids.
Every time you click a link to Wikipedia, Wiktionary or Wikiquote in your browser's search results, it will show the modern Wikiwand interface.
Wikiwand extension is a five stars, simple, with minimum permission required to keep your browsing private, safe and transparent.
