Попрыгунья

У этого термина существуют и другие значения, см. Попрыгунья (значения).

«Попрыгу́нья» — рассказ Антона Чехова, написанный в ноябре 1891 года. По мнению исследователей, в основе произведения — подлинная история, однако сам рассказ «шире реальной ситуации, нашедшей отражение в фабуле»^[1].

Попрыгунья
Попрыгунья. Художник И. А. Бодянский. 1904
Жанр	рассказ
Автор	Антон Чехов
Язык оригинала	русский
Дата написания	1891
Дата первой публикации	1892
Текст произведения в Викитеке
Цитаты в Викицитатнике

Впервые опубликован в журнале «Север» (1892, № 1)^[2].

История создания

Рукопись с первоначальным заголовком

В августе 1891 года Чехов рассказал о замысле нового произведения поэту и переводчику Фёдору Алексеевичу Червинскому; тот, в свою очередь, поделился информацией с Владимиром Алексеевичем Тихоновым, только что возглавившим журнал «Север». В письме Чехову, датированном 12 сентября, Тихонов просил сообщить «хотя бы заглавие» будущего произведения, чтобы опубликовать анонс для читателей. В ответ писатель признался, что рассказ пока безымянный^[3]:

Назвать его теперь так же трудно, как определить цвет курицы, которая вылупится из яйца, которое ещё не снесено.

Судя по переписке между автором и редактором, осенью Чехов был занят другими литературными проектами. Тихонов, с одной стороны, поддерживал писателя в его начинаниях, с другой — неустанно поторапливал, просил «не лениться ради всего святого» и признавался, что мечтает увидеть в январском — первом «своём» номере «Севера» — произведение за подписью Чехова^[3].

Сохранившийся черновик рассказа свидетельствует о том, что поначалу он назывался «Великий человек». Рукопись была передана в «Север» в конце ноября. Однако через две недели Чехов отправил редактору письмо, в котором предложил назвать свой «маленький чувствительный роман для семейного чтения»^[3] «Попрыгуньей». Исследователи связывают столь решительное смещение акцентов внезапным изменением отношений между писателем и Софьей Петровной Кувшинниковой, послужившей прототипом главной героини^[4].

Сюжет

Став женой доктора Осипа Степаныча Дымова, 22-летняя Ольга Ивановна рассказывала друзьям, что их знакомство произошло в больнице, где работал её отец. После его смерти Дымов иногда навещал молодую женщину, потом сделал предложение, и она ответила согласием.

Дымов мало напоминал людей, входивших в ближний круг Ольги Ивановны. Она общалась в основном с теми, кто был если не знаменит, то хотя бы достаточно известен: артистом драматического театра, художником-пейзажистом, талантливым виолончелистом, подающим надежды литератором.

Осип Степаныч в этой компании выглядел человеком чужим. С утра он уезжал в больницу и работал допоздна. Ольга Ивановна, проснувшись часов в одиннадцать, обычно играла на рояле, рисовала, затем отправлялась к портнихе, в мастерскую к какому-нибудь художнику или к знакомой актрисе, готовой поделиться последними театральными новостями. По средам в доме Дымовых устраивались приёмы с участием приглашённых знаменитостей; летом Ольга Ивановна отдыхала на даче.

В июле художники поехали на этюды. Путешествие на волжском пароходе сблизило Ольгу Ивановну с художником Рябовским; он укрывал её плащом, признавался в любви — устоять перед этой пылкостью молодая женщина не сумела. Зимой Дымов стал догадываться, что жена его обманывает; видя, как Ольга Ивановна мечется от ревности и унижений, он мягко её успокаивал.

В один из вечеров Осип Степаныч позвал жену и, не позволив войти в кабинет, попросил пригласить своего коллегу — доктора Коростелёва. Тот, обследовав Дымова, сообщил, что у больного тяжёлая форма дифтерии: он заразился от пациента. Для Ольги Ивановны стало открытием известие о том, что её «ничем не примечательный» муж считался одним из светил медицины. Мысль о том, что она «прозевала» великого человека, жившего рядом с нею, заставила женщину вбежать в кабинет Дымова: ей хотелось объяснить, что всё можно изменить и исправить. Но лоб и руки Осипа Степаныча были уже холодны.

Герои и прототипы

«Левитан и Кувшинникова». Художник А. С. Степанов

Ольга Ивановна внешне напоминает Софью Петровну Кувшинникову (Сафонову), которая, подобно героине рассказа, занималась музыкой и живописью; её лексика, зафиксированная в письмах и дневниках, были сродни речи Дымовой. Их сближает общность взглядов и настроений, манера поведения, горячее желание окружать себя «интересными людьми»^[1]:

Жизнь шла шумно, разнообразно, часто необычайно, вне всяких условностей^[5].

Дом Кувшинниковых считался открытым; завсегдатаями вечеров, устраиваемых Софьей Петровной, были живописцы Алексей Степанов, Николай Досекин, Фёдор Рерберг, артисты Большого и Малого театров, писатели, поэты. Хозяйка дома, как и героиня «Попрыгуньи», ездила с художниками на теплоходе по Волге и брала уроки рисования у Исаака Левитана^[1].

По свидетельству современников, знавших Кувшинникову, Софья Петровна была «гораздо глубже своей героини»^[4]. Её занятия музыкой и особенно живописью были не столь поверхностными, как у Ольги Ивановны; Софья Петровна участвовала в выставках, одна из её работ была приобретена Павлом Третьяковым. Однако Чехов, бывавший у Кувшинниковых, считал, что интерьер квартиры, наличие в ней «музейного чучела с алебардой, щитов и вееров на стенах» характеризуют хозяйку не самым лучшим образом^[4].

В некоторых эпизодах образ Ольги Ивановны сближается с характером ещё одной владелицы светского салона — Зинаиды Гиппиус, которая, как и Дымова, считала всех дам, «кроме актрис и портнихи, скучными и пошлыми»^[6].

Рябовский в первоначальной версии рассказа имел весьма заметное сходство с Левитаном. Однако в процессе редактирования Чехов внёс изменения в образ героя, стремясь как можно дальше отвести друг от друга Рябовского и его вероятного прототипа. Так, если в рукописи художник был пейзажистом, то в окончательном варианте — анималистом и жанристом. Внешность и возраст персонажа также стали иными: в рассказе действует 25-летний голубоглазый мужчина, мало напоминающий 32-летнего брюнета Левитана^[3].

Тем не менее некоторые черты, присущие художнику, закамуфлировать не удалось — прежде всего это касается «томности», которую Чехов обозначил как штрих к портрету Рябовского в рассказе и наблюдал у Левитана в жизни. Кроме того, автор сделал акценты на резких и быстрых сменах настроения, депрессиях и меланхолии, которые были свойственны и герою, и его прототипу^[1][7].

Дмитрий Кувшинников. Начало XX века

Осип Степаныч Дымов мало походил на Дмитрия Павловича Кувшинникова, рядового врача без блестящих перспектив в науке. Создавая образ мужа Ольги Ивановны, Чехов, скорее всего, думал о другом докторе — Илларионе Ивановиче Дуброво; на это указывают и общие научные достижения (Дуброво, как и Дымов, защитил диссертацию), и детали врачебной практики (Илларион Иванович, подобно Осипу Степанычу, совершил медицинский подвиг, высасывая дифтеритные плёнки у больного), и даже сходство фамилий ближайших друзей (у Дымова был коллега Коростелёв, у Дуброво — Костырёв)^[8][1].

Поневоле оказавшись включённым в «романтический треугольник», Кувшинников вёл себя точно так же, как Дымов в «Попрыгунье»; догадываясь об отношениях жены и Левитана, он «молча переносил свои страдания» или, как утверждала Софья Петровна, «бескорыстно, отрешась от своего я, умел любить»^[9][1].

В образах персонажей, входящих в окружение Ольги Ивановны, просматриваются черты людей, которых Чехов видел в доме Кувшинниковых: это Лаврентий Донской («певец из оперы»), режиссёр Александр Ленский («артист из драматического театра»), беллетрист Евгений Гославский («молодой, но уже известный литератор»), граф Фёдор Львович Соллогуб («дилетант-иллюстратор и виньетист»)^[1].

Отзывы

Несмотря на попытки Чехова изменить внешность и биографические детали героев, современники узнали в «Попрыгунье» всех действующих лиц. Иногда это «узнавание» обретало комический оттенок. В письме мемуаристке Лидии Авиловой Чехов сообщал, что одна его знакомая, будучи почти вдвое старше Ольги Дымовой, «узнала себя в двадцатилетней героине»^[10]:

Главная улика — внешнее сходство: дама пишет красками, муж у неё доктор, и живёт она с художником^[10].

Слова собеседницы Чехова о том, что «вся Москва обвиняет его в пасквиле»^[10], были достаточно мягкими по сравнению с реакцией других людей, «угадавших» себя в «Попрыгунье». Левитан не разговаривал с писателем в течение трёх лет, а первоначально даже намеревался вызвать Чехова на дуэль^[11]. Режиссёр Ленский, увидевший в рассказе карикатуру на себя, на восемь лет прервал общение с автором^[12]. Контакты с Софьей Петровной Кувшинниковой прекратились и больше не возобновились^[13].

Любовь предполагает терпимость — к недостаткам человеческим, к иному представлению о нравственности; таков в своей любви к жене доктор Дымов в «Попрыгунье», его любовь и безграничное терпение связаны с полным отказом от личной гордости, то есть, как сказано выше, со смирением.

— Алексей Сёмкин^[14]

Отзывы тех, кто читал рассказ без попытки «примерить» на себя одежду того или иного персонажа, оказались вполне доброжелательными. Домашний врач Толстого Душан Маковецкий отметил в дневнике, что Лев Николаевич назвал рассказ превосходным^[10]:

Есть юмор сначала, и потом эта серьёзность. И как же чувствуется, что после его смерти она будет опять точно такая же^[10].

Критик Сергей Андреевский разместил в газете «Новое время» рецензию, в которой назвал «Попрыгунью» «жемчужиной между нашими новеллами»^[15]. Историк литературы Александр Липовский, причисливший доктора Дымова к представителям когорты «талантливых неудачников», заметил, что этот герой пополнил ещё и список «лишних людей» в русской литературе^[16].

В «Литературной коллекции» Александра Солженицына сохранились заметки, в которых анализируется «Попрыгунья». Рассказ, по мнению Солженицына, написан в не свойственной Чехову утрированно-сатирической манере; это объясняется характером богемной компании, которая «такая и есть, не столько уж и преувеличений». В героине писатель увидел «бедствие для всех»; особенно его задел эпизод, когда, узнав о болезни мужа, Ольга Ивановна «идёт посмотреть себя в зеркале». От Дымова Солженицын ждал поступка^[17]:

Где край этому неправдоподобному терпению? Объяснить его безмерной любовью к жене? — так нет этой любви. А есть — непомерное, невообразимое благородство. И когда это завершается смертью — то постройка (драматической силы, тоже не характерной для Чехова) вот и завершена. И уже — лишние, ослабляют назидательные разъяснения, какой он был великий человек.

Экранизации

• Попрыгунья (1955) — дебютный фильм режиссёра Самсона Самсонова. Был номинирован на «Золотого льва» и приз «Серебряный лев святого Марка» первой степени Венецианского кинофестиваля 1955 года. Получил приз Серебряный лев и премию итальянских критиков «Кубок Пазинетти».
  • Премия Юсси (Финляндия) в категории «Лучшая женская роль» Людмиле Целиковской
  • Номинация на премию BAFTA в категории «Лучший фильм» 1957 года
• Попрыгунья / Der Seitensprung (1964, ФРГ), режиссёр Райнер Эрлер^[нем.]
• Лето — осень (1964, телефильм, ФРГ), режиссёр Том Тёлле^[нем.]
• Кузнечик / La cigale (1967, телефильм, Франция), режиссёр Гай Лессертиссье^[фр.]