Шемякин суд (повесть)

«Шемя́кин суд» (также «Суд Шемякин»; «Повесть о Шемякином суде»; «Повесть о суде Шемяке»; «Повесть о неправедном судие Шемяке») — древнерусское сказочно-сатирическое повествование о неправедном судье Шемяке, литературный памятник неправды в последние времена уделов (XV век); зачастую бездоказательно связывается с именем великого князя Московского Димитрия Шемяки (ум. 1453). Повесть сохранилась во многих рукописях XVII и XVIII веков, лубочных картинах и народных сказках. В конце XVIII и начале XIX веков была литературно обработана Ф. Задубским^[1], А. Осиповым^[2], П. Свиньиным^[3] и издателями Никольского рынка. Была издана Пыпиным в «Архиве исторических и практических сведений, относящихся до России» Калачова (1859)^[4].

У этого термина существуют и другие значения, см. Шемякин суд.

Шемякин суд
Жанр	сказочно-сатирическое повествование
Язык оригинала	русский
Медиафайлы на Викискладе

Содержание

Традиционные для сказок братья — богатый и убогий — ссорятся из-за того, что бедный попортил лошадь богатого. Так как богатый не дал хомут, бедному пришлось привязать сани к хвосту лошади. Въезжая в ворота, он забыл выставить подворотню, и у лошади оборвался хвост. Богатый отказывается принять лошадь и идёт в город с жалобой на брата к судье Шемяке. Челобитчик и ответчик совершают путь вместе. С бедняком случается второе невольное несчастье: во время сна он падает с полатей в колыбель и убивает попова ребёнка. Поп присоединяется к богатому. При входе в город бедняк решает покончить с собой и бросается с моста, но падает на больного старика, которого по льду вёз в баню его сын. Потерпевший также идёт к судье с жалобой.

Во время разбирательства обвиняемый показывает Шемяке камень, завёрнутый в платок. Судья уверен, что это — «посул», и решает все три дела очень своеобразно: лошадь должна остаться у бедняка до тех пор, пока у неё не вырастет хвост; поп отдаёт свою жену бедняку, чтобы от него у попадьи родился ребёнок, а третий истец может отомстить бедняку точно таким же способом, которым последний убил его отца. Вполне естественно, что истцы не только отказываются от пени (штрафов), но дают ответчику щедрое вознаграждение в виде отступного.

Далее повествуется, что судья высылает своего писца получить от бедняка взятку, но, узнав, что последний показывал ему не деньги, а камень, предназначенный для «ушибленья» судьи в случае обвинительного приговора, — благодарит Бога за спасение жизни. Таким образом, все действующие лица повести остаются так или иначе довольны исходом дела, окончившимся благополучно только благодаря простоте бедняка.

Издания

В первой половине XVIII века на Ахметьевской фабрике было выгравировано 12 картинок к «Шемякину суду», с текстом, напечатанным позднее у Ровинского^[5]; лубочное издание повторялось пять раз, и в последний раз, уже с цензурной пометкой, напечатано в 1839 году. Дальнейшее развитие повести выразилось в поздних литературных обработках во вкусе «Похождений пошехонцев», например в изданной в 1860 году «Сказке о Кривосуде, и о том, как голый Ерема, внучек Пахома, у соседа Фомы большой кромы, беду сотворил и о прочем». Весь комизм этой «Сказки» покоится на развитии общеизвестной темы: «око за око и зуб за зуб», шаржированной в балаганном духе.

Издания повести о Шемякином суде:

• «Архив» Калачова (1859; кн. IV, с. 1—10);
• «Памятники» Костомарова (вып. II, с. 405—406);
• «Народные русские сказки» Александра Афанасьева (ред. А. Грузинского, М., 1897, т. II, с. 276—279; см. текст);
• «Историческая хрестоматия» Буслаева (с. 1443—1446);
• «Сборник отделения русского языка и словесности Академии Наук» (т. X, № 6, с. 7—12);
• «Русские народные картинки» Ровинского (кн. I, 189—191, кн. IV, с. 172—175);
• «Летописи литературы» Тихонравова (т. V, с. 34—37);
• отдельное издание Общества любителей древней письменности (СПб., 1879 и др.).
• «Шемякин суд» в сборнике Русские народные сказки издательство «Детская литература» А. Н. Нечаева (М. 1987, с. 520—524).

Исследования

Пока к делу не были привлечены восточные и западные параллели, на «Шемякин суд» смотрели как на вполне самобытное, очень древнее произведение русской сатиры, связанное с общим взглядом русских людей на печальное состояние судопроизводства; объясняли такими пословицами, как «с подьячим водись, а камень за пазухой держи», и даже комментировали некоторыми статьями «Уложения» Алексея Михайловича и «Сказаниями иностранцев о России XVII в.».

Кроме имени Шемяка, учёных занимала проведенная в повести случайная победа вечной правды над людской кривдой, пусть и с оттенком некоторой иронии. Буслаев не сомневался в её русском происхождении и удивлялся только тому, что тип судьи Шемяки, из мудрого и справедливого (библейский Соломон), принял противоположный оттенок, и вместо рассказа-наставления повесть о Шемякином суде снизошла до шутливой пародии, несмотря на ранние, восточные первообразы. Буслаев считал, что прибавления к повести выразились в сатирических выходках против кривосуда и подкупа посулами, как явлений более позднего времени, то есть сказание превратилось в обыкновенную сатиру на русских подьячих^[6]. Сухомлинов объяснял это кажущееся противопоставление различными началами, из которых постепенно слагалась версия о Шемяке, а в падении морали видит влияние семитических легенд о четырёх содомских судьях — «Обманщике» (Шакрай), «Разобманщике» (Шакрурай), «Поддельщике» (Зайфи) и «Кривосуде» (Мацлидин). Подобно еврейским легендам, и в русской повести серьёзное перемешивается с забавным; поэтому «излюбленные идеи народной словесности о победе правды над кривдой, о спасении несчастного от злобы сильных мира сливаются с чертами из сказания о судах, распространенного у индоевропейских и семитических народов»^[7]. В «Шемякином суде» судья оправдывает бедняка, совершившего в сущности невольные преступления, и этим спасает его от мести людей, нравственно виноватых, благодаря чему сатира на взяточничество не потеряла назидательного назначения, — так смотрел на тенденцию повести А. Н. Веселовский: конечно, судья ставит вопросы казуистически, но так, что пени падают всей своей тяжестью на истцов и те предпочитают отказаться от иска.

Привязка к историческому персонажу

Особенно интриговало историческое имя известного галицкого князя Дмитрия Шемяки, варварски ослепившего Василия Тёмного. Сахаров приводил даже слова какого-то русского хронографа, соединившего поговорку с историческим событием: «от сего убо времени в велицей России на всякого судию и восхитника в укоризнах прозвася Шемякин суд». В том же духе распространил это наблюдение старинного русского книжника и Карамзин: «не имея на совести, ни правил чести, ни благоразумной системы государственной, Шемяка в краткое время своего владычества усилил привязанность москвитян к Василию, и в самих гражданских делах, попирая ногами справедливость, древние уставы, здравый смысл, оставил навеки память своих беззаконий в народной пословице о суде Шемякине, доныне употребительной». То же самое повторяют Соловьёв и Бестужев-Рюмин. Александр Николаевич Веселовский первым указал на случайное применение восточного имени Шемяки к исторической личности галицкого князя XV века^[8].

Западные параллели

Начало сравнительного изучения повести было положено западными учёными, которые познакомились с ней по вольному переводу пастора Хейдеке в рижском альманахе «Janus» за 1808 год^[9] и более точному А. Дитриха^[10].

Фридрих-Генрих фон дер Хаген первым указал на сходство Шемякина суда с поздней немецкой песней о «Суде Карла Великого», изданной в Бамберге в 1493 году^[11]. Общие черты средневекового сказания и русской повести касаются не только основного характера судебного решения. Промотавшийся купчик берёт взаймы у еврея 1000 гульденов с условием позволить кредитору вырезать у него фунт мяса, если деньги не будут возвращены. Хотя срок был пропущен по вине еврея, тем не менее он отказался принять деньги и обратился к «идеальному судье», Карлу Великому, или, как думают некоторые учёные, к Карлу IV. По дороге с должником случились два аналогичных несчастья: его лошадь задавила ребёнка, бежавшего по улице, а сам он во время сна свалился в окно и убил старого рыцаря. Приговоры были вынесены такие: еврей может вырезать мясо, но не больше и не меньше 1 фунта (ср. известный эпизод в «Венецианском купце» Шекспира); вместо задавленного ребёнка ответчик должен прижить другого с женой потерпевшего, а сын рыцаря может убить обвиняемого, но только своим падением из окна^[12].

Задаваясь вопросом, какими путями проникло к нам это сказание, и на основании прямого свидетельства Толстовского списка «Шемякина суда XVII века» (выписано из польских книг), Тихонравов полагал, что «в своём настоящем виде сатирическая повесть о суде, уже окрещённом именем Шемяки, прошла через переделку русского человека и получила краски чисто народные, но отдельные эпизоды могли быть заимствованы из польских книг», и указывал на анекдот «О нечаянном случае» в популярной повести «Похождения нового увеселительного шута и великого в делах любовных плута Совест-Драла, большого носа»^[13] (каменщик падает с высокой башни и убивает сидевшего внизу человека), а также на один эпизод в «Figei Kach» польского писателя XVI века Миколая Рея из Нагловиц об обвиняемом, который «судье камень показывал»^[14].

Восточные параллели

Немецкий филолог Бенфей приводит тибетскую сказку, которая послужила посредствующим звеном между предполагаемым индийским источником и русским «Шемякиным судом»: бедняк-брамин берёт у богача на время быка для работы, но бык убегает с хозяйского двора; по дороге к судье брамин падает со стены и убивает странствующего ткача и ребёнка, спавшего под одеждами, на которые путник присел отдохнуть. Приговоры судьи отличаются такой же казуистикой: так как истец не «видел», что к нему привели быка, то следует выколоть у него «глаз»; ответчик должен жениться на вдове ткача и прижить ребёнка с потерпевшей матерью^[15]. Такое же сходство немецкий фольклорист заметил с индийской сказкой о каирском купце, которая, вероятно, также восходит к неизвестному буддийскому источнику^[16]. Такая стройная и устойчивая в подробностях легенда относится скорее к бродячим сказаниям.

Впоследствии были найдены более прямые индийские источники^[17], а также мусульманские версии^[18].

Примечания

1. «Им награвирована одна из 15 картин к известной притче „Суд Шемякин“; на этой картинке изображен сидящий за столом Шемяка и стоящие перед ним истец и ответчик. Под гравюрою надпись: „Изобразил Федор Задубской“.» // Задубский, Федор Лазаревич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
2. «Суд Шемякин», (М., 1794).
3. «Шемякин суд, или Последнее междоусобие удельных князей русских» (1832).
4. Шемякин суд // Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. — 2-е изд., вновь перераб. и значит. доп. — Т. 1—2. — СПб., 1907—1909.
5. Кн. I, 189—192, IV, с. 166.
6. «Историческая хрестоматия церковнославянского и древнерусского языков», с. 1443
7. «Сборник», X, с. 28
8. «История литературы» Галахова, т. I, с. 433
9. «Etto Schemiakin Sud. Ein russisches Sprichwort», с. 147—151.
10. «Russische Volksmärchen» (Лейпциг, 1831, с. 187—191)
11. «Literarischer Grundriss zur Geschichte der deutschen Poesie», Берлин, 1812, с. 172.
12. В. Docen, «Etwas über die Quellen des Shakspear’s Schauspiele», в «Museum für altdeutsche Literatur», т. II, с. 279—283.
13. Похождении новаго увеселительнаго шута и великаго в делах любовных плута, Совест-Драла, Большаго Носа. Переведена с польского и дополнена с других языков. В 2 ч. Санкт-Петербург: [В типографии Артиллерийского и инженерного кадетского корпуса, 1774]. Ч. 1: Содержащая в себе 20 похождений. 112 с. Ч. 2. 80 с.
14. Н. Тихонравов, «Сочинения», т. I, М., 1898, с. 310—313.
15. «Pantschantatra», 1859, т. I, с. 394—397
16. «Pantschantatra», 1859, т. I, с. 402—403
17. С. Tawney, «Indian Folk-Lore notes from the Pali Jatakas» и т. д., в «Journal of Philol.», 1883, XII, 112—120; В. Morris, «Folk-Tales of India», в «The Folk-Lore Journal», 1885, III, 337—448 и др.
18. Clonston, «Popular Tales and Fiction their migrations and transformations», Лондон, 1887, I, с. 62—64; В. Жуковский, «Персидские версии Шемякина суда», в «Записках Восточного Отд. Русского Археологического Общества», т. V, с. 155—176

Литература

• Яцимирский А. И. Шемякин Суд // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• Лапицкий И. П., Повесть о суде Шемяки и судебная практика второй половины XVII в. Архивная копия от 28 июня 2016 на Wayback Machine