Loading AI tools
По́весть об Аки́ре Прему́дром — переводной памятник литературы Древней Руси. Прототипом произведения является «Повесть об Ахикаре», предположительно написанная в VII веке до н.э. в Ассирии[1]. В основе сюжета — повествование о мудром советнике арамейского царя Акире (от арам. ahî-qar), сумевшем преодолеть неприятности, выпавшие на его долю, благодаря уму и находчивости.
Оригинал повести был написан в Ассирии и переведен на множество языков. Самая древняя арамейская версия повести сохранилась во фрагментах и известна благодаря папирусам конца V в. до н.э., найденным в 1906 г. при раскопках в Египте[2].
Повесть об Акире Премудром — переводная повесть VII-V веков до нашей эры, которая восходит к арамейской литературе, и является одним из самых древних не входивших в «Библию» текстов[3]. Часть арамейских фрагментов представляет собой коллекцию афоризмов и загадок, другая часть – повествовательную рамку – сюжетную канву рассказа об Ахикаре. Такая структура сохраняется и в переводах повести – ее сирийской, арабской, армянской и славянской версии.
На Руси «Повесть об Акире Премудром» известна с XII в. Вопрос о том, с какого языка был сделан славянский перевод остается дискуссионным. А. А. Мартиросян прослеживал тесную текстологическую связь армянского и старославянского текста[4], однако уже Н. Н. Дурново указывал на наличие в славянском тексте слов, заимствование которых фонетически невозможно ни из одного языка-посредника кроме сирийского[5][6]. На данный момент, последним витком в полемике является работа В. Лурье, который, на основании множества лексических и текстологических данных, полагает, что славянский перевод был сделан в Болгарии с сирийского оригинала[7].
Лурье приводит множество убедительных этимологических цепочек: Ассирийский царь Сеннахирим (Сингарипь) имеет в сирийском тексте титул «царь Ассирии и Ниневии». Топоним Ниневия (/ninwē/) выглядит так, как если бы его первичное написание было без йода и с ламмом вместо нуна – наливьская страна. Уже А. Д. Григорьев, а вслед за ним Н. А. Мещерский[8][9] увидели здесь аргумент в пользу прямого перевода с сирийского. Другой пример: «Азъ ти предамъ Адорьскую землю». Славянская форма Адоръ (Ador) ближе к сирийскому Ator. D вместо t, вероятно, объясняется тем, что в западной ветви арамейских языков возможен переход этимологического *t > d в интервокальной позиции[10].
Повесть была известна на Руси в нескольких редакциях: Древнейшая, Соловецкая, Краткая и Распространённая[1]. «Повесть об Акире Премудром»распространялась по миру в армейском, сирийском, армянском, грузинском и румынском переводе[1]. Итальянский востоковед Иосиф Ассемани в 1724 г. в одной из своих работ указал на сходство повести с биографией Эзопа[11]. В 1788 г. Шави и Казотт выпускают перевод сборника сказок «Тысяча и одна ночь», куда и входит повесть[11]. При этом в русско-славянской версии имена действующих лиц и мест искажены: правитель Аравии Санхериб стал Синигриппом, главный герой Гейкар — Акиром[11].
В начале XIX века встречается первое упоминание о существовании древнерусской версии повести, в сборнике Мусина-Пушкина, где присутствовало и первое издание "Слова о полку Игореве"[11]. К концу XX века большинство исследователей признали оригинальность версии на арамейском языке, которая, как полагают большинство из них, является переводом оригинала через персидский язык[12]. Арамейская версия повести отличается особым «имперским арамейским» диалектом, в свою очередь афоризмы в произведении написаны на более древнем диалекте – западно-арамейском, что указывает на то, что афоризмы были написаны раньше, чем сама повесть[12]. Отсутствие заимствований из персидского даёт основания датировать повесть временем до VI века, а также указывать на то, что скорей всего повесть была написана в Месопотамии, где к тому времени арамейский язык уже успел вытеснить аккадский[12].
Повествование ведётся от первого лица – царского советника Акира.
Акир – советник Синагрипа (вероятно, имеется в виду Синаххериб, царь «Ассирии и Ниневии»)[13], царя Адорской и Наливской земли. Он прожил 60 лет, был женат и очень богат, но не имел детей. Акир молился Богу о даровании ему сына, но Господь велел мудрому советнику взять на воспитание своего племянника Анадана. Анадан рос в богатстве и был обучен Акиром премудрости. Вскоре царь стал задумываться, кто же станет его советником после смерти Акира, так как тот был уже стар. Тогда советник привёл племянника к царю и сказал, что Анадан будет служить царю вместо него, когда придёт время. На что царь заверил Акира: «Никто иной не станет твоим наследником»[13].
Значительная часть произведения посвящена наставлениям и советам Акира сыну: «Сын мой, доброе имя и слава почётнее для человека, чем красота лица его, ибо слава вечно живёт, а лицо после смерти истлеет»[13]; «Сын мой, лживое слово лишь на первый взгляд тяжело, словно олово, а потом всплывает»[13]; «Чадо, лучше, если кто-либо у тебя украдёт, чем тебя назовут вором»[13] и др. Мудрый советник учил Анадана премудрости и просил сына воздать ему сторицею, соединив его мудрость со своею. Но наследник, к несчастью отца, не усвоил советов.
Не думал Акир, что Анадан не внял его словам. Старец старался наставить сына, а Анадан лишь помышлял о смерти отца, расточая его богатства и истязая его рабов. Поведал тогда Акир о поступках наследника царю, на что тот ответил: «Пока жив ты, Акир, никто другой не станет хозяином в доме твоём»[13]. Анадан же завидовал не только отцу, но и своему брату, которого также воспитывал мудрец, и боялся, что наследство достанется ему. Акир стал укорять приёмного сына, а Анадан в отместку решил устранить отца, написав от его имени две грамоты: персидскому царю Алону и египетскому царю Фараону. В них он обещал передать в руки Алона Адорскую землю, в руки Фараона – Наливский город. Ещё одну грамоту Анадан написал Акиру от имени царя с приказом собрать воевод и 25 августа построить войско на поле Египетском, чтобы устрашить послов Фараона. Анадан отдал царю поддельные письма, поведав, что старый Акир хочет предать Синагрипа. Придя в августе на поле и увидев войско, готовое к бою, царь убедился в измене советника.
Хитрый Анадан пришёл к Акиру с благодарностью от царя и повелением предстать перед ним. Когда же Акир пришёл к царю, тот обвинил его в измене, предъявив поддельные грамоты, и велел казнить советника. Об одной только милости попросил Акир царя: быть казнённым в собственном доме. Царь согласился и передал его в руки человека, с которым по воле судьбы связывала Акира давняя дружба. Жена Акира была предупреждена и устроила пир по просьбе мужа. Когда гости были пьяны, Акир стал молить своего друга о спасении. Он просил казнить вместо себя другого человека по имени Арпар, обречённого на смерть. Друг согласился помочь, ведь когда-то и Акир спас его: «Страшусь я суда царского, как мне ослушаться его? Но за любовь твою ко мне сделаю так, как ты сказал”[13]. Разнеслась весть по всей земле о смерти Акира-мудреца. Все оплакивали бедного старца, кроме сына. Анадан пировал, мучил рабов и домогался его жены. Акир тем временем сидел в подземном убежище в темноте на хлебе и воде.
Обрадовался царь Фараон смерти Акира. Отправил к царю Синагрипу грамоту, в которой говорилось о желании Фараона построить дом между небом и землёю. Велел он прислать искусного строителя и мудреца в одном лице, чтобы тот сумел к тому же и на мудрёные вопросы ответить. Если выполнит Синагрип все условия, то получит от Фараона трёхлетние доходы от своей земли. А если нет — заберёт Фараон трёхлетние доходы с земли Синагрипа. Царь захотел отправить в Египет Анадана, но тот пришёл в ужас от намерения Синагрипа: «Господин мой, царь! То, о чём Фараон просит, одни боги смогут совершить, а как же смогут люди?»[13].
Опечалился царь, загоревал, что не может найти равного Акиру, кого мог бы он послать к Фараону. Тогда друг советника, спасший его от казни, рассказал царю, что спас Акира. Синагрип обрадовался и поклялся, что не накажет советника за то, в чём он обвинён. Советник предстал перед царём и пал ниц. Устыдился царь вида его, ведь тело его иссохло, ногти уподобились когтям орла из-за того, что Акир вынужден был скрываться. Отправил Синагрип мудреца отдыхать в свой дом на сорок дней. После отдыха Акир объявил царю, что отправится в Египет: “А о послании, которое написал тебе Фараон, не печалься, ибо я пойду и отвечу ему, и трёхлетние дани с земли его получу и принесу тебе»[13].
Наказал Акир домочадцам своим, чтоб нашли они двух орлиц, вскормили их да научили взлетать, чтобы изготовили клетку и отыскали умного мальчика. Мальчика велел посадить в клетку и научить орлиц взлетать с ней. А также научить мальчика кричать: «Несите известь и камни, уже строители готовы»[13]. К ногам орлиц привязали верёвку. Когда всё было готово, отправился Акир к Фараону и назвался царским конюхом Обекамом. Фараон пришёл в ярость, что к нему прислали конюха: «Разве я хуже царя твоего, что он шлёт ко мне своих конюхов? Да с тобой мне и говорить-то не о чем»[13]. Но наутро египетский царь велел Акиру предстать перед ним и стал загадывать загадки. Оделся в багряное платье, вельмож своих одел в разноцветные одежды и велел сказать на кого они похожи. Мудрый Акир отгадал, что царь – это солнце, а вельможи – лучи солнца. И другие загадки разгадал Акир: про луну и звёзды, про дерево и цветущую траву. Тогда повелел царь построить дворец между небом и землёй. Мудрец выпустил орлиц с клеткой в небо. Мальчик в клетке закричал, как его научили: «Вот строители готовы, так несите же камни, и плиты, и глину»[13]. Но не могли поднять люди Фараона ни камней, ни плит. И Акир, взяв палку, стал бить их. Пришлось Фараону отказаться от строительства дворца между небом и землёй. На следующее утро новые загадки ждали Акира: про кобыл и жеребят, про день и ночь. Со всеми справлялся мудрец, Фараон же не унимался. Велел сплести две верёвки из песка. Акир сделал дырку с палец в стене, через которую падал луч света, всыпал горсть песка в отверстие, и песок закружился на солнце подобно верёвке. И сказал советник Синагрипа Фараону: «Пошли отроков своих, чтобы сложили верёвку эту, а я другую тем временем совью»[13]. Фараон развеселился, устроил Акиру пир и с данью отпустил к Синагрипу.
Великий праздник устроил Синагрип в честь Акира. Пообещал ему царь всё, что захочет советник. Акир попросил отдать сокровища Набугинаилу, сохранившему ему жизнь, а себе попросил Анадана. Мудрый советник привёл сына в дом, возложил на него железную цепь, руки его вложил в колодки, на шею привязал деревянный обруч и нанёс ему тысячу ударов по спине и тысячу по животу. Посадил он Анадана под своим крыльцом и повелел своему отроку Анабуилу стеречь его. Должен был Анабуил также записывать слова Акира, которые тот говорил, входя в дом и выходя из него. В этих словах и наставлениях советник обличал неблагодарность и коварство Анадана: «Сын мой, всем, что есть на свете сладкого, тем я тебя кормил, а ты подстроил мне, что я и хлеб свой ел в подземелье; и я поил тебя старым вином, а ты не давал мне и воды напиться вволю; и я умащивал тебя дорогими маслами, а ты тело моё в подземелье иссушил; я тебя вырастил, словно сосну, а ты жаждал увидеть гроб с костями моими»[13].
Анадан просил прощения у Акира, обещая исправиться и выполнять самую чёрную работу: убирать навоз и пасти свиней. Но мудрец не поверил обещаниям сына, сказав: «Бог, который вернул меня к жизни, тот и будет между нами судьёй»[13]. Тогда Анадан надулся и разломился подобно кувшину.
Важным отличием структуры русского сюжета повести от параллельных переводов и оригинала заключается в том, что в славянском тексте повести риторическая часть составляет практически половину текста. К ней нужно отнести большой фрагмент наставлений Акира к Анадану в начале и метафорические сравнения, обращенные к нему же в конце. Слова Акира во многом напоминают входящее в состав Изборника 1073 года послание от отца к сыну (слово нѣкоего отьця къ сыну своему, словеса душепользьная).
| Повесть об Акире Премудром[14] | Слово от отца к сыну[15] |
| Сыну, не прикасайся женѣ безумнѣ, и язычнѣ, и величавѣ, и женьстѣй красотѣ не жадай: тоя бо красота слабость язычная | Отъврати очи свои отъ жены красьны и не глядаи чужея доброты, въ добротѣ бо женьскѣй мнози заблудишя и похоть отъ нея, яко огнь разгараеть ся |
| Сыну, уне есть со умным каменъ двигнути, нежели съ безумнымъ вино пити. С разумнымъ безумья не твори, и с безумным не яви ума своего | И съ мудрыими съвѣщавай, и съ разумьныими буди размышление твои <...> И аште явишися неистовьствуя, не можеши увѣритися ему, яко блудеши оного душя |
| Сыну, аще от биения сына своего не воздержайся, оже бо рана сынови, то яко вода на виноград възливается | Су ли ти чада, то наказай я и прѣклони отъ уности выя ихъ |
| Сыну, аще другъ твой възненавидить тя, начнеть кляти и камение метати, а ты и́ хлѣбомь срящи, и оба приимета отвѣтъ в день Судный | Не измѣни друга различия дѣля, ни брата приснааго злата дѣля и камене драгааго |
| Сыну, аще кто послушаеть умна человѣка, то якоже въ день жадания студеные воды напиеться | Яште узьриши разумива, то утрьнюй къ нему, и степени двьрий его да тьреть нога твоя |
Ахикар из ассирийского текста повести – вероятно, историческая личность, упомянутая в вавилонской табличке (Uruk, W 20030), датированной 147 годом эры Селевкидов. Согласно этой табличке «in the days of king Aššur-aḫ-iddina [Esarhaddon] the ummānu was Aba-enlil-dari, whom the Aḫlamū [Arameans] call Ahu̮-uqar [Ah.iqar]».
Славянское имя главного героя повести – Акиръ (Аkir) – результат упрощения форм Aikar или *Ajkar, содержащей невозможный в старославянском дифтонг [ai]. Форма имени, по мнению В. Лурье, восходит к сирийскому имени героя Hīqār, в котором [h], вероятно, становится аллофоном ø и сопровождается добавлением a, как это происходит в греческих транслитерированных семитских именах[16]. (На армянском имя Ахикара передается как Khikar, на арабском – Hiqar.)
«Повесть об Акире Премудром» существовала на Руси в Древнейшей, Соловецкой, Краткой и Распространённой редакциях[1]. Древнейшая редакция была переведена с иноязычного оригинала, последние редакции пересказаны заново[13].
Вторую и третью редакции повести предложил выделять исследователь Н. Н. Дурново.[17]. Кроме того, он перечислил «известные ему списки третьей редакции и указал их основные отличия от древнейшей редакции повести»[17].
В новое время стало известно о существовании четырёх списков Древнейшей редакции: «рукописи РГБ, собрания Обшества истории и древностей российских (ОИДР), № 189, XV в., в списке ГИМ, собр. Вахрамеева, № 427, также XV в., в списке ГИМ, собр. Хлудова, № 246, XVII в.» и утраченного четвёртого списка[13].
Четвёртый список существовал в сборнике А. И. Мусина-Пушкина, в котором также находился текст «Слова о полку Игореве»[13]. Известно , что Соловецкий список (четвёртый), датирующийся XVI—XVII вв., совмещает в себе тексты двух редакций[18]. Так, первые две трети текста относятся к первой редакции, остальной текст относится ко второй редакции[18].
Известно, что сохранилась лишь вторая часть текста второй редакции: «начиная со сцены беседы Акира с Набугинаилом, названным здесь Анбугилом, когда Акир уговаривает своего друга сохранить ему жизнь»[19]. Этот отрывок существовал в исчезнувшем ныне сборнике, датируемым XVI — началом XVII в. Известно, что он принадлежал Соловецкому монастырю[20].
В Древнейшей и Соловецкой редакции повествование ведётся от первого лица, что является редчайшим явлением в истории древнерусской литературы[21]. Также сокращается количество поучений Акира, упоминаний об ответах Анадана нет[22].
Третья (Краткая) редакция является пересказом древнейшей редакции[18]. В ней сохранилась только фабула истории Акира[18]. Также в ней отсутствуют текстуальные совпадения с Древнейшей и Соловецкой редакцией. Однако, имеет место быть версия о том, что в основе переработки, в результате которой возникла краткая редакция, лежит текст, который либо принадлежит к Соловецкой редакции, либо содержит общие с Соловецки списком сюжетные отличия[18].
Также данная редакция характеризуется тем, что повествование ведётся от третьего лица[21]. Однако, в отличие от Распространённой редакции, эмоциональная оценка событий почти не проявляется[21]. Кроме того, речь персонажей «не индивидуализирована, мотивировка поступков отсутствует, действия и эмоции описываются в традиционных эпических формулах»[18]. Сюжет становится более динамичным, в тексте используется большое количество фольклорных приёмов повествования, таких как сюжетные повторы, традиционные сказочные ситуации[20]. Также устраняется «автобиографичность» повести[20]. В краткой редакции, в отличие от древнейшей, не мотивируется желание Анадана нанести вред Акиру[22].
Четвёртая редакция повести представляет собой переработку третьей редакции. Она характеризуется «дальнейшей фольклоризацией и беллетризацией сюжета»[22]. В данной редакции автор изменяет развязку повести, обращает «большее внимание на изображение» душевного состояния героев и на детали[23]. Так, в тексте появляются новые реплики, диалоги[18].
В XVI—XVII вв. сокращённая переработка получает широкое распространение. Кроме того, тексты разных списков различаются между собой: Фараон задаёт Акиру новые загадки, а также «меняется и состав нравоучений Акира»[24]. Такие видоизменённые варианты повести появляются и переписываются и в XVIII, (и даже в XIX в. в старообрядческой среде)[24].
Имея несколько редакций, повесть претерпевает в каждой из них некоторые корректировки. Но неизменными остаются две стилистические особенности: 1 — сохраняется острота различий между характерами героев (честность и мудрость Акира противопоставляется лживости и коварству его воспитанника), 2 — сохраняется наличие афористических высказываний.
У исследователей есть основания полагать, что Новгородский список по содержанию имеет больше сходств с 3-й редакцией: поучение Акира представлены в усечённой форме; происходит христианизация Акира (он произносит молитву без жертвоприношений); сходен и способ наказания для Анадана. Но есть в Новгородском списке «художественные особенности и индивидуальные чтения …, отличающие его от других списков 3-й редакции»[25]. Характерны для Новгородского списка конкретизация (в самом начале даётся определение, кем именно является Акир) и упрощения фрагментов 3-й редакции, которые приводят к искажению целостной картины повести. Что касается содержания Новгородский список наполнен большим количеством художественных дополнений и интерпретаций.
Книжник Мяндин, ознакомившись с дошедшими до него крестьянскими рукописями и текстами усть-цилемского переписчика, адаптировал «Повесть об Акире Премудром» к старообрядческим традициям. Мяндин сокращает временной промежуток между действиями повести, чем усиливает динамичность сюжета. Печорский книжник определяет свою сюжетную линию, акцентируя читательское внимание на предательстве Анадана, и меняет композиционную расстановку текста, что позволяет ему удержать читателя в напряжении. Акир представлен как положительный персонаж, думающий «о благополучии своего государства»[26], в то время как его воспитанник является полной ему противоположностью.
Повесть существует в нескольких версиях, практически каждая из которой оказала влияние на другие произведения. Близкие сюжеты, герои и высказывания возникают в биографии Эзопа, книге Товита, также видны сходства с разными книгами Ветхого Завета и пр.
Григорьев А. Д. утверждает, что вторая часть биографии Эзопа вполне могла происходить от повести. В доказательство этого литературовед приводит «пережитки, … указывающие на то, что она [биография] представляет собой не всегда осмотрительное сокращение более полного изложения повести об Ахикаре»[27]. Так он ставит в пример упоминание Эзопа о лучах как солнца, так и луны, несмотря на отсутствие самого эпизода сравнения Фараона с ночным небесным светилом. Исследователь говорит, что редактор убирает само сравнение, однако забывает «опустить указание на него»[27]. Ещё одним доказательством является то, что «после постройки дворца в воздухе»[27], вавилонского царя называют “богоподобным”, хотя само уподобление Богу в биографии изменено. Остальные доказательства являются косвенными, к ним относятся «спасение Эзопа от смерти другом»[27] и размышления его о наследнике.
Далее Григорьев называет ещё одно произведение, в котором проявляются сходства с повестью. Это книга Товита, а точнее её вторая рецензия (B), которая наиболее близка к первоначальному виду оригинала[28]. В ней Ахикар является племянником самого Товита и при двух ассирийский царях занимает высокие должности. Самым главных сходством по сюжету является напоминание, которое Товит делает своему сыну, о судьбе Ахикара и Надана. Он рассказывает, что Ахикар воспитал Надана, но тот решил погубить Ахикара и «заставил его живым сидеть в земле»[29]. Литературовед указывает на то, что данные сходства свидетельствуют о существовании и популярности «Повести об Ахикаре» среди евреев до Рождества Христова[30].
На сходства с некоторыми книгами Ветхого Завета Григорьев указывает с оговоркой, что они в данном случае могли влиять друг на друга и данный вопрос остаётся открытым. Происходит это из-за того, что памятники сосуществовали в течение нескольких веков до Рождества Христова[31]. Одним из сходств является эпизод заточения Акира Анаданом и Псалом 141, в котором Давид молится в пещере. Оба просят Бога освободить их из заточения, потому что от них отвернулись. Сходство с книгой Притч проявляется в высказывании «лучше сосед вблизи, нежели брат вдали» (Пр. 27 стих 10) равное по смыслу словам Акира: «Чадо, лучше друг, живущий рядом с тобой, чем родственник, живущий вдали» (из древнейшей славянской версии повести)[13].
Также, в Притче 25 стихе 17 встречается: «Не учащай входить в дом друга твоего, чтобы он не наскучил тобою и не возненавидел тебя». В то время как Акир при наставлениях говорит Анадану: «Сын мой, к другу своему не ходи слишком часто, не то перестанут тебя уважать»[13]. В этом случае это именно сходство, а не тождество. Подобные аналогии Григорьев приводит ещё с Притчами 13 (стих 20), 26 (стих 27), 23 (стих 13), 24 (стих 17) и 4 (стих 10).
Приводится подобие с 19 главой книги Сираха, в которой говорится: «Выслушал ты слово, пусть умрёт оно с тобою». Это напоминает об эпизоде из повести, в котором Акир даёт наставления Анадану: «Если услышишь что от царя или увидишь что в дому его, то пусть истлеет это в сердце твоём»[13]. Кроме этого, подобие с 9 главой: «Отвращай окo твоё от женщины благообразной и не засматривайся на чужую красоту». Акир тоже говорит об этом племяннику: «Сын мой, не прельщайся красотой женщины и в сердце своём не возжелай её»[13].
Славянская версия повести также внесла свой вклад и отразилась на других произведениях. Устойчивые выражения, нравоучительные притчи начали приобретать самостоятельное значение вне контекста повести и включились в сборник изречений IX века «Пчела», многие стали пословицами[32].
В XIII веке появляется памятник древнерусской литературы «О молении Даниила Заточника». Одной из характеристик является книжность, которая доказывается встречающимися заимствованными афоризмы из многих других произведений, в число которых входит «Повесть об Акире Премудром»[33].
«Повесть о Петре и Февронии» также имеет некоторую схожесть. В эпизоде, когда Пётр посылает Февронии клок льна, с просьбой выткать из него полноценную одежду (сорочку, штаны и убрусец). Однако, женщина поступает «как и подобает фольклорному хитрецу, которого пытаются одурачить»[34]. В ответ она посылает щепку, из которой для этого необходимо сделать ткацкий станок. Здесь мы видим образ хитреца, который отсылает нас к Акиру. Фараон просит его построить дворец между небом и землёй, на что Акир выпускает орлиц в небо с носимой клеткой (в ней сидит мальчик). Хитрость состоит в том, что на такую высоту никто бы не смог поднять материалы для строительства.
Seamless Wikipedia browsing. On steroids.
Every time you click a link to Wikipedia, Wiktionary or Wikiquote in your browser's search results, it will show the modern Wikiwand interface.
Wikiwand extension is a five stars, simple, with minimum permission required to keep your browsing private, safe and transparent.
