Remove ads
«Ска́зка стра́нствий» (чеш. Pohádka o putování, рум. Povestea călătoriilor) — советский художественный фильм, снятый режиссёром Александром Миттой по собственному сценарию (в соавторстве с Валерием Фридом и Юлием Дунским) в 1982 году. Совместное производство киностудий «Мосфильм», «Баррандов» (Чехословацкая Социалистическая Республика) и «Букурешти»[рум.] (Социалистическая Республика Румыния). Действие фильма происходит в выдуманном княжестве, в основе сюжета — поиски сиротой Мартой похищенного младшего брата вместе с бродячим изобретателем Орландо. Главные роли исполнили Андрей Миронов, Татьяна Аксюта, Лев Дуров и Валерий Сторожик. Натурные съёмки проходили в Подмосковье, Крыму, а также Чески-Крумлове, Седьмигорках[чеш.], окрестностях замка Кост и крепости Троски в Чехословакии.
| Сказка странствий | |
|---|---|
 | |
| Жанры |
киносказка приключения фэнтези ужасы[1][2] |
| Режиссёр | Александр Митта |
| Авторы сценария |
Александр Митта Юлий Дунский Валерий Фрид |
| В главных ролях |
Андрей Миронов Татьяна Аксюта Лев Дуров Валерий Сторожик |
| Оператор | Валерий Шувалов |
| Композитор | Альфред Шнитке |
| Художник-постановщик | Теодор Тэжик |
| Кинокомпании |
 «Мосфильм» (Второе творческое объединение)Всесоюзное объединение «Совинфильм»  «Баррандов» «Букурешти»[рум.] |
| Дистрибьютор | «Крупный план» |
| Длительность | 105 мин |
| Страны | |
| Языки | русский и румынский |
| Год | 1982 |
| IMDb | ID 0141830 |
 Цитаты в Викицитатнике | |
Картина снята в жанре сказки, совмещающей в себе приключенческий сюжет, элементы фэнтези и притчи. В отличие от ранее снимавшихся советских киносказок, содержит философский подтекст, рассчитанный, по мнению критики, в большей степени на «взрослую» аудиторию. По признанию режиссёра, является фильмом, в котором идеи К. Станиславского объединены с идеями С. Эйзенштейна. Музыку к фильму написал композитор Альфред Шнитке. В советский кинопрокат картина вышла в январе 1984 года. Демонстрировалась в программах XXVIII Международного кинофестиваля в Лондоне (1984) и IX Международного кинофестиваля в Гонконге[англ.] (1985).
Remove ads
В небольшом княжестве жили двое сирот — брат Май и сестра Марта (Татьяна Аксюта). Май обладал волшебным даром находить золото, однако при приближении к нему у мальчика начинались сильные головные боли. Стремясь уберечь его от мучений, Марта запрещала Маю пользоваться этим даром — и брат с сестрой жили в нищете.
Накануне Рождества Мая похитили злодеи Горгон (Лев Дуров) и Брутус, надеясь разбогатеть с помощью его необычных способностей. Отправившись на поиски брата, Марта встретила в пути бродячего врача, изобретателя, поэта и философа Орландо (Андрей Миронов). Вместе они продолжили поиски, преодолевая препятствия и искушения, пока однажды, защищаясь от ведьмы — персонификации Чумы (Кармен Галин), Орландо не победил её ценой своей жизни.
Через десять лет странствий Марта добралась до земель, в которых правил жестокий принц. Этим принцем оказался повзрослевший Май (Валерий Сторожик) — вместе с ним в замке жил и похититель Горгон. Май научился управлять своим даром: теперь он не только не испытывал боли при приближении к золоту — он мог притягивать его силой мысли. Горгон вырастил Мая похожим на себя и верил, что в юноше «жила его душа».
Решив, что Марте не место рядом с Маем, Горгон попытался заставить девушку уйти, поначалу — путём подкупа. Когда Марта отказалась — он заключил её в башню. Найдя сестру в заточении и увидев её страдания, Май убедился в бессмысленности своего «прожжённого» существования. Использовав свой дар, он «призвал» к себе всё золото, находившееся в замке, и разрушил его до основания. Очнувшись на развалинах, Марта обнаружила брата рядом. Май потерял дар золотоискателя, но в то же время в нём ожил дух Орландо: юноша заговорил его фразами и воссоздал чертёж летательного аппарата Орландо[3][4].
Remove ads
|
В ролях
В зпизодах
|
Съёмочная группа
|
Списки исполнителей главных ролей и членов съёмочной группы составлены на основе титров фильма, списки актёров эпизода — по данным сайта IMDb[5].
Remove ads
Первоначальный вариант сценария «Сказки странствий» был написан Александром Миттой — завершить сценарную работу должны были его соавторы по предыдущим кинокартинам, драматурги Юлий Дунский и Валерий Фрид. Митта рассматривал их в качестве сложившегося авторского коллектива, как «одно целое»[6]. Однако полноценная совместная работа продлилась недолго и была отложена вследствие ухудшения самочувствия Дунского, много лет страдавшего от заболевания дыхательных путей[6][7]. В результате сценарий дорабатывали Фрид и сам Митта, потому конечный вариант, по оценке режиссёра, вышел «рыхлым», в нём обнаружились «провалы», «много лишнего», в целом «две истории так и не срослись»[6][8].
Газета «Труд» (15 января 1984)
«Фильм называется „Сказка странствий“. Наверное, эффектнее было бы назвать его „В зубах у дракона“ или „Взбесившееся золото“. <…> Во многих семьях, не секрет, детям с родителями всерьёз и поговорить не о чем. А сказка — это такая вещь, которая взрослому человеку напоминает о его детстве, а мальчишке или девчонке может внушить серьёзные мысли о жизни. <…> Есть у этой сказки ещё одна особенность. Она — страшная. Я сам в детстве любил страшные сказки. И я со скромными силами своего творческого коллектива, того же, что делал „Экипаж“, попытался рассказать местами страшную, местами весёлую сказку о силе дружбы, мечты и верности жизненным принципам, о непобедимости доброты»[9].
Для Митты «Сказка странствий», с его слов, была «довольно рискованным» киноэкспериментом, поскольку до этого он снимал фильмы «отдельно для детей и отдельно для взрослых». «Сказка странствий» же задумывалась «в равной мере интересной» для одних и для других[10]. В режиссёрской экспликации фильм отнесён к разряду «рождественских сказок», отмечена его близость к жанрам комедии или трагикомедии[11]. Митта не придерживался позиции, что детей следовало оберегать от трагических и страшных ситуаций на киноэкране, поскольку, вместе с героями сказки, полагал режиссёр, дети учатся преодолевать боязливость, стремятся к открытию доброты в самих себе. В этом смысле «Сказка странствий», утверждал Митта, не имеет ничего общего с жанром фильма ужасов в западном кинематографе, где ужасы «подавляют, унижают, растаптывают человека»[12]. Вместе с тем, полагая, что настоящее искусство развивается там, где «дробятся и множатся жанры», режиссёр был убеждён, что современная публика не пойдёт в кинотеатры, если ей не предложить, в первую очередь, «увлекательное кинозрелище»[13]. Потому свою сказку он снимал «с подробностью и доказательностью романа», «с убедительностью живой жизни»[14].
В «Сказке странствий» Митта объединил идеи творческого метода Константина Станиславского (действенный анализ) с кинематографическими идеями Сергея Эйзенштейна (монтаж аттракционов)[15][16]. Картина должна была стать «решением проблемы метафоры в кино» в реалиях своего времени[17]. Так, например, деревню на спине дракона Митта определял как важную деталь-систему «Сказки странствий», маленькую «счастливую страну»[18]. Эта деталь-система, в соответствии с творческим методом режиссёра, способствовала развитию драмы и активному вовлечению зрителей в предлагаемые обстоятельства: «Счастье длится до тех пор, пока дракон не восстаёт, и наступает экологическая катастрофа»[19]. В интервью «Российской газете» в 2008 году Митта уточнил, что в эпизоде «рая» на спине дракона, который «рано или поздно» проснётся, и благополучие живущих закончится, была метафорически выражена обеспокоенность «нефтяной» зависимостью советской экономики: страна «кормилась нефтью» и «прожирала эти запасы, накопившиеся под ногами». Метафора такого «хрупкого» непрочного «рая», как считал режиссёр, тогда оказалась непонятой[17].
Другой пример — сцены с приходом в город Чумы, которые, по мысли Митты, отсылали к событиям, связанным с вторжением в Чехословакию в 1968 году. Этот его намёк был верно интерпретирован чешской стороной, поэтому во время съёмок в ЧССР местная редактура потребовала от Митты «вырезать» из фильма сцены с Чумой. Отказавшись, Митта сослался на тот факт, что сценарий «Сказки странствий» был утверждён именно в Москве — и сцены были оставлены. Тем не менее чешские редакторы, по утверждению режиссёра, послали тогда в СССР на него донос[17].
По замыслу Митты герой Андрея Миронова — добрый человек, многое умеющий и знающий, при этом он «разбросан» и постоянно отвлекается. Вперёд его ведёт именно «железная воля» Марты, у которой есть цель и чувство долга. В результате напряжения воли и «правильного» использования знаний и умений они находят решение в казалось бы, безвыходных ситуациях (вырываются на свободу из плена) и совершают настоящие «чудеса» (выгоняют из города Чуму)[20]. Финальную сцену фильма Митта объяснял следующим образом. Орландо погиб, спасая от Чумы двух детей, встретившихся им с Мартой в пути. Но он возродился и своим возрождением спас также и Мая, который «уже гиб в своих недостатках». Так с помощью Орландо юноша «поднялся, очистился и взлетел»[21]. Май продолжит дело Орландо — нести «здоровье и мир людям», — и будут новые изобретения и замыслы[22].
Remove ads
Производством «Сказки странствий» договорились совместно заниматься три страны — Советский Союз (киностудия «Мосфильм» при участии Всесоюзного объединения «Совинфильм»), Чехословацкая Социалистическая Республика (киностудия «Баррандов») и Социалистическая Республика Румыния (киностудия «Букурешти»[рум.]). Часть бюджета фильма сложилась из отработки долгов восточноевропейских киностудий перед «Мосфильмом»[7].
Этап разработки режиссёрского сценария продолжался с сентября до конца 1981 года[11]. Подготовительный этап работы над картиной начался 4 января 1982 года с проведения первых кинопроб в павильонах «Мосфильма»: на роли Орландо и Марты пробовались актёры Андрей Миронов и Татьяна Аксюта[23]. Миронов не был единственным претендентом на роль Орландо — первоначально рассматривалась кандидатура актёра Леонида Филатова, сыгравшего одну из главных ролей в предшествующем фильме Александра Митты «Экипаж». Режиссёр предполагал, что несмотря на отсутствие к тому моменту у Филатова опыта работы в киносказках, тем не менее он сможет «поднять фильм до уровня философской притчи», а игра Миронова превратит картину в «трагическую клоунаду о главных ценностях жизни»[24][25]. Филатов «деликатно» предлагал колеблющемуся Митте самому сделать окончательный выбор, при этом не демонстрировал свою заинтересованность и не влиял на него. Миронов же, наоборот, «боролся» за участие в картине: пригласил Митту домой и устроил концерт — пел и «сыпал остротами»[25]. После читки сценария фильма с многочисленными импровизациями Митта был вынужден отказать Филатову. Как признавался позже режиссёр, это был «ярчайший из всех когда-либо виденных» им актёрских бенефисов, Миронов не оставил Филатову «ни одного шанса»[25][26].
На роль маленького Мая Митта долго не мог найти «умного и крепкого» мальчика. Семилетнюю Ксюшу Пирятинскую он впервые увидел на катке. Режиссёр тогда обратил внимание, что у девочки что-то не получалось, она плакала, но тем не менее продолжала работать. Митте понравилось её упорство в преодолении трудностей — это именно то, что было необходимо для нелёгких условий производства фильма: «приготовиться плакать» в особом настроении по несколько дублей. И девочку утвердили на роль[22].
По завершении кинопроб, к концу февраля, был утверждён интернациональный актёрский состав фильма. Одновременно были изготовлены костюмы, началось строительство декораций в Москве и Ялте, подготовлены эскизы к макету дракона[11]. Перед подписанием договора о совместном производстве Румыния заявила об изменении условий сотрудничества со своей стороны, а именно — настаивала на передаче роли Орландо, за которой уже был закреплён Андрей Миронов, румынскому актёру[27]. Конкретный объём участия Румынии и сам его факт неоднократно изменялись по ходу работы, более того, в подготовительный этап картина была запущена как совместное производство только двух стран — Советского Союза и Чехословакии. Для окончательного решения вопроса руководству «Мосфильма» и «Совинфильма» пришлось вылететь в Румынию[11]. В результате роль Орландо осталась за Мироновым, а румынская сторона, в качестве компромисса, согласилась подобрать актрису на роль взрослой Марты. Однако в итоге и юную, и взрослую Марту сыграла Татьяна Аксюта[27].
При подписании договора Румыния и Чехословакия согласились выполнить только часть ранее оговоренных работ, отказавшись от наиболее трудоёмких из них общим метражом 300 погонных метров. Советская сторона была вынуждена планировать их производство собственными силами, при этом в целях удешевления объём работ попытались сократить. Была упрощена технология изготовления 17 комбинированных кадров, уменьшены размеры декораций в Москве (зимний город из начала фильма) и Ялте (бассейн для морской сцены), снижено количество и уменьшены размеры строящихся домов для деревни на спине дракона. Однако в рассчитанную ранее сумму сметы уложиться не получилось. Конечная смета на производство фильма была увеличена до 830 тысяч рублей[11].
Remove ads
Основные этапы съёмок
Съёмочный период «Сказки странствий» продолжался с 10 марта до конца октября 1982 года[28].
| Этап | Место съёмок | Эпизод / Сцена |
|---|---|---|
| Март 1982 | Фирсановское шоссе, пансионат «Мцыри» (Московская область) | Орландо и Марта в повозке в зимнем лесу |
| Киностудия «Мосфильм» | Зимний город из начала фильма | |
| Апрель 1982 | Киностудия «Букурешти»[рум.] (Буфтя, Социалистическая Республика Румыния) | Суд над Орландо |
| Киностудия «Букурешти» (Брашов, Социалистическая Республика Румыния) | Орландо и Марта в харчевне | |
| 28—29 апреля 1982 | Город Чески-Крумлов (ЧССР) | Орландо и Марта встречают в городе Чуму |
| Город Чески-Крумлов. Внутренний двор Крумловского замка | Человек с огнём извещает об уходе Чумы из города | |
| Город Чески-Крумлов. Плащевой мост Крумловского замка | Марта с детьми проходят среди людей, празднующих уход Чумы из города | |
| Май 1982 | Замок Кост (Заповедник Чешский рай, ЧССР) | Орландо и Марта у башни. Марта видит замок Горгона |
| Крепость Троски, Седьмигорки[чеш.](ЧССР) | Орландо и Марта подходят к харчевне. «Мёртвый» лес. Орландо с Мартой и детьми встречают в лесу Чуму. Смерть Орландо | |
| Июнь 1982 | Окрестности города Саки и реки Учан-Су (Крымская область) | Орландо и Марта встречают людей, выкачивающих воду из болота |
| Посёлок Симеиз (Крымская область) | Проход Орландо и Марты по спине дракона | |
| Июль 1982 | Посёлок Симеиз (Крымская область) | Деревня на спине дракона. Орландо и Марта пытаются отнять Мая у Горгона в море во время шторма |
| Гора Ай-Петри (Крымская область) | Марта забирается к замурованному в башне Орландо. Полёт на «нетопыре» | |
| Август 1982 | Киностудия «Мосфильм» | Пир в замке Горгона |
| Сентябрь 1982 | Киностудия «Баррандов» (Прага, ЧССР) | Комбинированные съёмки головы дракона |
| Октябрь 1982 | Киностудия «Мосфильм» | Комбинированные съёмки полёта Орландо и Марты на «нетопыре» |
Работа в Крыму и за границей
Первые дни работы над картиной для Андрея Миронова оказались эмоционально тяжёлыми: незадолго до начала съёмок у него умер отец[33]. Поначалу актёр мало общался с коллегами, что, по мнению исполнительницы роли Марты, актрисы Татьяны Аксюты, пошло фильму на пользу — между персонажами Марты и Орландо «не должно было быть никакой близости, и это ощущение некоторой отчуждённости хорошо передалось»[34].
На июньские съёмки в Ялте Андрей Миронов взял с собой девятилетнюю дочь Марию. Как вспоминала Аксюта, актёр иногда просил её проводить время с Марией, с которой они, считал Миронов, «были как бы одного возраста — значит, подружки» (на самом деле Аксюта старше на 16 лет)[35]. Только к концу съёмок Миронов, по словам Аксюты, начал относиться к ней «серьёзнее», «даже пригласил на „взрослую“ вечеринку». Исполнителя роли адвоката на суде над Орландо, актёра Владимира Басова она характеризовала как человека, способного снимать напряжение, рассмешить — ради хорошего настроения партнёров по съёмкам «не стеснялся даже ушами шевелить»[36].
Для съёмки сцены с плачущим Маем Александр Митта, как вспоминал художник-постановщик Теодор Тэжик, больно ущипнул юную актрису Ксению Пирятинскую. Такой подход к работе с ребёнком вызвал возмущение Тэжика — он продемонстрировал другой способ на примере с собственной собакой, которую брал на съёмки. Переключив внимание Пирятинской на животное, Тэжик попросил её представить, что бы было, если бы режиссёр больно дёрнул собаку за уши. И девочка заплакала[37]. Особенностью творческого метода Митты в целом, по мнению Тэжика, была работа «в большей степени от головы», а не от сердца, потому художник часто спорил с режиссёром на съёмочной площадке, убеждая его «делать элегантнее»[37][38]. Актёр Вениамин Смехов, сыгравший в «Сказке странствий» эпизодическую роль жителя деревни на спине дракона, назвал Митту режиссёром-«мучителем», которому палящее июльское солнце Крыма не мешало «носиться, ругаться без отдыха и тени». Однако Андрей Миронов, по оценке Смехова, привыкший к другому режиму работы на площадке, чья «природа пропитана духом импровизации», тем не менее был «неутомимо послушен» Митте. Это проявлялось как в исполнительском достоинстве актёра и моментальной отзывчивости на репетициях, так и в особой точности, «без изъяна», игры Миронова, ни в чём не отступавшего от просьб режиссёра. В результате «стаж популярности» артиста, наработанный к началу его участия в «Сказке странствий», был «почти не заметен» коллегам по съёмкам[39]. Уровень актёрской игры Миронова сам Митта оценивал высоко: на студийных съёмках в Румынии и Чехословакии сцены с его участием не раз завершались аплодисментами «восхищённых зрителей» — работников съёмочной группы[25].
Трюки. Комбинированные съёмки. Реквизит
Значительную часть трюков в фильме актёры исполняли без дублёров, например, в сцене драки в харчевне Миронов сам избивал набросившихся на него судейских слуг, в роли которых выступили каскадёры[35]. Также Татьяна Аксюта часть экстремальных трюков выполнила самостоятельно, несмотря на то, что у неё была помощница-каскадёрша[40]. Повышенное количество комбинированных кадров, по сравнению с фильмами начала 1980-х годов не «сказочно-фантастической» тематики, сложность технологии их изготовления, использование в комбинированных кадрах игровых сцен с участием актёров обусловили привлечение к работе над фильмом дополнительной группы художников[11]. Особенно сложными оказались комбинированные съёмки полёта Орландо и Марты на самодельном летательном аппарате — «нетопыре». Они проходили на «Мосфильме» в течение нескольких дней — за восемь съёмочных часов 5 октября, например, был отснят всего один кадр этого полёта[41].
Изготовлением макета дракона первоначально занимались художники Комбината декоративно-оформительского искусства при Художественном фонде РСФСР (в их числе — А. Спешнева и Н. Серебряков). Предполагалось вначале изготовить механического дракона малого масштаба — особенности его движения должны были быть учтены далее при изготовлении крупногабаритного статического дракона, непосредственно предназначенного для съёмок. Когда основная часть срока на изготовление макета подошла к концу, сотрудники Комбината отказались от продолжения работы, сославшись на собственную занятость по другим заказам. К изготовлению дракона был экстренно привлечён художник Владимир Птицын, к тому моменту уже принимавший участие в производстве «Сказки странствий». Птицын набрал бригаду из шести работников — под его руководством в короткий срок они произвели необходимые расчёты и построили оба макета[42]. Крупногабаритного дракона изготовили из металлических конструкций, пенопласта, поролона и других материалов общим весом несколько тонн, хвост дракона в длину достигал почти 12 метров[43][11]. Во избежание непроизводительных расходов сдачу и приём макета производили на месте его сборки и съёмки в Ялте. Перед этим в несобранном виде, частями макет был транспортирован в Ялту на трёх автомобилях грузоподъёмностью 20 тонн[11].
Съёмки дракона, погружённого в бассейн, обернулись дополнительными сложностями, связанными с его ещё большим отяжелением — макет стал малоподвижным. При этом усиленно применялись механические спецэффекты — вспышки огня, водосбросы и другие. Управление макетом в воде производилось с помощью разработанной Птицыным системы длинных ваг. Когда под воздействием тонн воды, выливаемой на дракона, происходили поломки макета, группа Птицына, не дожидаясь указаний режиссёра, принималась за его починку. Такое отношение художников к работе тогда удивило Митту, не привыкшего к тому, что какие-либо решения на съёмках принимались без его ведома. По оценке корреспондента «Московского комсомольца» Е. Кабалкиной, дракон «отражал» увлечённость своих создателей, вложивших в него «немного от себя самих», и получился в итоге «не таким уж страшным, скорее, добрым, немного грустным». Дракона на площадке «Сказки странствий» называли Васей[43][11].
Remove ads
20 сентября 1982 года по результатам просмотра рабочего материала «Сказки странствий» руководство Второго творческого объединения «Мосфильма» заключило, что материал велик по объёму и нуждается в сокращении. Замечания руководства касались неопределённости с целевой аудиторией (для взрослых символика «несколько наивна», для детей — непонятна), увлечённости авторов зрелищной стороной будущей картины («съёмками аттракционов и трюков») в ущерб её сюжетно-смысловому содержанию, излишнего нагнетания ужасов («страшных историй» не самого высокого вкуса"). Было высказано пожелание, чтобы в картине появилось больше юмора[11].
Съёмочный процесс завершился к концу октября, c ноября начались монтажно-тонировочный период и озвучание картины[34][44]. 19 ноября фильм был просмотрен Главной сценарной редакционной коллегией Госкино СССР и «в целом» одобрен. Члены Коллегии рекомендовали сократить длительность картины до 100 минут за счёт сокращения «чрезмерно растянутых» однообразных сцен и «аксессуаров» фильма ужасов" («кадры со скелетами, крысами»), скорректировать «чрезмерно многословные» вульгарные диалоги и переозвучить роль Марты («явно истерична, не вызывает достаточных симпатий и сочувствия»), наконец, более точно «осмыслить финал» (разрушение замка должно быть истолковано не просто «как исступление Мая», но как результат «возвращённого ему Мартой чувства справедливости, неприятия зла, сердечного сочувствия к людям»)[11].
Гонорары за съёмочные дни и озвучивание[45]
- А. Миронов — 4410 рублей
- Л. Дуров — 3262 рубля
- Т. Аксюта — 2835 рублей
- В. Сторожик — 443 рубля
26 ноября руководство Второго творческого объединения и самой киностудии «в общем» приняло «Сказку странствий». Руководители отметили, среди прочего, сочетание собственно сказочных, а также приключенческих и притчевых мотивов, зрелищность фильма, разнообразие постановочных средств и изобретательность применения технических средств, музыку А. Шнитке как один из основных драматургических компонентов картины. В числе требований, которые необходимо исполнить, были обозначены следующие: сократить продолжительность отдельных зрелищных натуралистических планов и сцен (дракон, драка в харчевне, пир в замке Горгона и его разрушение в конце и другие), ввести «сюжетные пояснения» в линию взаимоотношений Орландо и Марты, убрать «вульгаризмы» в репликах персонажей[11]. 30 ноября картина была принята в последней инстанции — комиссией Госкино СССР. После исполнения всех заявленных требований длительность фильма существенно сократилась: вместо изначальных двух серий он стал односерийным. В составе рабочего материала, не попавшего в конечную редакцию, оказались, в том числе, сцены романа между Орландо и Чумой, окончившегося трагически, упоминание о поедании тела дракона и другое[11][34].
Выход «Сказки странствий» на экраны был отложен — по мнению Александра Митты, из-за сохранявшихся колебаний цензоров относительно жанра нового фильма, который был определён как ужасы[17][40][46]. Премьерный показ фильма состоялся 16 января 1984 года в кинотеатре «Россия», тогда же его показали в Московском доме кино, с 23 января показ продолжился в других кинотеатрах[47][11][46].
Журналистские оценки прокатной «судьбы» «Сказки странствий» варьировали от утверждения о том, что фильм не принёс большого успеха, ни автору, ни актёрам, до констатации его провала в прокате[48][49]. Сам режиссёр говорил о намеренном ограничении широкого проката — по его сведениям, картину показывали в основном в «периферийных» кинотеатрах, на утренних сеансах[50][7]. Тем не менее из опыта общения Митты-преподавателя теории кино со студенческой аудиторией режиссёр сделал вывод об успехе фильма у детей поколения 1980-х годов[21][51][52]. По данным киноведа и кинокритика Сергея Кудрявцева, в прокат было выпущено более 600 копий «Сказки странствий», в первый год её посмотрело 13,6 миллиона зрителей[53]. В румынский кинопрокат картина вышла в конце декабря 1983 года под названием Povestea călătoriilor, за весь прокатный период её посмотрело 1,1 миллиона зрителей[54].
В январе 1984 года «Сказку странствий» показали на втором Всесоюзном кинофестивале «Сказка» в Минске[22]. Картина демонстрировалась также в программах XXVIII Международного кинофестиваля в Лондоне (1984) и IX Международного кинофестиваля в Гонконге[англ.] (1985)[21][55].
Remove ads
Жанровое своеобразие и символика
Несмотря на прямое указание жанра, содержащееся в самом названии «Сказки странствий», исследователи расширяли жанровые рамки фильма: например, до «сказочного кино-историзма» (сказки, «обращённой в прошлое»)[56] или до «философского фэнтези» (в последнем случае — первого в России, как указал кинокритик Валерий Кичин)[17]. Коллектив авторов журнала «Мир фантастики» включил картину в перечень «главных» фантастических фильмов мирового кинематографа — эта история, по их мнению, вызывает у зрителя самые противоречивые чувства (страх, гнев, горечь), потому «столь виртуозную игру» на эмоциях «нельзя пропустить»[57]. Журналист Г. Симанович характеризовал фильм как попытку сращения «детской» сказки и притчи «для взрослого зрителя», сказочного сюжета со стилистикой «реалистичного приключенческого повествования», фантастических мотивов — с романтическими[58]. Писатель Е. Кушнир определила «Сказку странствий» как «философский сказочный хоррор», назвав её «поэтичным и „сложным“ фильмом» позднего советского кинематографа[1].
Признавая оригинальность сюжета «Сказки странствий», исследователи указывали и на предполагаемые литературные источники, частично стилизуемые этим сюжетом[58][59]. В странствиях Марты, отправившейся на поиски похищенного младшего брата, обнаруживаются отзвуки русской народной сказки «Гуси-лебеди» и «Снежной королевы» Х. К. Андерсена (даже «весенние» имена Марты и Мая, как отмечалось, рифмуются с именами Герды и Кая)[11][58][60][59]. Кинокритик Александр Фёдоров обращал внимание на западноевропейский фольклор — рождественские гуляния в начале фильма показаны, по его мнению, в духе сказок братьев Гримм[2]. Обитатели деревни на спине дракона — и «опустившийся» Геракл, и Прометей «с фантастичными физиономиями», и «местный» Дон Кихот — писал журналист А. Маркевич, отсылают к соответствующим литературным героям-прообразам, сцены прихода Чумы — к некоторым сюжетным линиям одноимённого романа Альбера Камю, а в сцене полёта Орландо и Марты на «нетопыре» просматривается влияние древнегреческого мифа об Икаре[61].
Кинокритик Геннадий Масловский также обратил внимание на метафору полога-плаща Орландо — одну из важных в фильме деталей-систем, по терминологии самого Александра Митты. На протяжении киноповествования эта деталь раскрывается своими разными сторонами (служит и «банком гениальных открытий» Орландо, и дорожным плащом, и гигантской картиной «золотого века благоденствия» в зале суда), «переживает» взлёт и падение, превратившись в «нетопыря», наконец, трансформируется в одежду для детей, спасшихся от Чумы. Таким образом, полог-плащ на глазах зрителя «проживает жизнь» как своеобразный отдельный персонаж фильма. Летательный аппарат, изготовленный из этого плаща, имеет сходство не только с летучей мышью рода нетопырей, но и с чертежами итальянского учёного и изобретателя эпохи Возрождения Леонардо да Винчи, а также — с его знаменитым рисунком Витрувианского человека. В этом же контексте важны полустёршиеся фрески на стене башни, рядом с которыми Орландо чертил схему аппарата. Все эти ассоциации, отмечал кинокритик, приобщают Орландо и его идеи к гуманистической традиции, уходящей к истокам человеческой культуры[62]. По мнению этнографа Валентина Арапу, образ Орландо отсылает к «живописному сочетанию» личностей Овидия, Гиппократа и Аристотеля[63].
Тематика
Основная тема «Сказки странствий», по мнению А. Маркевича, — полёт «как парение человеческого духа». И речь не только о полёте Орландо и Марты. Май, которого поначалу «носят по свету» в клетке, будет «бескрылым» ровно до того часа, пока и в нём не проснётся «извечная тяга» человека к полёту, и он не вызовет силой своего таланта «золотой смерч». Суть преображения Мая в том, что человеческий талант «любить и сострадать» в конечном итоге «отбивает» у него талант золотоискателя[61]. По мнению Г. Симановича, основная тема фильма — героика как талант самоотречения, требующий невероятного напряжения человеческих сил, а порой и самой жизни человека. Такая постановка вопроса решает также и серьёзную воспитательную задачу. Зритель, считал кинокритик, «вовсе не уверен, что герои вот-вот и с неизбежностью восторжествуют, он лишён иллюзии бескровной, само собой разумеющейся победы любви и благородства над корыстью и жестокостью». Тем значимее и возвышеннее финальная метафора картины, когда Май, потерявший свой талант, обретает дух Орландо и «окрыляется его прекрасно-наивной, чистой мечтой»[58].
Румынский журнал Cinema писал о двух «плоскостях» сюжета «Сказки странствий»: прозаической — поисках Мартой похищенного младшего брата и поэтической (символической) — истории девочки, чья доброта была проявлением божественной благодати, и которая показала, что «спасти утопающего можно даже не умея плавать». С переплетением этих двух сюжетных «плоскостей» в фильме переплетаются печаль и надежда, жестокость и великодушие, и девочка, которая была уверена, что человеку «всегда можно чем-то помочь», в отношении самой себя в конце концов воскликнет: «Я не хочу больше жить!»[64].
Г. Масловский сопоставлял два разных типа таланта — талант Мая, «выключенный» из духовной сферы и фактически «сращенный воедино» с его болезнью, и талант Орландо, не стремившегося реализовывать на практике свои проекты и открытия. Количество таких открытий исчислялось десятками, и среди них, замечал кинокритик, был «чрезвычайно лёгкий и экономичный» способ добычи золота — «как бы в пику» способностям Мая — из коровьих лепёшек с помощью железного креста. Момент, когда дух Орландо вселился в Мая, Масловский интерпретировал как совмещение двух разных типов таланта, суммировавшее такой их опыт: счастье достижимо не в результате реализации собственных способностей, а путём отказа от них. Орландо придёт к такому выводу в результате философских размышлений о совместном с Мартой и Маем будущем, что называется, «воображая вслух». Май же отречётся от своего таланта после «эмпирического» осознания себя «средством» воплощения чужой злой воли[65].
Обозреватель «Известий» Николай Корнацкий говорил о преемственности проблематики несовершенства человека, проявляющего свои лучшие качества «под ударами судьбы», в кинокартинах Александра Митты разных периодов. При этом в силу природного оптимизма режиссёр всегда оставлял в финале место для надежды. Так, Орландо из «Сказки странствий» умирает, но возрождается «в новом теле». До этого, в трагикомедии «Гори, гори, моя звезда» (1969) энтузиаст революционного театра Искремас (Олег Табаков) погибает, но успевает ценой жизни спасти юную героиню Елены Прокловой[66] (о сходстве мотивов странствий девочки и философа в двух этих картинах говорил Масловский[67]). А в более поздней киноповести «Шагал — Малевич» (2013), по мнению Корнацкого, и вовсе жизнеутверждающий финал: художник-авангардист Марк Шагал буквально взлетает в небо, спасаясь от негодующей толпы[66].
Этнограф Валентин Арапу обращал внимание на образ Чумной ведьмы, воплощённый «с точностью скальпеля» румынской актрисой Кармен Галин[рум.]. В схватке с Чумой Орландо сумел поразить её огненным факелом, но в конечном итоге погиб сам, и его тело тоже в свою очередь было предано огню. В этом отношении Арапу упоминал об уместной параллели между быстротой распространения болезни чумы — от больных к здоровым и скоростью распространения огня, встречающего на своём пути нечто сухое, проведённой итальянским писателем Джованни Боккаччо. Поступок Орландо — самопожертвование, которое было не напрасным: он спас Марту и двоих детей, а его дух «перенёсся» в тело Мая. В этом смысле образ огня в фильме становится глубоко символичным: огонь не просто очищает — он способствует возрождению[68].
Газета «Московский комсомолец»
(29 марта 1984)
(29 марта 1984)
«Зрительный ряд в „райском“ месте, да и не только в нём, авторам удался на славу. Кровавое пятно на снегу из начала фильма (всё, что осталось от задранной волками лошади) растекается по экрану, превращаясь в неукротимую стихию огня, изрыгаемого драконом. Это пятно станет затем накидкой на плечах охотящегося юноши Мая, который безжалостно гонит по полю, как зверя, девушку — свою сестру»[61].
А. Маркевич
Вне контекста советских киносказок
Художественные особенности «Сказки странствий» отличаются от традиций советской киносказки, заложенных ещё режиссёрами Александром Роу и Александром Птушко[58][2]. Как отмечал Г. Симанович, фильм вышел на экраны в эпоху более информированных и «скептичных» кинозрителей, чем современники обоих режиссёров, уже приученных телевидением «к битвам, куда более правдоподобным и страшным». Александр Митта был вынужден принимать во внимание этот факт, потому выбрал «довольно жёсткую» стилистику для своей киносказки. Когда актёр Лев Дуров находит «реалистичные бытовые штрихи и интонации», его персонаж Горгон предстаёт «действительно страшным и отвратительным»; от повзрослевшего Мая, который травит собаками нищенку, веет «холодной безучастностью»[58]; персонификация Чумы, «разгуливавшая по заражённым городам», «нагнала жути» на целое поколение юных зрителей[1]. Режиссёр Митта, соглашался кинокритик А. Фёдоров, целенаправленно отказался следовать «неписаному закону» фильмов-сказок прежних лет, где «малейшее эмоциональное напряжение, едва зародившееся душевное волнение, страх за судьбу героев мгновенно переводились в комическое русло или сразу же разрешались спасительным образом». Вместо этого, используя технологии фильма ужасов, он дал возможность поволноваться за героев «самым нешуточным образом»[2]. Чувство страха становится не просто «материалом, цементирующим фильм», как писал А. Маркевич, — оно «вбирает в себя» зрительское внимание, становится «взаправду страшно, особенно детям <…> они вскрикивают»[61]. Однако все испытания и опасности на пути Марты и Орландо были необходимы авторам фильма для того, чтобы в соответствии с законами «настоящей» сказки, вселить в юных зрителей веру в добро, любовь, справедливость, верность[2].
Другое важное отличие «Сказки странствий» от прежде снимавшихся киносказок — её «общечеловеческое» свойство, в ней не было пропагандистских «разоблачений», характерных для картин 1960—1970 годов, зато присутствовали «ироничные размышления о сути вечных проблем бытия». Так, в эпизоды «рая» на спине дракона и суда над Орландо был вложен философский подтекст, рассчитанный, по мнению Фёдорова, больше на взрослых зрителей, в целом сама стилизация «Сказки странствий» под фэнтези, наподобие фильма Джона Бурмена «Экскалибур», была «явно адресована не детям». «Недетские» посылы кинокритик усматривал также в самой актёрской игре. Так, персонаж Орландо сыгран Андреем Мироновым «без излишнего гротеска» — непоследовательным, порою слабым, способным на опрометчивый поступок, но «чистым душой», искренним и бескорыстным[69]. Сам актёр видел своего героя фигурой «экзотичной» — без практической цели в жизни, овладеваемым мечтой, чей талант проявлялся только в критической ситуации. Таких персонажей, признавался Миронов, ему не приходилось играть ранее, потому над ролью Орландо работать было интересно[70]. Писатель Е. Кушнир считала эту роль одной из «ярчайших» актёрских работ Миронова[1]. Также и актёр Лев Дуров «не педалирует порочные страсти своего Горгона». Его персонаж, как предполагал Фёдоров, не лжёт, когда «грустно говорит Марте, что золото не принесло ему счастья, и смысл жизни он видит в своем наследнике. <…> Он стар… Он потерял Мая… Он почти мёртв…»[71]. Г. Масловский также отмечал кажущуюся искренность отношения, возникшего у Горгона к Маю, как к своему «подлинному богатству». Этот мотив, по мнению кинокритика, позволил Льву Дурову «как-то актёрски проявиться» в «однотонном материале роли Горгона»[59].
Remove ads
| Сказка странствий (Музыка из кинофильмов) | |
|---|---|
| Саундтрек Альфред Шнитке | |
| Дата выпуска | 2004 |
| Дата записи | 1982 |
| Место записи | Мосфильм |
| Жанр | Киномузыка |
| Длительность | 54:48 |
| Страна |
 |
| Лейбл | АРК-Систем Рекордз |
Автором музыки к «Сказке странствий» выступил советский композитор Альфред Шнитке. Искусствовед Татьяна Шах проследила «миграцию» главной музыкальной темы (или — лейттемы Орландо) в кинофильм «Сказка странствий» из более ранних произведений Шнитке[72]. Так, сочинённая им в 1975 году тема танго для кинофильма Элема Климова «Агония» позднее была включена, как авторская цитата, в другое автономное музыкальное произведение Concerto Grosso № 1 (V часть «Рондо», 1976) — тема звучала в новой инструментовке, однако сохранила содержательный смысл[73]. Впоследствии Шнитке использовал тему в этой инструментовке при работе над музыкой к другому кинофильму Александра Митты «Сказ про то, как царь Пётр арапа женил» — в результате возникла коренным образом изменённая музыкальная тема «Судьба». Её интонационной аллюзией в конечном итоге и стала лейттема Орландо, которую Шах охарактеризовала как «мощную эпико-драматическую тему», выражающую драматургическую идею «Сказки странствий» — идею созидания и победы добра над злом. Лейттема Орландо достигает в кинокартине двух кульминаций — драматической "в точке «золотого сечения» фильма (полёт Орландо и Марты) и кульминации-эпилога. Музыкальное авторское цитирование, по мнению Шах, становится у Шнитке источником разнообразных тем, контрастных в образном отношении, но формирующих единство музыкального стиля композитора[74]. Митта считал, что киномузыка Шнитке «как бы растворяется» в самих картинах, неотрывна «от всего кинематографического целого». Потому в «Сказке странствий» режиссёр старался специально «выделять» музыку — например, убирал или приглушал звучание шумов и речи — чтобы именно музыка являлась «формообразующим, конструктивным элементом». Тем не менее, заключал Митта, она всё равно «не выпячивалась», а как бы «поднимала» сам эпизод, делая его лучше[75].
Румынский журнал Cinema писал о стилистическом единстве музыки «Сказки странствий»: сохранив «классический» (в общем смысле слова) музыкальный язык фильма, Шнитке использовал также электронные эффекты и моменты, в которых можно обнаружить влияние рока (сцена «вакханалии» Мая в замке). В этой музыке есть и мелодичность, и «буйство» массовых гуляний (начальная сцена, «пир» на спине дракона), и «аура изысканности и благородства» вокруг Марты и Орландо в финале. На юного зрителя такая музыка способна оказать «воспитательный» эффект, а взрослого человека она может восхитить «не избытком оригинальности, а точной мерой адекватности»[76].
Искусствовед Елена Петрушанская назвала музыку «Сказки странствий» «шнитковским „портретом“ Чумы»[77]. Искусствовед увязала "развратный «пир» на спине дракона и приход Чумы — «словно наказание за „большую жратву“ ставшего стаей мещан человечества». По мнению Петрушанской, в музыке Шнитке «повальную эпидемию и торжество Смерти воплощали бесчеловечные звуки приготовленного фортепиано с отголосками зловещего танго; жёсткие тембры минорных аккордов», в ней можно услышать «музыкальный ход» «телеги смерти», «dance macabr’ические хрипы, механистичные формулы интонаций-ритмов, напоминающих <…> танцы скелетов»[78].
В 2004 году оригинальная музыкальная фонограмма «Сказки странствий», наряду с инструментальными темами Альфреда Шнитке для других кинофильмов, была издана в составе сборного альбома «Сказка странствий (Музыка из кинофильмов)»[79]. Фонограмма была записана Государственным симфоническим оркестром кинематографии под управлением дирижёра Марка Эрмлера на тон-студии «Мосфильма» в 1982 году. Лейттема Орландо звучит в композициях «Сказка странствий», «Полёт», «Объяснение в любви» и «Эпилог».
| № | Название | Исполнитель | Длительность |
|---|---|---|---|
| 1. | «Под Рождество» | Государственный симфонический оркестр кинематографии | 3:43 |
| 2. | «Сказка странствий» | Государственный симфонический оркестр кинематографии | 2:10 |
| 3. | «Вальс-раздолье» | Государственный симфонический оркестр кинематографии | 3:54 |
| 9. | «Полёт» | Государственный симфонический оркестр кинематографии | 5:18 |
| 10. | «Освобождение» | Государственный симфонический оркестр кинематографии | 1:28 |
| 15. | «Объяснение в любви» | Государственный симфонический оркестр кинематографии | 2:09 |
| 23. | «Эпилог» | Государственный симфонический оркестр кинематографии | 2:36 |
Журнал «Искусство кино» (1984, № 8)
Элементы структуры «Сказки странствий» «в драматическом действии не отыгранные, не обросшие содержательными связями, оказались выпирающим наружу голым стержнем авторского расчёта»[80].
Г. Масловский
Кинокритик Геннадий Масловский в журнале «Искусство кино» отмечал, с одной стороны, слабое взаимодействие между характерами, событиями и другими элементами «художественной ткани» «Сказки странствий», с другой — недостаток взаимосвязей между такими элементами и самой «конструкцией» фильма. Так, «конструкция» «Сказки странствий», по Масловскому, базировалась на маршрутах Марты, Орландо, похитителей и включала наказание злодеев, «посрамление» несправедливого суда, уход Чумы, встречу Марты и Мая, смерть и возрождение Орландо. Служившие «злым силам» способности исчезли, любовь — истинная «великая сила» — преодолела преграды и победила, добро одолело зло. Такой «конструкции» противоречили многие элементы «художественной ткани» картины. В качестве примера кинокритик указывал на то, что сами пути Марты и Орландо сошлись случайно, они «временные спутники», их поиски не целенаправленны, столкновения с похитителями случайны и «необязательны». Они не вступают «в борьбу со злом и неправдой» — лишь «вынужденно» защищаются от опасностей в пути, отстаивают ущемлённые «личные, хотя и вполне добропорядочные, интересы». Во всём художественном мире «Сказки странствий», обобщал Масловский, любая борьба «есть нечто чуждое», а добро и зло «сосуществуют», в соответствии с «философской формулой» Орландо: «Знаешь, для чего их [плохих людей] создал Бог? Чтобы мы смотрели на них и старались быть совсем другими». Наконец, отыскав Мая, Марта ничего не предприняла для его спасения, вызволения из-под влияния Горгона — вместо этого она укоряла брата тем, что из-за него погиб Орландо. А когда последний ещё был жив, Марта постоянно попрекала и самого Орландо, принимала его помощь как должное, «с насмешливым недоверием» относилась к его талантам, признала «гением» только после смерти[81].
В результате расхождения между «конструкцией фильма» и его «художественной тканью» картина жизни в «Сказке странствий», по Масловскому, не концентрируется, но абстрагируется и смазывается, при том, что в целом Александр Митта создал «яркое, эффектное зрелище»[82]. Об абстрагировании борьбы добра и зла в фильме писал также журналист А. Маркевич. С его точки зрения, художественный язык «Сказки странствий» — «поэтика крупных мазков» — неспособен передать всю гамму чувств конкретного человека, ему «тесно без пронзительно метафоричных деталей»[61]. Вместе с этим Маркевич также признавал и зрелищность фильма, его «крепкую сбитость»: наиболее удачно визуализировано зло (деревня на спине дракона и сражение с ним), поставленные кинотрюки эффектны (драка в харчевне и летящая с горы неуправляемая повозка). Особая роль в создании видеоряда принадлежала оператору Валерию Шувалову, показавшему себя «неплохим киноживописцем»[61].
По мнению кинокритика Юрия Богомолова («Советский экран»), замысел Митты предполагал «двухэтажную» поэтику «Сказки странствий», где внизу — простейшие эмоции на уровне физиологического рефлекса, а наверху — интеллект. Попытку изложения «высоких» истин средствами языка «низких» жанров Богомолов назвал грандиозной, однако, по его мнению, режиссёр потерпел неудачу на этом пути. Противоречие между такой целью и средствами обнаруживается, когда зритель сталкивается со многими вопросами (например, отчего собственный талант причиняет боль, а когда человек её преодолевает — «плохо становится и ему и другим»?) или не поддающимися однозначному толкованию метафорами (вроде иносказательного перерождения «злого гения» Мая в «гения всех добродетелей» Орландо), но при этом не может найти ответы и толкования во всех «всерьёз сыгранных» ужасах и авантюрных интригах фильма. «Перепады от откровенной и ярко выраженной эстетизации натуры к натуралистическим эффектам, бьющим непосредственно по нервам, сильно обескураживают» и дезориентируют восприятие происходящего на экране. Кроме того, Богомолов считал, что Митта существенно изменил содержание и «характер условности» самого жанра сказки. Так, в фольклорной сказке всегда «проповедуется» героика подвига — в ней невозможен «сомневающийся» герой, ищущий ответ на вопрос, что есть добро, а что зло. Такой герой, однако, может возникнуть в сказке авторской, но и в такой сказке, по мнению кинокритика, не применимы «физиологические рефлексы», стимулирующие эмоцию: «Трудно представить, чтобы ради лучшего эффекта Андерсен обрёк своего Кая на медленное замерзание»[60].
Журналист Г. Симанович видел главное достоинство «Сказки странствий» в реалистичности изображаемого — «без детской „кинокашки“, подслащённой заботливой няней». Такая реалистичность обеспечивается как посредством актёрской игры, так и за счёт «поразительных постановочных эффектов». Недостатки картины, по его мнению, были обусловлены изначальной нацеленностью как на детскую, так и на взрослую аудиторию одновременно. Так, например, в очень искренней, адаптированной «для самых маленьких», актёрской игре Татьяны Аксюты происходят «сбои», когда в некоторых сценах актриса переходит на мелодраматизм, появляются сентиментальные ноты, которые «спорят с общим настроем картины». Также сцены с приходом Чумы, считал журналист, показаны более натуралистично, чем «того достаточно, чтобы передать мрачную атмосферу эпидемии», здесь было необходимо чувство меры[58].
В 1990 году фрагменты главной музыкальной темы «Сказки странствий» были использованы в короткометражном фильме Ролана Быкова «Я сюда больше никогда не вернусь». В 2002 году лейттема Орландо являлась музыкальным сопровождением олимпийской программы российской фигуристки Марии Бутырской в Чемпионате Европы по фигурному катанию в Лозанне[83]. По признанию спортсменки, выбор этой мелодии был связан, в первую очередь, с тем «магическим воздействием», которое оказала на неё «Сказка странствий» в детстве[84]. Лейттема Орландо также использовалась в рекламных роликах банка — эту работу «Комсомольская правда» оценила как один из «новых рекордов пошлости» в телевизионной рекламе[85].
Фрагмент звуковой дорожки фильма с фразой героя Орландо: «Странные праздники… Что-то меня знобит от этого веселья» звучит в начале песни «Странное Рождество» из альбома «Майн Кайф?» группы «Агата Кристи»[86][87]. Автор песни, музыкант Глеб Самойлов назвал этот альбом «музыкальной „Сказкой странствий“ для взрослых» и посвятил его памяти композитора Альфреда Шнитке[88]. Как позже отмечала исследователь Е. Гетера, если в самой «Сказке странствий» «столь любимая» Самойловым идея полёта объединилась с идеей переселения душ (речь о бессмертии), то идеей песни «Странное Рождество», напротив, становится убийство (речь о лишении — прекращении жизни)[89].
В сентябре 2016 года «Сказка странствий» демонстрировалась во внеконкурсной программе Первого Уральского открытого фестиваля российского кино — в рамках мини-ретроспективы фильмов Александра Митты, вместе с картинами «Гори, гори, моя звезда» и «Затерянный в Сибири»[90].
Первую театральную постановку по пьесе А. Митты, Ю. Дунского и В. Фрида — спектакль «Орландо, Орландо» — осуществил в начале 1990-х годов Томский драматический театр[91]. С 2019 года в репертуаре Государственного русского драматического театра имени Н. А. Бестужева (Улан-Удэ) присутствует спектакль «Сказка странствий» на основе пьесы, переработанной из сценария к фильму[92]. Спектакль поставлен как шоу, сочетающее пластический и визуальный театр с акробатическими номерами, жонглированием и другими элементами цирка. По мнению театрального критика и журналиста Марины Шимадиной, постановку отличают зрелищность, динамизм и нацеленность на живую реакцию зала, вместе с тем, имеет место сумбурность и непродуманность сцен, схематизм взаимоотношений героев, в целом недостаточная проработка «внутреннего содержания» пьесы[93].
В октябре 2022 года состоялась премьера постановки «Сказка странствий» Санкт-Петербургского театра «Реплика» с другим сюжетом, но с оригинальной музыкой А. Шнитке из фильма[94]. А в конце июня — начале июля 2023 года на сцене Дворца культуры имени Ленсовета был показан спектакль «Сказка странствий» в постановке Санкт-Петербургского детского музыкального театра «Карамболь». Пьесу для этого спектакля написал художник и актёр Евгений Митта, сын Александра Митты, при непосредственном участии отца — принципиальных отличий от сюжетной линии фильма в пьесе не было. Жанр постановки определён как музыкальная притча, в ней использованы 14 композиций А. Шнитке — оригинальная музыка из фильма и другие произведения. Тексты к ним были написаны поэтом Юлием Кимом — автором стихотворений к песням, включённым в звуковую дорожку фильма «Сказка странствий»[95][96][97].
В мае 2022 года в главном корпусе киноконцерна «Мосфильм» прошла выставка, приуроченная к сорокалетию «Сказки странствий»[11].
Wikiwand in your browser!
Seamless Wikipedia browsing. On steroids.
Every time you click a link to Wikipedia, Wiktionary or Wikiquote in your browser's search results, it will show the modern Wikiwand interface.
Wikiwand extension is a five stars, simple, with minimum permission required to keep your browsing private, safe and transparent.
Remove ads