Собор был инспирирован политическим руководством СССР, с марта 1945 года взявшим курс на полную ликвидацию униатских структур, которые рассматривались как враждебные СССР силы[1]. Формально инициаторами Собора явилась группа трёх священников: Гавриила Костельника, Михаила Мельника, Антония Пельвецкого как представителей трёх епархий Галицкой митрополии: Львовской, Перемышльской и Станиславовской. Недвижимое имущество ликвидированной УГКЦ после Собора было передано в безвозмездное пользование Русской православной церкви.
На Соборе не присутствовал ни один грекокатолический епископ[2], и Собор никогда не признавался Католической церковью[3]. УГКЦ и Католическая церковь в целом называют этот собор псевдособором или лжесобором.
В начале 1945 года в выступлениях папы римского Пия XII зазвучали мотивы враждебности к коммунистам и СССР. В Католической церкви возникли идеи создания конфедерации придунайских стран, организации комитета «Католического действия» для развертывания борьбы против леворадикальных элементов. В этих условиях советское руководство отказалось от компромиссов со Святым Престолом, который отныне характеризовался как «защитник фашизма», стремящийся к усилению своего влияния в послевоенном мире. Наличие в стране более 4 миллионов верующих, объединённых в особую церковь, контролируемую римским понтификом, показалось Иосифу Сталину крайне нежелательным[4]
15 марта 1945 года председатель Совета по делам РПЦГеоргий Карпов писал Сталину, что Православная церковь «может и должна сыграть значительную роль в борьбе против римо-католической церкви (и против униатства), ставшей на путь защиты фашизма и добивающейся своего влияния на послевоенное устройство мира». Карпов предлагал: «а) организовать в г. Львове православную епархию; б) предоставить епископу и всем священнослужителям данной епархии права на проведение миссионерской работы; <…> д) от имени патриарха и Синода Русской православной церкви выпустить специальное обращение к духовенству и верующим униатской церкви и широко распространить его по униатским приходам; е) организовать внутри униатской церкви инициативную группу, которая должна будет декларативно заявить о разрыве с Ватиканом и призвать униатское духовенство к переходу в православие»[1][4].
Выбор Карпова пал на униатского священника Гавриила Костельника, авторитетного пастыря в униатской среде, который уже к этому времени написал много работ, критикующих папство, и серьёзно задумывался над присоединением к православию[4].
Инициативная группа униатских священников оформилась 28 мая 1945 года, обнародовав два письма — просьбу к Совету народных комиссаров УССР (СНК УССР) об её утверждении и обращение к «всечесному греко-католическому духовенству в западных областях Украины» 18 июня 1945 года. СНК УССР через своего уполномоченного по делам Русской православной церкви утвердил инициативную группы как «единый временный церковно-административный орган Греко-католической церкви» с целью объединить её с Русской православной церковью.
Завершением работы инициативной группы стал созыв Собора УКГЦ во Львове 8 марта 1946 года.
На Собор Греко-Католической Церкви во Львове 8—10 марта 1946 года прибыло 216 делегатов-священников (из 225 приглашённых) и 19 (из 22 приглашённых) делегатов-мирян из всех трёх греко-католических епархий: Львовской, Самборско-Дрогобычской и Станиславской.
На открытии собора Гавриил Костельник выступил с главным докладом — «О мотивах воссоединения УГКЦ с РПЦ», в котором с исторической и богословской точек зрения обосновал необходимость ликвидации унии. Говорил он взволнованно и патетически[5].
В тот же день на соборе выступили епископ Станиславский Антоний, священники Миронович, Лопотинский, Венцецкий, Иванов, Закаляк[5].
По предложению протоиерея Гавриила Костельника уже в первый день заседаний собор принял принципиальные положения, которые должны были лечь в основание Соборного постановления:
Воссоединиться с Русской Православной Церковью[5].
На следующий день в соборе святого Юрия 12 священников, уже воссоединённые с Православной церковью в Киеве и приглашённые из Георгиевской православной церкви Львова, приняли исповедь у участников собора — униатов. Потом епископы Львовский Макарий, Мукачевский Нестор, Станиславский Антоний и Дрогобычский Михаил приняли отречение от католицизма у 204 священников греко-униатов, участвовавших в Соборе, и по чтении разрешительной молитвы уже воссоединённые с Православной церковью священники участвовали в совершении литургии[5].
Решения Собора поддержали 997 из 1270 грекокатолических священников Западной Украины[5][6], остальные были осуждены или ушли в подполье, а их приходы — закрыты.
Согласно донесениям УНКГБ, рядовые прихожане восприняли воссоединение с Православной церковью, в целом, нейтрально либо одобрительно. Негативно к решению Львовского собора отнеслась некоторая часть украинской интеллигенции, которая считала, что ликвидация УГКЦ является способом приблизить Западную Украину к тому положению, в котором уже многие годы находилась остальная часть УССР, усилить подчинённость Москве. Некоторые представители украинской интеллигенции видели в этом попытку русификации украинской церкви и наступление на украинскую культуру[7].
В духе постановлений этого Собора произошла постепенная ликвидация грекокатолической церкви в Закарпатской области Украины (1946—1949) и на Пряшевщине (1950).
Украинская грекокатолическая церковь не признала Собор законным, обосновывая это тем, что на нём не было ни одного католического епископа, три члена инициативной группы незадолго до Собора перешли в Русскую православную церковь (то есть, на тот момент уже не были католиками), а Собор был подготовлен и управлялся директивами органов светской власти.
Несмотря на эти нарушения, каноничность собора была признана всеми Поместными православными церквями мира[8].
В 1980 году в Риме состоялся Собор украинских униатских епископов, который постановил, что Львовский собор 1946 года был неправомочен. Это могло создать напряжённость во взаимоотношениях между Русской православной и Римско-католической церквами. На запрос Русской православной церкви от 24 января 1981 года[9] папа Иоанн Павел II заверил, что решения и требования униатского Собора не были одобрены римской курией и поэтому недействительны[10].
Священный синод Украинской православной церкви (УПЦ) в обращении к пастве и украинскому народу по случаю 60-летия возвращения грекокатоликов в лоно Православной церкви отметил:
Шестьдесят лет назад на первой седмице Великого поста (8—10 марта 1946) во Львове состоялся Собор духовенства и мирян Украинской церкви католиков восточного обряда (УГКЦ), который принял решение об аннулировании постановлений унионального Брестского собора 1596 года, то есть о выходе из-под юрисдикции Римско-Католической Церкви, возвращении к прародительской Православной вере и присоединении к Вселенской Восточной Православной Церкви. Чем больше времени отделяет нас от Львовского собора 1946, тем более значимыми оказываются его судьбоносные решения. Высокая оценка постановлений Собора следует из анализа идеологии, методов, путей и последствий насаждения унии. <…>
Украинская Православная Церковь никоим образом не оправдывает тех исторических обстоятельств и средств тоталитарного советского прошлого, при которых проводился Львовский собор 1946, однако она по-прежнему анафематствует сегодня, в Неделю Торжества Православия, беззаконные деяния, которые имели место в Бресте 1596 и провозглашает вечную память защитникам Православия и просит их молитв перед Престолом Божьим об утверждении Православия в нашей многострадальной Родине[11].
Когда-то уния рождалась как форма защиты православия, как форма компромисса, который позволил бы сохранить западной Руси свою неримскую веру, свой нелатинский язык. А сегодня уния превратилась в нечто совершенно противоположное — это форма католической глобализации. Когда-то отец Гавриил Костельник и группа священников-организаторов собора 1948 года уже пробовали напомнить униатскому миру о его изначальной стратегии <…>. Есть ли сегодня костельники на Украине? Не знаю…[12]
В марте 2016 года в связи с очередной годовщиной собора 18 православных мирян и священников из разных стран выступили с осуждением этого собора и заявили: «Мы знаем, что миллионы православных христиан во всем мире искренно осуждают антирелигиозные преследования со стороны советского правительства и Иосифа Джугашвили лично… Мы смиренно просим прощения за все несправедливости, жертвами которых они стали под прикрытием авторитета Православной Церкви, и склоняем наши головы перед мучениками Украинской Греко-Католической Церкви»[13][значимость факта?]. Акцию «осуждения» организовал Антуан Аржаковский, который занимает должность директора «Института экуменических студий», работающего на базе Украинского католического университета во Львове (УГКЦ). Большинство подписантов так или иначе связаны с Аржаковским и этим греко-католическим учебным заведением.
На Львовский Собор 1946 года гораздо справедливее смотреть не с позиций католического канонического права, а с точки зрения канонов Православной Церкви. Да, на Львовском Соборе не присутствовали греко-католические епископы (они были арестованы советскими властями), но была обширная группа духовенства, изъявившего намерение воссоединиться с Православной Церковью. Решения Собора поддержало 997 из 1270 греко-католических священников Западной Украины, а его каноничность была признана всеми Поместными Православными Церквями мира. Кстати, хотелось бы напомнить, что при заключении в 1646 году, спустя полвека после Брестского собора, ещё одной унии — Ужгородской, в этой акции приняли участие 63 православных священника, но не было ни одного епископа. Однако применительно к этому случаю греко-католики почему-то не говорят о неканоничности данной акции[14].
Федоровский Ю. Ошибки О. Субтельного: случайность или тенденция? // Вісник Східноукраїнського Національного університету. — 2004. — № 9(79). — С. 211—219; Діяння собору ГКЦ у Львовi. — Л., 1946.(укр.)
Фирсов С. Л. Львовский собор 1946 года в зеркале церковной прессы советского времени (к истории восприятия «униатской проблемы» на примере сборника «Львовский Церковный Собор») // Сборник в честь В. К. Зиборова. (Опыты по источниковедению. Вып. 5). — СПб.: Скрипториум, 2017. — С. 276—289.
.jpg)
