Скандинавская модель

Запрос «Шведская модель» перенаправляется сюда; о криминализации клиентов проституток см. Шведская модель борьбы с проституцией.

Скандинавская модель (также Шведская модель, Североевропейская модель, Североевропейская социал-демократия^[1][2], Скандинавский социализм) — экономическая и социальная модели североевропейских стран (Дания, Исландия, Норвегия, Швеция и Финляндия).

Хотя существуют значительные различия между североевропейскими странами, все они имеют общие черты. В их числе — государство всеобщего благосостояния, направленное на повышение индивидуальной автономии, содействие социальной мобильности и обеспечение основных прав человека, а также на стабильность экономики. Скандинавская модель отличается от других типов социальных государств своим акцентом на максимизацию участия рабочей силы (всеобщая занятость) и гендерное равенство, эгалитарные и обширные социальные пособия, значительное перераспределение доходов и богатства^[3].

Данная модель широкого общественного благосостояния в сочетании с присущим этим странам индивидуализмом была названа Ларсом Трагардом (Tragardh) из Университетского колледжа Ersta Sköndal «государственническим индивидуализмом»^[4]. Иногда эту систему называют социалистической («скандинавский социализм»^[5][6]). При этом некоторые аналитики одновременно подвергают данную модель критике как чрезмерно капиталистический социализм, а некоторые и вовсе считают некорректным употребление термина «социализм» применительно к Скандинавии^[7]. Скандинавскую модель лучше всего можно охарактеризовать как своего рода «золотую середину». Она не является ни полностью капиталистической, ни социалистической, пытаясь объединить наиболее удачные элементы обеих систем^[8]. В 2013 году The Economist заявил, что страны Северной Европы имеют, вероятно, наилучшую систему управления в мире^[4].

Каждая из североевропейских стран имеет свои собственные экономические и социальные модели, иногда с большими отличиями от своих соседей. Некоторые страны Северной Европы, например, экспериментировали с либерально-рыночными механизмами в последние 20 лет. В Швеции неолиберальная политика и снижение роли государственного сектора за последние десятилетия привела к самому быстрому росту неравенства среди стран ОЭСР^[9]. Однако Швеция по-прежнему остаётся одной из наиболее социально равных стран в мире^[10].

Обзор

В публикации «The Nordic Model — Embracing globalization and sharing risks» система характеризуется следующим образом^[11]:

• Развитая система социальной защиты в дополнение к общественным государственным услугам, таким как государственное всеобщее бесплатное образование и здравоохранение^[11];
• Государственные пенсионные системы^[11];
• Низкий уровень коррупции^[11]. В 2017 году в Индексе коррупции Transparency International, все пять стран Северной Европы вошли в число 13-ти наименее коррумпированных из 180 стран списка^[12];
• Высокий процент рабочих, входящих в профсоюзы. В 2010 году членами профсоюза были 69,9 % рабочих в Финляндии, 68,3 % в Швеции, и 54,8 % в Норвегии. Для сравнения членство в профсоюзах составляет 12,9 % в Мексике и 11,3 % в США^[13];
• Партнёрство между работодателями, профсоюзами и правительством, причём эти социальные партнёры часто договариваются об условиях между собой, а не только через процедуры, установленные законом;
• Высокие пособия по безработице и досрочному выходу на пенсию. В 2001 году пособия по безработице были около 90 % от заработной платы в Дании и 80 % в Швеции, по сравнению с 75 % в Нидерландах и 60 % в Германии;
• Государственные расходы на здравоохранение и образование значительно выше в Дании, Швеции и Норвегии по сравнению с другими странами ОЭСР^[14];
• Защита прав собственности и лёгкость ведения бизнеса^[15];
• Низкие барьеры для свободной торговли^[15]. Это сочетается с коллективным распределением рисков (социальные программы, институты рынка труда), которое защищает от рисков, связанных с экономической открытостью^[11];
• Общая налоговая нагрузка (в процентах от ВВП) является одной из самых высоких в мире, в Швеции (51,1 %), в Дании (46 % в 2011 году)^[16], и в Финляндии (43,3 %), по сравнению с другими странами, такими как Германия (34,7 %), Канада (33,5 %) и Ирландия (30,5 %).

Тенденция развития модели

С 1990 по 2005 год обнаружилась общескандинавская тенденция уменьшения количества получателей социальных пособий^[17]. За тот же период число получателей социальных пособий в возрасте сократилось с 235,2 тысяч до 179,3 тысяч в Дании, со 178,3 до 150,6 тысяч в Норвегии, со 339,4 до 271,6 тысяч в Швеции^[17]. Доля получателей социальных пособий от общей численности населения старше 18 лет за этот период также уменьшилась: с 5,8 до 4,3 % в Дании, с 2,6 до 2,4 % в Исландии, с 5,3 до 4,2 % в Норвегии, с 5,0 до 3,8 % в Швеции^[17]. Исключением стала Финляндия, где число получателей социальных пособий возросло в 1990—2005 годах с 255,6 до 279,6 тысяч человек, а их доля в общей численности населения старше 18 лет поднялась с 5,9 до 6,7 %^[17].

Результаты

Швеция имела исключительно низкую безработицу вплоть до 1990-х годов. Однако инфляция была выше, чем в большинстве развитых стран, ВВП с 1970-х годов увеличивался медленнее, чем в ряде стран Западной Европы, производительность труда росла медленно.

С середины 1970-х годов в связи с обострением конкурентной борьбы на внешних рынках и глубоким кризисом производства некоторые отрасли шведской промышленности, попавшие в глубокий структурный кризис, стали получать большую государственную помощь. В связи с этим некоторые авторы заговорили о крахе шведской модели. Во второй раз о кризисе шведской модели иностранные и местные аналитики заговорили с начала 1990-х годов, когда безработица достигла 13 %, размер национального долга приблизился к объёму годового ВВП, а дефицит государственного бюджета достиг 11 %. Кроме этого, значительная иммиграция привела к появлению проблем ассимиляции мигрантов и усилила скрытую ксенофобию в шведском обществе^[18].