Loading AI tools
украинский советский поэт Из Википедии, свободной энциклопедии
Бори́с Алексе́евич Чичиба́бин (при рождении Полушин; 9 января 1923, Кременчуг — 15 декабря 1994, Харьков) — украинский советский поэт, лауреат Государственной премии СССР (1990)[1]. Бо́льшую часть жизни прожил в Харькове.
 | В этой статье имеется избыток цитат либо слишком длинные цитаты. |
| Борис Алексеевич Чичибабин | |
|---|---|
 Портрет шестидесятых годов | |
| Имя при рождении | Борис Алексеевич Полушин |
| Псевдонимы | Борис Алексеевич Чичибабин |
| Дата рождения | 9 января 1923 |
| Место рождения | Кременчуг, Украинская ССР, СССР |
| Дата смерти | 15 декабря 1994 (71 год) |
| Место смерти | Харьков, Украина |
| Гражданство |
 СССР Украина |
| Образование | |
| Род деятельности | поэт |
| Годы творчества | 1940—1990-е |
| Жанр | поэзия |
| Язык произведений | Русский |
| Дебют | «Мороз и солнце» (1963 год) |
| Премии |
 |
| Награды |
 |
 Медиафайлы на Викискладе | |
 Цитаты в Викицитатнике | |
Родился 9 января 1923 года и воспитывался в семье офицера. До 1930 года семья жила в Зиновьевске, потом в посёлке Рогань под Харьковом, где он пошёл в школу. В 1935 году Полушины переехали в Чугуев, где отчим получил должность начальника штаба эскадрильи Чугуевской школы пилотов[2]. Борис Чичибабин учился в Чугуевской 1-й школе с 5-го по 10-й класс. Здесь он уже постоянно посещал литературный кружок, публиковал свои стихи в школьной и даже городской газете под псевдонимом Борис-Рифмач.
По окончании школы Чичибабин поступил на исторический факультет Харьковского университета, Великая Отечественная война прервала его занятия. В ноябре 1942 года он был призван в армию, служил бойцом 35-го запасного стрелкового полка на территории Грузинской ССР. В начале 1943 года поступил в школу авиаспециалистов в городе Гомбори[3]. С июля 1943 года до самой победы служил механиком по авиаприборам в разных частях Закавказского военного округа. Несколько месяцев после победы занимал такую же должность в Чугуевском авиаучилище, затем был демобилизован по болезни (варикозное расширение вен с трофическими язвами).
Продолжил учёбу в Харьковском университете, по наиболее близкой ему специальности филолога. После первого курса готовился сдавать экзамены сразу за два года, но высшего образования так и не получил. Дело в том, что он продолжал писать стихи — и во время воинской службы, и в университете. Написанное — «издавал»: разрезал школьные тетради, превращая их в книжечки, и давал читать многим студентам. Тогда же стал в качестве псевдонима использовать фамилию матери — Чичибабин. Есть мнение, что псевдоним он взял в честь двоюродного деда со стороны матери, академика А. Е. Чичибабина, выдающегося учёного в области органической химии. Однако это маловероятно: культа почитания академика-невозвращенца в семье Полушиных не было.
В июне 1946 года Чичибабин был арестован и осуждён за антисоветскую агитацию. По предположению Феликса Давидовича Рахлина[4], причиной ареста были стихи — крамольная скоморошья попевка с рефреном «Мать моя посадница», где были, например, такие строки:
Пропечи страну дотла,
Песня-поножовщина,
Чтоб на землю не пришла
Новая ежовщина!
Во время следствия в Бутырской тюрьме Чичибабин написал ставшие его визитной карточкой «Красные помидоры»[5] и почти столь же знаменитую «Махорку»[6], два ярких образца «тюремной лирики». Эти стихи, положенные на музыку одним из ближайших друзей Чичибабина — актёром, певцом и художником Леонидом («Лёшкой») Пугачёвым, позже, в 1960-е годы широко разошлись по стране. В своих первых книгах кардиохирург и писатель академик Н. М. Амосов цитировал неопубликованные на тот момент стихотворения Чичибабина: в «Мыслях и сердце» (1964 год) — «Махорку» (опубликовано год спустя в сб. «Гармония»), в «Записках из будущего» (1965 год) — «Красные помидоры» (впервые опубликовано в 1989 году).
После почти двухлетнего (с июня 1946 по март 1948 годов) следствия (Лубянка, Бутырская и Лефортовская тюрьмы) Чичибабин был направлен для отбывания пятилетнего срока в Вятлаг Кировской области.
В Харьков Чичибабин вернулся летом 1951 года. Долгое время был разнорабочим, около года проработал в Харьковском театре русской драмы подсобным рабочим сцены, потом окончил бухгалтерские курсы, которые были самым быстрым и доступным способом получить специальность. С 1953 года работал бухгалтером домоуправления. Здесь познакомился с паспортисткой Матильдой Фёдоровной Якубовской, которая стала его женой.
С 1956 по 1962 годы Чичибабин продолжал работать бухгалтером (в грузовом автотаксомоторном парке), но постепенно заводил знакомства в среде местной интеллигенции, в том числе — литературной. Тогда же познакомился с бывшими харьковчанами Б. Слуцким, Г. Левиным. В 1958 году появилась первая публикация в журнале «Знамя» (под фамилией Полушин). В Харькове в маленькой чердачной комнатушке Чичибабина собирались любители поэзии.
В начале 1960-х годов поэт долгое время жил в Москве на квартире Юлия Даниэля и Ларисы Богораз, выступал в литературном объединении «Магистраль». В 1962 году его стихи публиковались в журнале «Новый мир», харьковских и киевских изданиях. Среди знакомых Чичибабина этого периода были С. Маршак, И. Эренбург, В. Шкловский.
В эти послелагерные годы наметились основные темы поэзии Чичибабина. Это, прежде всего, гражданская лирика, «новый Радищев — гнев и печаль», которого вызывают «государственные хамы», как в стихотворении 1959 года «Клянусь на знамени весёлом» («Не умер Сталин»). К ней примыкает редкая в послевоенной поэзии тема сочувствия угнетённым народам послевоенной советской империи — крымским татарам, евреям, «попранной вольности» Прибалтики — и солидарности с ними («Крымские прогулки», «Еврейскому народу»). Эти мотивы сочетаются у Чичибабина с любовью к России и русскому языку, преклонением перед Пушкиным и Толстым («Родной язык»), а также с сыновней нежностью к родной Украине:
У меня такой уклон:
Я на юге — россиянин,
А под северным сияньем
Сразу делаюсь хохлом.
…Чичибабиным, как «культуртрегером», собственно — проповедником, было предпринято нечто большее: в его сочинениях упорно и последовательно предлагался некий идеальный надвременной культурный ряд, в котором возлюбленная им двоица «красно солнышко Пушкин, синь воздух Толстой — неразменные боги России» могли бы непротиворечиво состыковаться с Шаровым и Солженицыным, Окуджавой и Эренбургом, — при посредничестве Паустовского и Пастернака. Это был как бы некий литературно-экуменический рай, где нет уже «болезни, печали и воздыхания», порождённых полярностью, чуждостью друг другу тех или иных явлений культурного міра. Противоречия преодолеваются «просветительным» синтезом-миссией: так как поэзия, по Чичибабину, «спасает мір».
В 1963 году вышли из печати два первых сборника стихов Чичибабина. В Москве был издан сборник «Молодость», в Харькове — «Мороз и солнце».
В январе 1964 года Чичибабину было поручено руководство литературной студией при ДК работников связи. Работа чичибабинской студии стала ярким эпизодом в культурной жизни Харькова, вкладом города в «шестидесятничество».
Ю. Г. Милославский:
Ничего более значительного по степени воздействия, чем эти студийные месяцы, в моей жизни не случилось. И я хорошо знаком ещё с двумя-тремя людьми, о которых мне доподлинно известно: их предварительные жизненные итоги в пределах обсуждаемой здесь области совершенно схожи с моими. В нашей последующей судьбе не следует искать общности. Мы просто испытали равное по значимости / по силе влияние одного и того же т. н. культурного феномена. Проще сказать, мы вышли из студии Чичибабина[7].
На занятиях Чичибабин приветливо относился к любому пришедшему на них стихотворцу — пусть даже он был заурядным и не очень умным рифмоплётом. Из-за этой своей позиции у Бориса Чичибабина постоянно возникали жаркие споры с молодыми талантливыми студийцами, которые высмеивали того или иного незадачливого новичка.
В 1965 году в Харькове вышел сборник «Гармония», и в малой степени не отражавший истинного Чичибабина: почти ничто из лучших стихов поэта не могло быть напечатано по цензурным соображениям. В 1966 году по негласному требованию КГБ Чичибабина отстранили от руководства студией. Сама студия была распущена. По официальной версии — за занятия, посвящённые Цветаевой и Пастернаку. В этом же году поэта приняли в СП СССР (одну из рекомендаций дал С. Я. Маршак).
В жизни Чичибабина начинался тяжёлый период. К проблемам с литературной судьбой добавились семейные неурядицы. В 1967 году поэт находился в сильной депрессии, чему свидетельством стихотворения «Сними с меня усталость, матерь смерть»[8], «Уходит в ночь мой траурный трамвай»:
Я сам себе растлитель и злодей,
и стыд и боль как должное приемлю,
за то, что всё придумывал — людей
и землю.
А хуже всех я выдумал себя…
Но осенью того же года он встретил влюбленную в поэзию почитательницу его таланта — Лилию Карась, и через некоторое время соединил с ней свою судьбу. Лилии Чичибабин посвятил впоследствии множество своих произведений. Конец 1960-х — начало 1970-х годов ознаменовали собою фундаментальный перелом в жизни, творчестве и мировоззрении Чичибабина. С одной стороны — обретённое наконец личное счастье, а с ним и новый творческий подъём, начало многочисленных многолетних путешествий по СССР (Прибалтика, Крым, Кавказ, Россия), приобретение новых друзей, среди которых — Александр Галич, Феликс Кривин, детский писатель А. Шаров, украинский писатель и правозащитник Н. Руденко, философ Г. Померанц и поэт З. Миркина[9]. С другой — жестокое разочарование в романтических идеалах советской юности, ужесточение цензуры, а следовательно — неизбежный постепенный переход из писателей «официальных» в полу-, а затем и вовсе запрещённые.
В начале 1968 года в Харькове был опубликован последний доперестроечный сборник Чичибабина — «Плывёт Аврора». В нём, ещё более чем в предыдущей «Гармонии», было помещено немало литературных поделок, многие лучшие стихи поэта были изуродованы цензурой, главные произведения отсутствовали. Чичибабин никогда не умел бороться с редакторами и цензорами. Остро переживая то, что сделала с его книгами цензура, он писал:
При желтизне вечернего огня
как страшно жить и плакать втихомолку.
Четыре книжки вышло у меня.
А толку?
«Член Союза советских писателей» Чичибабин теряет читателей — поэт Чичибабин «уходит в народ». В 1972 году в самиздате появился сборник его стихов, составленный известным московским литературоведом Л. Е. Пинским. Кроме того, по рукам начинают ходить магнитофонные записи с квартирных чтений поэта, переписанные и перепечатанные отдельные листы с его стихотворениями. «Уход из дозволенной литературы… был свободным нравственным решением, негромким, но твёрдым отказом от самой возможности фальши», — написал об этом двадцать лет спустя Григорий Померанц[10].
В 1973 году Чичибабина исключают из СП СССР. Для начала от него потребовали передать в КГБ свои стихотворения, которые он читал где-либо. Он должен был сам подготовить печатный текст, чтобы в КГБ смогли разобраться в деле. Друзья советовали Чичибабину переслать наиболее невинные стихи, но Борис Алексеевич так делать не умел и отослал самые важные для себя сочинения — те, которые прочитал на своём пятидесятилетии в Союзе писателей: «Проклятие Петру» и «Памяти А. Т. Твардовского». В последнем были, например, такие слова:
И если жив ещё народ,
то почему его не слышно?
И почему во лжи облыжной
молчит, дерьма набравши в рот?
Что касается потери официального статуса, то на это Чичибабин отозвался так:
Нехорошо быть профессионалом:
Стихи живут, как небо и листва.
Что мастера? — Они довольны малым.
А мне, как ветру, мало мастерства.
В 1974 году поэта вызывали в КГБ. Там ему пришлось подписать предупреждение о том, что, если он продолжит распространять самиздатовскую литературу и читать стихи антисоветского содержания, на него может быть заведено дело.
Наступила пора пятнадцатилетнего замалчивания имени Чичибабина:
В чинном шелесте читален
или так, для разговорца,
глухо имя Чичибабин,
нет такого стихотворца.
Всё это время (1966—1989) он работает старшим мастером материально-заготовительной службы (счетоводом) харьковского трамвайно-троллейбусного управления. И продолжает писать — для себя и для своих немногочисленных, но преданных читателей. Драматизм ситуации усугублялся тем, что многие из верных друзей Чичибабина в этот период эмигрировали. Их отъезд он воспринимал как личную трагедию:
Не веря кровному завету,
что так нельзя,
ушли бродить по белу свету
мои друзья.
Пусть будут счастливы, по мне хоть
в любой дали.
Но всем живым нельзя уехать
с живой земли.
С той, чья судьба ещё не стёрта
в ночах стыда.
А если с мёртвой, то на чёрта
и жить тогда.
Но находил в себе силы отпускать их благословляя, а не осуждая:
Дай вам Бог с корней до крон
без беды в отрыв собраться.
Уходящему — поклон.
Остающемуся — братство.
Публикации, очень редкие, появлялись только за рубежом. Наиболее полная появилась в русском журнале «Глагол» в 1977 году (США, издательство «Ардис») стараниями Л. Е. Пинского и Льва Копелева.
В 1987 году поэта восстанавливают в Союзе писателей (с сохранением стажа) — восстанавливают те же люди, которые исключали. Он много печатается.
13 декабря 1987 года Чичибабин впервые выступает в столичном Центральном Доме литераторов. Успех колоссальный. Зал дважды встаёт, аплодируя. Со сцены звучит то, что незадолго до этого (да многими и в момент выступления) воспринималось как крамола. Звучит и «Не умер Сталин» (1959):
А в нас самих, труслив и хищен,
Не дух ли сталинский таится,
Когда мы истины не ищем,
А только нового боимся?
И «Крымские прогулки» (1961):
Умершим не подняться,
Не добудиться умерших,
Но чтоб целую нацию —
Это ж надо додуматься
В родном Харькове Чичибабин впервые выступает 5 марта 1988 года в Клубе железнодорожников — бывшем ДК им. Сталина — в 35-ю годовщину со дня смерти Сталина. Осенью того же года Харьков посещает съёмочная группа из «Останкино», и в начале 1989-го по ЦТ показывают документальный фильм «О Борисе Чичибабине». В том же году фирма «Мелодия» выпустила пластинку «Колокол» с записями выступлений поэта.
В 1990 году за изданную за свой счёт книгу «Колокол» Чичибабин был удостоен Государственной премии СССР. Поэт участвует в работе общества «Мемориал», даёт интервью, совершает поездки в Италию, в Израиль.
Принять результаты перестройки Чичибабину оказалось психологически непросто. Идеалы равенства и братства, которые были провозглашены советской властью и которым он оставался преданным, попирались новыми власть имущими. Кроме того, он не смог смириться с распадом Советского Союза, отозвавшись на него исполненным боли «Плачем по утраченной родине»:
И, чьи мы дочки и сыны
во тьме глухих годин,
того народа, той страны
не стало в миг один.
При нас космический костёр
беспомощно потух.
Мы просвистали свой простор,
проматерили дух.
К нам обернулась бездной высь,
и меркнет Божий свет…
Мы в той отчизне родились,
которой больше нет.
Преданность и верность отличали Чичибабина — и в жизни, и в творчестве.
Зиновий Гердт в своей книге писал:
Мы сидели за столом, выпивали, говорили. И вдруг он сказал: «Я ненавижу эту власть, но если коммунистов станут убивать — я буду на их стороне»[11].
Борис давно понял своё предназначение поэта и следовал ему до конца дней
Умер Борис Чичибабин 15 декабря 1994 года. Похоронен на 2-м кладбище г. Харькова (Украина).
Не каюсь в том, о нет, что мне казалась бренней
плоть — духа, жизнь — мечты, и верю, что, звеня
распевшейся строкой, хоть пять стихотворений
в веках переживут истлевшего меня.
Основой данной библиографии является Библиографический указатель Б. А. Чичибабина (до 2000 года), составленный заведующей справочно-библиографическим отделом Харьковской городской специализированной музыкально-театральной библиотеки им. К. С. Станиславского — Т. Б. Бахмет. Дополнения, уточнения и сокращения не оговариваются.
В список включены:
Seamless Wikipedia browsing. On steroids.
Every time you click a link to Wikipedia, Wiktionary or Wikiquote in your browser's search results, it will show the modern Wikiwand interface.
Wikiwand extension is a five stars, simple, with minimum permission required to keep your browsing private, safe and transparent.
