Loading AI tools
картина Исаака Левитана Из Википедии, свободной энциклопедии
«Над ве́чным поко́ем» — пейзаж русского художника Исаака Левитана (1860—1900), оконченный в 1894 году. Принадлежит Государственной Третьяковской галерее (инв. 1486). Размер — 150 × 206 см[1] (по другим данным, 152 × 207,5 см[2]).
 | |
| Исаак Левитан | |
| Над вечным покоем. 1894 | |
| Холст, масло. 150 × 206 см | |
| Государственная Третьяковская галерея, Москва | |
| (инв. 1486) | |
 Медиафайлы на Викискладе |
Работа над картиной была начата летом 1893 года, когда Левитан находился в Тверской губернии, в районе озёр Островно и Удомля[3][4]. В 1894 году полотно «Над вечным покоем» экспонировалось на 22-й выставке Товарищества передвижных художественных выставок («передвижников»), открывшейся в Санкт-Петербурге[5]. Ещё до открытия выставки картина была приобретена у автора Павлом Третьяковым[6].
Картина «Над вечным покоем» является одним из трёх самых больших по размеру произведений художника — наряду с полотнами «У омута» (1892) и «Озеро» (1899—1900)[7][8]. Вместе с двумя другими произведениями первой половины 1890-х годов — «У омута» и «Владимиркой» (1892) — картину «Над вечным покоем» иногда объединяют в так называемую «мрачную» или «драматическую» трилогию Левитана[9][10][11].
По словам писателя и публициста Василия Михеева, полотно «Над вечным покоем» является «истинным пейзажем-картиной», это произведение Левитана — «симфония, странная с первого раза, но неуловимо охватывающая душу, стоит только довериться её впечатлению»[12]. Искусствовед Алексей Фёдоров-Давыдов писал, что в картине «Над вечным покоем» рассматривается вопрос об «отношении человеческого бытия к вечной жизни природы», и «из этого сопоставления природы и следов человеческого бытия в ней и образуется исполненный возвышенной скорби и трагической героики пейзаж»[13]. По мнению искусствоведа Виталия Манина, полотно «Над вечным покоем» представляет собой «одно из самых экспрессивных произведений художника, динамичных и „ассоциативных“»[14].
Работа над картиной «Над вечным покоем» была начата летом 1893 года, когда Исаак Левитан жил в Тверской губернии[3][4]. Сначала по приглашению артиста Лаврентия Донского художник посетил имение Гарино на реке Мсте[15]. Затем вместе со своей спутницей, художницей Софьей Кувшинниковой, Левитан на поезде прибыл на станцию Троица[16][15] (ныне — Удомля), которая в то время входила в состав Рыбинско-Бологовской железной дороги[17]. Встретившийся им на станции крестьянин из села Доронино Филипп Петров порекомендовал остановиться в имении Ушаковых Островно, сказав, что там охотно примут дачников, — он же и отвёз их туда[16][15]. Усадьба была расположена на берегу озера Островно, на котором было три острова (именно этим объясняется происхождение названия озера)[18].
Владельцами усадьбы были Екатерина Николаевна Ушакова (урождённая Сеславина, 1821—1910) и её дети — Варвара Владимировна (1849 — около 1919), Софья Владимировна (1851 — около 1919) и Николай Владимирович (1859—1917). Они радушно приняли Левитана и Кувшинникову, всеми силами стараясь создать оптимальные условия для творческой работы[15]. Художник Витольд Бялыницкий-Бируля, побывавший в Островно в 1900-х годах, в своих воспоминаниях дал подробное описание дома, в котором в 1893 году жил Левитан: «Старинный дом Ушаковых в стиле ампир, с зеленовато-голубыми от древности стёклами в окнах и широкой лестницей, спускающейся несколькими маршами и площадками балкона в сад, весь утопал в сирени. Ею была заполнена большая часть имения, и она была почти ровесница старому дому»[19]. Левитан и Кувшинникова сняли две комнаты на втором этаже. Бялыницкий-Бируля писал: «Комнаты в доме были очень светлые, белые, без обоев, окна одной комнаты выходили на запад, откуда Левитан мог наблюдать закат солнца, а другая с балконом и чудесным видом на озеро. В этой комнате стоял старинный клавесин. Вот с этого-то балкона и вела маршами лестница в сказочно красивый сиреневый сад»[15].
Часть времени Левитан и Кувшинникова проводили у озера Удомля, расположенного в шести километрах от Островно. Там они останавливались в имении Гарусово, принадлежавшем Аракчеевым — дальним родственникам графа Алексея Аракчеева, видного государственного и военного деятеля начала XIX века[18]. В то время в усадьбе постоянно жил Михаил Михайлович Аракчеев (около 1850 — около 1917), любимым занятием которого была рыбная ловля. Для отдыха хозяева предоставляли гостям мансарду второго этажа. Берег озера Удомля в районе Гарусова запечатлён на картине Левитана «На озере» (1893, ныне в Саратовском художественном музее имени А. Н. Радищева)[15]. По словам Кувшинниковой, при работе над картиной «Над вечным покоем» «местность и вообще весь мотив целиком были взяты с натуры во время одной из наших поездок верхом»[20][18]. Софья Петровна вспоминала, что Левитан писал картину «с большим увлечением» и просил её, чтобы она «играла ему Бетховена, и чаще всего симфонию héroïque с её Marche funèbre»[21].
В процессе работы над полотном Левитаном были созданы графические эскизы-варианты, затем ряд живописных этюдов, а также большой эскиз будущей картины «Над вечным покоем» (холст, масло, 95 × 197 см, 1893, ныне в Государственной Третьяковской галерее). В конце 1893 года художник продолжил работу над полотном в Москве. Картина была окончена в начале 1894 года[22]. Завершив работу, художник поставил в левом нижнем углу подпись: «И Левитанъ 94»[23].
Вместе с другими произведениями Левитана, среди которых были картины «На озере» («На озере в Тверской губернии»), «Вечерние тени», «Венеция. Этюд» и несколько пастелей, полотно «Над вечным покоем» экспонировалось на 22-й выставке Товарищества передвижных художественных выставок («передвижников»), открывшейся 6 марта[24] (по другим данным, 8 марта[25]) 1894 года в Санкт-Петербурге, а в апреле того же года переехавшей в Москву[26]. Петербургская часть выставки проходила в здании Общества поощрения художеств[25]. Среди пейзажей других художников, представленных на выставке, критики особо отмечали полотна «Лесное кладбище» Ивана Шишкина, «Пустынный берег» Ефима Волкова, «Земля» Николая Дубовского, «В Крыму» Валентина Серова, «Прибой» Николая Досекина и некоторые другие[27].
По некоторым сведениям, во время экспозиции в Санкт-Петербурге картина «Над вечным покоем» «значительно пострадала» из-за того, что организаторы вывесили её на крайне невыгодном с точки зрения восприятия месте[12]. Перед открытием московской части 22-й передвижной выставки, которая должна была состояться в помещении Московского училища живописи, ваяния и зодчества, собиравшийся в заграничную поездку Левитан написал письмо художнику Илье Остроухову с просьбой поместить картину «Над вечным покоем» в место с наиболее выгодным для полотна освещением. В письме, датированном 12 марта 1894 года, Левитан писал: «Дорогой Илья Семёнович! Завтра я уезжаю из Москвы и не буду при устройстве Московской передвижной, так вот, прошу Вас, если Вы будете распорядителем по устройству — или даже не будете, тогда передадите устроителям мою просьбу. Большую мою картину поставить или в натурном классе на месте моего „У омута“, или на месте прошлогодней картины „Лесистый берег“ в фигурном классе»[29][30]. Для полной уверенности в том, что его просьба дошла до организаторов экспозиции, Левитан повторил её в посланном из Ниццы письме от 9 апреля 1894 года, которое было адресовано художнику Аполлинарию Васнецову[30].
Ещё до открытия передвижной выставки картина «Над вечным покоем» была приобретена у автора Павлом Третьяковым[6]. В письме к последнему от 18 мая 1894 года Левитан писал: «Я так несказанно счастлив сознанием, что последняя моя работа снова попадёт к Вам, что со вчерашнего дня нахожусь в каком-то экстазе. И это, собственно, удивительно, так как моих вещей у Вас достаточно, — но что эта последняя попала к Вам, трогает меня потому так сильно, что в ней я весь, со всей своей психикой, со всем моим содержанием, и мне до слёз больно было бы, есл[и бы] она миновала Ваше колоссальное собрание»[31].
Полотно «Над вечным покоем» привлекло к себе большое внимание зрителей и рецензентов, но отношение к нему оказалось далеко не однозначным. Многие критики характеризовали картину как «вызывающую недоумение в зрителях». Не поняв философской идеи, которую Левитан пытался вложить в своё произведение, некоторые критики сочли его название слишком претенциозным и направленным на то, чтобы «поднять значение» картины[33]. Например, автор статьи о передвижной выставке, опубликованной в газете «Московский листок» (№ 130, 11 мая 1894 года), писал, что «лучше бы как-нибудь поскромнее озаглавить картину», а в самом полотне он находил «бездну претензий и отсутствие прав, широкие замыслы и плохое исполнение». Желание Левитана передать свои глубокие раздумья и переживания было воспринято как попытка следования модной «пессимистической традиции». Некоторым рецензентам казалось, что название картины противоречит динамике её изображения, которое «далеко от вечного покоя». В частности, автор статьи в журнале «Наблюдатель» (№ 9 за 1894 год), называя водное пространство «рекой», писал: «Река бежит и бурлит, на горизонте накапливаются тяжеловато написанные тучи, земля цветёт, словом — „всюду жизнь“; но художником овладел пессимизм, и он спешит, хотя [бы] подписью, названием картины нагнать на зрителя тоску и напомнить о смертном часе»[33].
Автор обзорной статьи о выставке передвижников, опубликованной в газете «Неделя» (№ 14, 3 апреля 1894 года), признавал, что замысел картины «Над вечным покоем» «настолько нов и интересен, что она заслуживает упоминания» и разбора, и заключал, что хотя «в попытке нарисовать огромное пространство нельзя видеть совершенство, но она показывает, что художник ищет нового пути и, судя по его другим, меньшим произведениям, наверно найдёт этот путь»[34]. В заметке «На выставке у передвижников», вышедшей в журнале «Всемирная иллюстрация» (т. 51, № 1314 за 1894 год), критик Владимир Чуйко, сочтя картину неудачной в художественном отношении, при этом признал, что «несмотря, однако же, на все эти технические недостатки, в картине тем не менее есть настроение: г. Левитан сумел выразить впечатление какого-то мёртвого покоя, напоминающего идею смерти, жаль только, что эта идея выражена так странно»[34][35].
Многие авторы публикаций о передвижной выставке указывали на слабость картины «Над вечным покоем» в живописном отношении[34]. Например, подписавшийся инициалами М. Ю. корреспондент газеты «Новости дня» (№ 3903, 28 апреля 1894 года) отмечал, что «земля кажется словно вырезанной и наклеенной на воду, туча не имеет своего отражения в реке»[36]. Другие критики полагали, что «тучи слишком чернильно писаны», что «дальний план тяжело написан кубовою краской», что вода написана «совершенно белой краской» и т. д. По словам искусствоведа Алексея Фёдорова-Давыдова, «новый характер живописи картины с его чертами декоративности и стремлением решить таким путём монументальные задачи был принят за странное чудачество, за неоконченность, „неопределённую мазню“, выдаваемую за особую „манеру“, за прокладывание новых путей»[34].
В периодических изданиях того времени попадались и откровенно недружелюбные публикации, авторы которых пытались оскорбить художника и его творение. Так, в «Петербургском листке» (№ 67, 10 марта 1894 года) за подписью «Реалист» было опубликовано обращённое к Левитану четверостишие следующего содержания: «Намазал ты много… Себя не прославив. / Пастели, полотна — достойны улыбки. / „Над вечным покоем“ случайно поставил / Ты скалы на небе, мой друг, по ошибке». В качестве ещё одного примера можно привести опубликованный в «Петербургской газете» (№ 77, 20 марта 1894 года) фельетон журналиста Власа Дорошевича (Дорошкевича) «Передвижные гении. Недоразумение в I действии», который был построен в форме диалога между Исааком Левитаном и критиком Владимиром Стасовым. В результате их «обсуждения» картина Левитана «признаётся пригодной лишь для того, чтобы из её холста сшить Стасову шаровары»[36].
Тем не менее встречались и положительные отзывы о полотне «Над вечным покоем». В частности, в обзорной статье о 22-й передвижной выставке, опубликованной в газете «Русские ведомости» (№ 110, 23 апреля 1894 года), художественный критик Владимир Сизов назвал картину Левитана «хорошо продуманной и сильно прочувственной», отличающейся «несомненными художественными достоинствами»[37][34]. В статье, вышедшей в 1894 году в журнале «Артист», писатель и публицист Василий Михеев «чутко уловил глубокую психологичность полотна и назвал его подлинным пейзажем-картиной, замечательной своим содержанием и „настроением“»[34].
В 1898 году картина «Над вечным покоем» экспонировалась на выставке русских и финляндских художников, проходившей в рамках Мюнхенского сецессиона. С 1 мая по 1 июня экспозиция, на которой было представлено около 120 картин, проходила в Мюнхене, а затем также побывала в Берлине, Кёльне и Дюссельдорфе. Кроме полотна «Над вечным покоем», на выставке также были показаны картины Левитана «Последний снег», «Луг на опушке леса» и «На Севере»[38].
Летом 1941 года, после начала Великой Отечественной войны, многие экспонаты из собрания Государственной Третьяковской галереи были эвакуированы в Новосибирск, где они хранились в недостроенном здании Новосибирского театра оперы и балета. Среди эвакуированных произведений искусства было и полотно Левитана «Над вечным покоем»[39]. Картины были возвращены в Третьяковскую галерею в ноябре 1944 года[40].
Картина «Над вечным покоем» экспонировалась на ряде выставок, в том числе на персональных выставках Левитана, состоявшихся в 1938 году в Государственной Третьяковской галерее в Москве и в 1939 году в Государственном Русском музее в Ленинграде, а также на юбилейной, посвящённой 100-летию со дня рождения художника выставке, проходившей в 1960—1961 годах в Москве, Ленинграде и Киеве[23][41]. В 1971—1972 годах полотно принимало участие в приуроченных к столетию ТПХВ выставках «Передвижники в Государственной Третьяковской галерее» (Москва) и «Пейзажная живопись передвижников» (Киев, Ленинград, Минск, Москва)[23][42]. Оно также было одним из экспонатов юбилейной выставки к 150-летию со дня рождения Левитана, проходившей с октября 2010 года по март 2011 года в Новой Третьяковке на Крымском Валу[43][44]. С ноября 2018 года по февраль 2019 года картина экспонировалась в музеях Ватикана в составе выставки «Русский путь: от Дионисия до Малевича»[45][46].
В настоящее время картина «Над вечным покоем» выставляется в «Левитановском зале» (зал № 37) основного здания Третьяковской галереи в Лаврушинском переулке[2][47].
На картине изображён «гигантский разворот водного пространства озера»[13], бескрайние просторы которого напоминают широко разлившуюся реку[48]. Над озером — «величественное пространство неба с клубящимися, сталкивающимися друг с другом облаками»[13]. Изображение неба может быть разделено на две части — более тёмную, тучевую внизу и более светлую, облачную вверху[49]. На ближнем плане — мысок, на возвышенном берегу которого стоит старенькая церковь. Слева от неё находится бедное сельское кладбище со старыми, давно позабытыми могилами[13][48]. Кладбище производит гнетущее впечатление — почти сровнявшиеся с землёй разрушенные могилы, покосившиеся кресты, заросшие травой тропинки. Часть композиции с кладбищенской церковью на холме наиболее тщательно проработана художником. Стоящая у обрыва старая деревянная церковь «прекрасно вписана в пейзаж», мягкой кистью написаны разросшиеся рядом с ней деревья[48]. По словам искусствоведа Алексея Фёдорова-Давыдова, «утлый мыс с церковкой и кладбищем, освистанный ветром стихий, кажется словно носом какого-то судна, движущегося в неизвестную даль», а огонёк в окне церкви воспринимается как «свидетель человеческой жизни, неистребимости и тихой покорности её»[50]. Фёдоров-Давыдов отмечал, что в картине мы видим «ясную построенность изображения из главных частей и различную детализацию каждой из них»; всё это соответствует композиционному решению полотна, в котором «асимметричность уравновешивается противонаправленностью движения каждой из этих составляющих картину частей — мыса, островка, воды, облаков и т. д.»[51]
.jpg)
Композиция, найденная художником, требовала живописного решения, помогающего «острее почувствовать необъятность и силу открывающегося перед зрителем пространства». По-видимому, этим можно объяснить различия в манере изображения, использованной Левитаном при написании ближних и дальних планов: последние даны «с таким предельным обобщением формы и цвета, которые мы не встречали в его предыдущих работах»[48]. Кроме этого, разнообразны приёмы самой живописи. Тяжесть тёмного грозового неба с низко висящими тучами подчёркнута красочным слоем, положенным над самой линией горизонта, для более высоких участков неба увеличивается динамичность мазка и меняется фактура живописи: движение беспорядочного нагромождения туч передаётся «сочетанием тончайших оттенков серовато-лилового, местами свинцового или серовато-коричневого тона». В нижних планах картины также применяются разнообразные приёмы живописи: по-разному написаны вода, низкий берег вдали и травянистый холм на переднем плане[48]. В частности, чтобы избежать цветового однообразия большой массы воды, для изображения ряби Левитан использовал серые и белые тона, варьировал направление мазков, а затем (по-видимому, гребёнкой) процарапал участки водной поверхности по невысохшему слою краски[52][53]. По словам искусствоведа Фаины Мальцевой, «такое различие приёмов живописи не нарушает, однако, идейного пафоса возникшего замысла и убедительности его интерпретации, включающей в сюжет картины реальные, взятые за основу натурные впечатления»[48].
Существуют различные версии по поводу того, какое место изображено на полотне и какая церковь послужила прообразом той, которая была написана художником. Часто цитируются «ставшие хрестоматийными» воспоминания Софьи Кувшинниковой, в которых она утверждала, что картина «Над вечным покоем» была написана близ озера Удомля, «только церковь в натуре была другая, некрасивая, и Левитан заменил её уютной церквушкой из Плёса»[54][20]. Исследователи творчества Левитана полагают, что при написании церкви Левитан использовал созданный в 1888 году этюд «Деревянная церковь в Плёсе при последних лучах солнца»[55][48], на котором была изображена Петропавловская церковь, стоявшая на холме, впоследствии получившем название «гора Левитана». В 1903 году Петропавловская церковь сгорела, а в 1982 году на её место перенесли Воскресенскую церковь из села Билюково, за которой закрепилось неофициальное название «Над вечным покоем»[56][57].
В воспоминаниях художника Витольда Бялыницкого-Бирули представлена другая версия. По его словам, Левитан часто приходил с красками и этюдником на берег озера Островно, «вблизи которого, на бугре, стояла старенькая деревянная церковь, наполовину вросшая в землю». Бялыницкий-Бируля сообщал следующие детали: «Около церкви, ближе к озеру, было забытое, совершенно заросшее кладбище. Деревянные кресты покосились, покрылись зелёным мхом»[58][20][18]. Художник также отмечал, что «Левитан любил бывать и на соседнем озере Удомля, любил переезжать на лодке на овальный остров, откуда озеро Удомля было видно во всю его длину». По мнению Бялыницкого-Бирули, «мыс острова и взят первым планом картины, но дополнен наблюдённым на Островенском озере мотивом церкви и кладбища»[58][20]. По одним данным, «овальным островом», мыс которого изображён на картине, мог быть остров Аржаник, находящийся в северной части озера Удомля, недалеко от Гарусова[59][15]. По другим сведениям, это мог быть остров Двиново, расположенный в южной части озера Удомля. В настоящее время этот остров покрыт лесом, но в конце XIX века он был «совершенно безлесным»[60].
В изданной в 1983 году книге «Художники в Удомельском крае» искусствовед Лия Кац опубликовала отрывок из записей Алексея Моравова (сына художника Александра Моравова), представляющий собой ещё одну версию. По его словам, в то время, когда Левитан работал в районе озера Удомля, единственная деревянная церковь, расположенная на берегу озера, находилась «между деревнями Акулово и Троицей, против Лубенькино», а в начале 1900-х годов она «была разобрана и перевезена на другой берег озера в деревню Ряд», где через некоторое время сгорела. При этом Моравов подтверждал, что на острове, находящемся на озере Удомля, никакой церкви не было[20].
Краевед Дмитрий Подушков отмечал, что «можно с высокой долей уверенности утверждать, что композиция картины „Над вечным покоем“ взята Левитаном в селе Островно», где верхней точкой наблюдения послужила усадьба Ушаковых. В то же время, по словам Подушкова, «огромное водное пространство, общие контуры береговой линии озера, опять же высокая точка наблюдения зрителя, далёкая линия горизонта, некоторые элементы композиции увидены на озере Удомля». В этом случае, по мнению Подушкова, высокой точкой наблюдения могла быть Красильникова горка — высокий холм, расположенный у северной оконечности озера Удомля, с которого открывается панорамный вид на озеро в юго-восточном направлении[15].
Искусствовед Алексей Фёдоров-Давыдов писал, что полотно «Над вечным покоем» представляет собой «перенесение мотива, увиденного на одном озере, на изображение другого, сходного»[61]. При этом, по его мнению, натурный вид озера Удомля составляет «каркас произведения, его композиционную основу»[62]. Фёдоров-Давыдов соглашался с Бялыницким-Бирулей в том, что картина «далась Левитану не благодаря тому или другому этюду», «она писалась не с этюда, и, уж конечно, это не увеличенный этюд». По словам Фёдорова-Давыдова, «картина кажется в конце концов гораздо более сочинённым пейзажем, чем это есть на самом деле»[61], при этом степень «сочинённости» полотен Левитана измеряется «степенью синтезирования реального вида в картинный пейзажный образ»[63].
В Государственной Третьяковской галерее хранятся два первоначальных графических эскиза-варианта к картине «Над вечным покоем». Рисунки, датируемые 1893 годом и имеющие общее название «Перед грозой», выполнены графитным карандашом на одном листе бумаги (общий размер 18 × 16 см, инв. 5689)[64][65]. Верхний рисунок считается первым, а нижний — вторым. По словам искусствоведа Фаины Мальцевой, эти «торопливые наброски» — «ещё даже не эскизы, а всего лишь первая родившаяся мысль, в которой содержится зерно будущей картины». Левитан показывает беспокойство в природе, связанное с приближением грозы. Нижний набросок сделан с более высокой точки зрения, чем верхний, так что изображённые на нём водные пространства озера кажутся более грандиозными. В рисунках чувствуется спешность работы художника, которая проявляется в неровном и рваном штрихе, в также в контурности очертания изображённых предметов[66]. По утверждению Е. А. Бялыницкой-Бирули (вдовы художника Витольда Бялыницкого-Бирули), на этих рисунках изображён пейзаж озера Островно с Троицкой церковью на берегу[61].
В том же 1893 году, продолжая работу над картиной «Над вечным покоем», Левитан создал несколько живописных этюдов. Один из них — «Облачное небо» (бумага на картоне, масло, 17,8 × 26,2 см[67]) — хранится в собрании Государственного Русского музея[68][69][48][70] (инв. Ж-1218), куда он поступил в 1927 году; до этого он находился в коллекции К. Д. Ермакова[67]. Другой этюд — «Небо» — хранится в частном собрании в Москве[48] (по сведениям на 1966 год, в коллекции Р. К. Викторовой[55][69]). По-видимому, эти этюды с изображением грозового неба были созданы художником в разное время, так как на одном из них («Облачное небо») изображены тёмно-фиолетовые облака на голубом небе, а на другом («Небо») — облака серые, а для написания неба использованы жёлтые и розовые цвета[55]. Ещё один этюд — «Озеро» — также хранится в частном собрании в Москве[48] (по сведениям на 1966 год, в коллекции Л. Ф. Ильичёва[55][69]).
Летом 1893 года Левитаном была создана пастель «Забытые» (нынешнее местонахождение неизвестно), на которой изображено «расположенное на косогоре заброшенное кладбище с покосившимися крестами»[71]. По мнению Алексея Фёдорова-Давыдова, «несомненно, что этот мотив был использован в картине „Над вечным покоем“, в том числе вырисовывающиеся на фоне воды надмогильные кресты»[72]. Пастель «Забытые» экспонировалась на 13-й периодической выставке Московского общества любителей художеств, состоявшейся в 1893—1894 годах, а также на посмертной выставке Левитана 1901 года[73].
В 1893 году Левитан написал большой живописный эскиз для будущей картины «Над вечным покоем» (холст, масло, 95 × 197 см, ГТГ, инв. 1487)[23][74]. В основу его композиции был положен второй из графических эскизов-вариантов «Перед грозой», но с некоторыми изменениями: уменьшилась доля водной поверхности в правой части, дальний островок превратился в соединённую с берегом косу, а «церковь ампирной архитектуры заменилась старинной деревянной клетской»[75]. По сравнению с окончательным вариантом картины, на большом эскизе — особенно в его правой части — значительно большее место занимает изображённый на переднем плане берег[72]. В 1898 году этот эскиз экспонировался на проходившей в Санкт-Петербурге выставке русских и финляндских художников[23][67]. Делясь впечатлениями о выставке, художник Николай Дубовской в письме к Николаю Касаткину от 20 января 1898 года писал, что она «производит впечатление талантливостью экспонентов», и что «лучшая вещь на выставке — „Над вечным покоем“ Левитана (эскиз картины)»[76]. С выставки эскиз был приобретён у автора Павлом Третьяковым. В 1899 году, после смерти коллекционера, его наследники передали эскиз в Третьяковскую галерею[23].
Кроме этого, к подготовительным материалам, использованным художником при работе над картиной «Над вечным покоем», исследователи творчества Левитана относят написанный в 1888 году этюд «Деревянная церковь в Плёсе при последних лучах солнца» (бумага на картоне, масло, 14 × 24 см, частное собрание)[55][48][77][78]. Этот этюд, созданный в Плёсе, в 1898 году был приобретён у автора коллекционером Алексеем Ланговым, который вспоминал, что это произведение ранее находилось в Третьяковской галерее, а затем, по совету художника Михаила Нестерова, Левитан использовал его для написания церкви на картине «Над вечным покоем». По словам Лангового, «Левитан последовал этому совету, взял у П. М. Третьякова обратно свой этюд и написал на картине вместо обычной сельской церкви эту старую церковь г[орода] Плёса», после чего Третьяков «сказал Левитану, что этюд этот стал ему не нужен, и предложил взять его обратно, заменив другим по его выбору»[77].
Живописные этюды для картины «Над вечным покоем»
В обзорной статье о 22-й выставке передвижников, опубликованной в 1894 году в журнале «Артист», писатель и публицист Василий Михеев называл полотно «Над вечным покоем» «истинным пейзажем-картиной», добавляя, что он не знает иного пейзажа, в той же мере удовлетворяющего «требованиям этого типа». Отмечая смелость и оригинальность замысла художника, Михеев писал, что для понимания этой картины в неё надо уйти, с её подробностями надо освоиться, чтобы ощутить, какой «своеобразный и сильный аккорд „настроения“» производят все её детали[79]. По словам Михеева, эта картина Левитана — «симфония, странная с первого раза, но неуловимо охватывающая душу, стоит только довериться её впечатлению»[12]. К живописным недостаткам картины Михеев относил не вполне удавшееся художнику изображение воды, а также некоторую грубоватость облаков, в которых «хотелось бы почувствовать <…> более стихийной мощи». Тем не менее, по мнению Михеева, эти недостатки не мешают тому, чтобы воспринимать произведение Левитана как «картину души человеческой в образах природы» и «образец высокий по силе и оригинальности»[80].
Во вступительной статье к альбому, посвящённому 100-летию со дня рождения Левитана, искусствовед Владимир Прытков писал, что в картине «Над вечным покоем» художник «поднимается до трагедийного пафоса», стремясь «выразить в образе природы философские раздумья о своём времени, своей эпохе»[82]. Не считая это полотно центральным в творчестве Левитана, Прытков тем не менее признавал, что оно относится к самым значительным творениям художника. Отмечая «трагизм настроения» и «символический характер созданного образа», Прытков писал, что в этом произведении Левитан попытался показать «вечное противоречие между величественно прекрасными силами природы и жалкой судьбой человека в ней»[83].
В монографии о творчестве Левитана, вышедшей в 1966 году, искусствовед Алексей Фёдоров-Давыдов писал, что в картине «Над вечным покоем» рассматривается вопрос об «отношении человеческого бытия к вечной жизни природы». С одной стороны, художник показывает «грандиозный разворот водного пространства озера и ещё более величественное пространство неба», а с другой — небольшой мысок, на котором находятся старая церковь и заброшенное сельское кладбище. По словам Фёдорова-Давыдова, «из этого сопоставления природы и следов человеческого бытия в ней и образуется исполненный возвышенной скорби и трагической героики пейзаж»[13]. По его мнению, именно в этой картине «со всей силой и широтой, во всей зрелости левитановского мастерства» развернулась «идея сопоставления человеческой жизни с величественной, живущей своей жизнью, своим бытием грандиозной стихией природы»[50].
Проводя сравнительный анализ трёх произведений из «драматического цикла» Левитана первой половины 1890-х годов, искусствовед Владимир Петров писал, что если в первой картине трилогии — «У омута» — «выражение переживаний и осмысления художником диссонансов и противоречий бытия носило глубоко личный, почти иррациональный характер», во второй картине — «Владимирке» — преобладающим оказывалось «социально-историческое „измерение“ образного строя», то в третьей, заключительной картине — «Над вечным покоем» — «левитановское драматическое „мышление в образах“ обретает почти натурфилософский, планетарный в своей сущности масштаб»[85]. По словам Петрова, полотно «Над вечным покоем», во многом перекликающееся с картиной Алексея Саврасова «Могила на Волге» (1874, Государственный художественный музей Алтайского края), наследует «традицию элегических размышлений в искусстве» и представляет собой «подлинно монументальный образ, своего рода эпическую элегию»[86].
Искусствовед Виталий Манин отмечал, что мотив, композиция и цветовая гамма полотна «Над вечным покоем» «глубоко характерны для русской природы». Обсуждая философскую значительность произведения, он писал, что образ картины «вызывает множество ассоциаций, аллюзий, предположений»[87]. По словам Манина, в «нарочитости экспрессивной пластики картины» легко прочитывается «ощущение мощи природной стихии и подразумеваемых в ней смысловых значений». По его мнению, полотно «Над вечным покоем» — «одно из самых экспрессивных произведений художника, динамичных и „ассоциативных“»[14].
Seamless Wikipedia browsing. On steroids.
Every time you click a link to Wikipedia, Wiktionary or Wikiquote in your browser's search results, it will show the modern Wikiwand interface.
Wikiwand extension is a five stars, simple, with minimum permission required to keep your browsing private, safe and transparent.
