По мнению Мери Бойс армянское название — гусан — происходит[6] от парфянского gōsān (парф.𐫃𐫇𐫘𐫀𐫗), которое из парфянского перешло в среднеперсидский в форме kōsān, а из него в армянский язык[7][нет в источнике]. Согласно Рачье Ачаряну, возникшее в армянском языке слово говасан (арм.գովասան) было заимствовано древними персами, где в соответствие с правилами транслитерации персидского языка оно видоизменилось. После чего на определённом этапе исторической эволюции, в результате обратного заимствования, слово возвращается в армянский язык уже в персидской форме гусан[8].
Происхождение религиозных и светских песен и их инструментальное сопровождение происходит в незапамятные времена. Песни возникают из различных выражений армянского народного искусства, таких как ритуалы, религиозные обряды и мифологические представления в виде музыки, поэзии, танца и театральности. Исполнители этих форм выражения, постепенно оттачивая свое мастерство и развивая теоретические аспекты, создали целую исполнительскую традицию. В древности в Армении существовали «випасаны» (рассказчики), которые появившись в первом тысячелетия до н. э., подняли искусство светской песни и музыки на новый уровень. С появлением в VI век до н. э. популярной музыкально-поэтической формы, происходит расцвет искусства випасанов. С течением времени последних сменили «говасаны», ставшие позже известными как «гусаны». Искусство последних является одним из важнейших проявлений средневековой армянской культуры, которое оставило неизгладимые следы в сознании и духовной жизни людей. Гусаны, культивируя эту конкретную форму искусства, создали монументальные произведения как в лирическом, так и в эпическом жанрах, обогатив таким образом как национальное, так и международное культурное наследие (такими примерами является героическая эпопея «Давид Сасунци» и серия лирических стихов — айренов)[8].
В древней Армении существовало три вида высокоразвитого профессионального театрального искусства:
трагедийный театр дзайнарку-гусанов («возвещающих о смерти»), или вохбергаков;
комедийный театр катакагусанов, или катакергаков;
фарсово-буффонный театр гусанов-мимосов.
О гусанских песнях имеются сведения уже в древнейших армянских литературных памятниках: у историков V векаАгафангела, Фавстоса Бузанда, Мовсеса Хоренаци, Егише и других. Гусаны пели песни в сопровождении музыкальных инструментов преимущественно на пирах, свадьбах, похоронах. Исполняли также песни скитальцев-бездомных («гариби»), эпические песни, мифические сказания и др. Христианская церковь преследовала гусанов, так как они пели о земной любви, о подвигах народных героев, высмеивали церковные порядки и обряды. В VII веке жил гусан Саргис[9]. С XV века гусанов сменили ашуги.
Гусаны носили длинные волосы зачесанными кверху в виде конуса так, чтобы прическа напоминала «хвост» кометы. Эту прическу поддерживал подложенный под неё «гисакал», который был прообразом «онкоса» — треугольника, подкладываемого под парик античных трагиков[10].
Культ умирающего и возрождающегося Адониса-Таммуза (и, вероятно, его аналога Гисанэ) имеет два начала: трагедийное и комедийное. Если первая часть празднеств сопровождалась плачем и воплями и тем, что древние армяне называли «вохбергутюн» (то есть «воплепение»), то вторая часть празднеств сопровождалась смехом и шуткой и тем, что армяне называли «катакергутюн» («шуточно-веселое пение»).
В другом языковом разделе есть более полная статья მგოსანი(груз.).
Музыка и поэзия составляли существенную часть парфянской культуры. Стихосложение, видимо, служило важным показателем принадлежности к светскому обществу древней Парфии. Из источников неизвестно, каким образом обучались парфянские госаны, но преобладание наследственной передачи профессий в Древнем Иране делает вероятным семейное обучение и передачу знаний от отцов детям. Представляется возможным, что каждый феодальный род имел своих родовых госанов-менестрелей, знавших историю и традиции рода и воспевавших их в своих произведениях[12].
Репертуар и жанр стихов и произведений госанов был разнообразен: лирика, элегия, сатира, повествования и др. Именно госаны в своих произведениях, дополнив сказания Авесты, которая принималась за собственно историю самих парфян, украсив их эпическими и героическими элементами, передавали древную историю парфян из поколения в поколение[13].
Госаны пользовались большим привилегиями и авторитетом в древнеиранском обществе, без них не обходилось ни одно значимое мероприятие.[14]
Искусство и ремесло госанов достигло высокого развития также в эпоху Сасанидов. Одним из самых известных госанов (поэтов-менестрелей) Сасанидской эпохи был Барбад[15].
Есть данные, что именно парфяне придали иранскому эпосу форму, в которой он был записан при Сасанидах и дошёл до Фирдоуси[16]. Парфянское влияние оставило чёткие следы в некоторых аспектах армянской культуры. Так, гусаны упоминаемые армянскими авторами, являются точным повторением госан парфянских[17]. Мэри Бойс считает, что парфянское культурное влияние было столь сильным в регионе, и в частности в Армении, что вероятно, парфянские госаны оказали влияние на армянское искусство, а также на его название[18].
It seems unlikely that any Parthian minstrel poems were set down in writing in early Sasanian times, and all that were recorded thereafter had necessarily to be rendered into Middle Persian, for it can be deduced (Boyce, 1979, p. 116) that at some point in the 4th century C.E. the Sasanians decreed that of the Iranian languages current within their empire only their own Middle Persian might be written, with the use everywhere of spoken Middle Persian being probably strongly encouraged. The training of Parthian scribes to write in their own distinctive script must therefore have ceased, and by the time of the Arab conquest in the 7th century knowledge of this script is likely to have been lost, with a block having been put on the development of Parthian as a written language. So when eventually the Parthian gōsān texts to be considered here were recorded, it could only be in Middle Persian; and it was only with the 20th-century recovery of the Parthian language that it became possible to identify in some of them a few distinctive Parthian words, idioms, and grammatical constructions; and this led on to the discovery in others of Parthian proper names, geographical settings, and political and social institutions characteristic of Arsacid times.
Сохранившиеся памятники (и сообщения древних авторов) дают основания говорить о том, что в Древнем Иране были профессиональные народные музыканты и певцы, которых в парфянской среде называли «госан». Особой популярностью пользовались стихи-песни Барбада, чье имя стало потом нарицательным.
Парфянские поэты-музыканты (gosan) не только обогатили эпос, сообщив ему черты рыцарской героики, но и сохранили старые предания о кави Восточного Ирана, Каянидах эпоса — предках Виштаспы, покровителя Зороастра.
Nigoghos G. Tahmizyan.Gusan Art in Historic Armenia//.— Journal of the Society for Armenian Studies (JSAS).— California State University, 2000.— С.101-106.
Оригинальный текст(англ.)
Gusan (minstrel) art is one of the most important manifestations of medieval Armenian culture which has left indelible traces in the consciousness and the spiritual life of the people. The gusans, in cultivating this particular form of art, have created monumental works both in the lyric and epic genres, thus enriching the national as well as the international cultural heritage. The heroic epic of The Daredevils of Sasun (commonly known as The Epic of David of Sasuri)1 and the series of the admirably lyric poems called Hayrens are such examples. The origin of religious and secular songs and their instrumental accompaniments goes to immemorial times, and they spring forth from various expressions of Armenian popular art, such as tribal rituals, religious ceremonies, and mythological perceptions in the form of music, poetry, dance, and theatrics. The performers of these various modes of expression have gradually become professional in their respective fields and, by also cultivating the theoretical aspects, have created a tradition which offered many possibilities of development...Furthermore, it is a portrayal of his inner world, his ability to perceive the good and the beautiful; in fact, it is the idealization of the hero. It is in this ancient and primitive form of eulogizing that the origin and the basic elements of epic and lyric art have been crystallized.4 Actually, it is the govasan who should be credited with creating and spreading this most ancient form of eulogies, as well as being the one who has refined and perfected it throughout the centuries. He is a type of artist who has even attracted the attention of neighboring peoples. The ancient Persians borrowed the word govasan from Armenian, and, as it is scientifically proven by Hrachia Ajarian, it was rendered gusan in harmony with the rules of transliteration of their language.5 At a certain stage of historical evolution, the word finds its way back into Armenian in its Persian form gusan. However, much before this transition, the govasan was succeeded in Armenia proper by another type of artist, one who had raised the art of secular song and music to a new level of specialization. This was the vipasan (narrator). The oldest references about the gusans and vipasans are provided in the Histories of P'awstos Buzand and Movses Khorenats'i. A careful reading will show that both authors have realized that the vipasan is a more ancient type of artist. In Armenological literature, the picture has become clearer. Professor Ajarian even goes so far as calling the pre-Mesropian Armenian vipasanakan. Indications are that the vipasan, as a new type, must have appeared around the beginning of the first millennium B.C., but it has blossomed fully only starting in the sixth century B.C. when a popular musico-poetic form came into existence
Probably, however, each noble family would have had its own hereditary gōsāns, who knew its traditions and could celebrate in song its illustrious forbears and their achievements, thus sustaining family pride.
Their ancient history was based on that of the Avesta, but considerably embellished with heroic and epic tales. By the minstrels, or gosan, this view of the past was spread among the people. стр. 41
Источники косвенно сообщают, что при парфянских царях был широко распространен обычай чтения стихов и пения песен под аккомпанемент музыкальных инструментов. Людей, которые пели такие песни, называли госанами. Госаны пользовались большими привилегиями и авторитетом в обществе. Дворцовые празднества и увеселения, как правило, проходили с их участием. Своим пением и музыкой они вносили в эти пиршества живой дух радости и веселья. Традиция таких песнопений была широко развита среди всех слоев общества.
The craft of the poet-musician was still practised at the highest levels throughout the Sasanian period, from which time the name of one or two individual minstrels are known, notably that of the great Bārbad (q.v.); and it was carried on to some extent into early Islamic times, in that there were poets then, among them the illustrious Rudaki and Farroḵi Sistāni, who were also accomplished musicians.
The Parthian influence left distinct marks on several aspects of Armenian civilization. Thus the gusan (plur. gusankʿ), a kind of bard or minstrel, whom the Armenian authors sometimes mention, is a replica of the gōsān of the Parthians
Parthian cultural influence having been so strong in Armenia, we may reasonably suppose that the Parthian gōsān had his effect on the art as well as the name of his Armenian counterpart. The Armenian sources can therefore be justifiably drawn on in evidence.
Манук Торосович Манукян.Гусаны Армении.— М.: Советский композитор, 1977.— 78с.
