Loading AI tools
песня Из Википедии, свободной энциклопедии
«Журавли́» — песня композитора Я́на Фре́нкеля на стихи Расу́ла Гамза́това в переводе на русский язык Нау́ма Гре́бнева. Одна из лучших и популярнейших на родине и во всём мире русскоязычных песен о войне[1]. «…Слова этой песни… имели конкретный адрес — миллионам павших, не вернувшихся с полей сражений Отечественной войны. …но в то же время не вижу причин, по которым нельзя посвящать „Журавлей“ жертвам войн всех времён», — писал позже Расул Гамзатов[2].
| Журавли | ||||
|---|---|---|---|---|
 | ||||
| Песня | ||||
| Исполнитель | Марк Бернес | |||
| Альбом | «Последние записи» | |||
| Дата выпуска | 1969 | |||
| Дата записи | 1968—1969 | |||
| Длительность | 4:13 | |||
| Лейбл | Мелодия Д-00025933-34 | |||
| Авторы песни |
Ян Френкель (музыка) Расул Гамзатов (слова, перевод Наума Гребнева) |
|||
| Трек-лист альбома «Последние записи» | ||||
|
||||
Первому изданию нот песни её авторы предпослали посвящение: «Марку Бернесу, для которого эта песня стала последней»[3].
Дагестанский поэт, член Президиума Верховного Совета СССР, Расул Гамзатов написал стихотворение «Журавли» на родном языке, по-аварски, и тема журавлей была навеяна посещением расположенного в Хиросиме Мемориального парка мира и памятника японской девочке по имени Садако Сасаки, страдавшей от лейкемии после атомного взрыва в Хиросиме.
Садако Сасаки надеялась, что вылечится, если смастерит тысячу бумажных «журавликов», пользуясь искусством оригами. В Азии существует поверье, что желание человека исполнится, если он сложит из цветной бумаги тысячу оригами — журавлей. Журавли также имеют свой образ в русской культуре, с которой Гамзатов был очень близко знаком, как переводчик русской классической поэзии.
Когда Гамзатов летел из Японии домой, в СССР, он думал о своей матери, весть о кончине которой пришла в Японию. Он также вспоминал старшего брата Магомеда, погибшего в боях под Севастополем, вспоминал другого старшего брата, без вести пропавшего военного моряка Ахильчи, вспоминал о других близких людях, погибших в Великую Отечественную войну, итогом которой была победа над нацистской Германией и её союзником — милитаристской Японией. Журавли у Гамзатова — это и аварские, и русские журавли.
Образ погибшего солдата, превратившегося в птицу, был создан Расулом Гамзатовым ещё раньше, в молодости, в 1948 году в менее известном стихотворении «Парящие» (также существующем в переводе Н. Гребнева), в котором девушки узнают своих любимых, погибших джигитов, в птицах, летящих в небе. В 1968 году Гамзатов развил этот образ и довёл до совершенства в стихотворении «Журавли». Этот мощный образ — уникальное творение поэта, не заимствованное ни из мирового фольклора, ни из чужих литературных произведений[источник не указан 1643 дня][4].
Стихотворение «Журавли» в переводе Наума Гребнева было напечатано в журнале «Новый мир» № 4 за 1968 год. Оно начиналось так:
Мне кажется порою, что джигиты,
С кровавых не пришедшие полей,
В могилах братских не были зарыты,
А превратились в белых журавлей.
Наум Гребнев — известный переводчик восточной поэзии, её классиков и фольклора. В его переводах или с его участием вышло более 150 книг. После Великой Отечественной войны учился вместе с Гамзатовым в Литературном институте, и с той поры начались их дружба и сотрудничество. Гребнев также переводил стихи отца поэта, Гамзата Цадасы. Война застала Гребнева с самого её начала, — в это время он служил на границе, под Брестом. Отступая вместе с Красной Армией, Гребнев попал в знаменитое Харьковское (Изюм-Барвенковское) окружение, вышел одним из немногих; форсировал Северский Донец, воевал под Сталинградом. Был трижды ранен, и после последнего ранения 12 января 1944 года война для него закончилась. Свои воспоминания о ней Гребнев озаглавил: «Война была самым серьёзным событием моей биографии». В перевод стихотворения «Журавли» Гребнев вложил и собственные опыт и переживания, связанные с войной.
Уже после кончины поэта-переводчика в 1988 году Гамзатов писал: «Мой друг Наум Гребнев превосходно перевёл „Журавлей“ на русский язык. Он был не просто переводчиком, а почти соавтором. Оно оказалось ему ближе всех других стихов, ибо он сам — израненный воин, потерявший на войне своих близких и друзей. Оно стало для него собственной болью. Он говорил: „Этот стих обо мне и моих друзьях“. Теперь я горюю и о нём — и он нашёл место в журавлиной стае»[5].
Стихотворение «Журавли», напечатанное в журнале, могло остаться лишь одним из замечательных произведений Расула Гамзатова и Наума Гребнева, если бы на него не обратил внимание уже легендарный в то время Марк Бернес, всегда читавший множество стихов в поисках основы для новой песни. «Последние два года жизни, — вспоминала вдова певца Л. М. Бодрова, — Бернес постоянно читал стихи Расула Гамзатова, Кайсына Кулиева, будто искал что-то. Однажды нашёл»[6]. «Марк работал над ним полгода. Уже обречённый, но до последнего дня не сдававшийся болезни, он не просто чувствовал, он, не признаваясь себе в том, знал, что эта песня станет его реквиемом.
Эта песня рождалась в муках, и я помню яростные споры Марка с переводчиком»[7], «который не соглашался с тем, что его и Гамзатова надо переписывать. Но Марк Наумович был упрям. И сделал песню. Он знал, о чём поёт»[8]. Самому Бернесу воевать не довелось. Но, находясь вместе с эвакуированными киностудиями страны в Ташкенте (1941−1944 гг.), он принимал активное участие в съёмках фильмов на военную тему, играл роли солдат и командиров. Особенно ему удавались песни о войне («Тёмная ночь» в фильме «Два бойца» 1943 года, «Враги сожгли родную хату», «Хотят ли русские войны» и другие). Война стала его личной темой[9].
Расул Гамзатов, относившийся к Бернесу с большим уважением и знавший от других поэтов: если тот настаивает на изменениях в тексте, то хуже от этого текст не становится[10], — вспоминал:
Вместе с переводчиком мы сочли пожелания певца справедливыми и вместо «джигиты» написали «солдаты». Это как бы расширило адрес песни, придало ей общечеловеческое звучание.
Были сделаны также некоторые другие изменения и сокращения. Поэт К. Ваншенкин, бывший свидетелем работы Бернеса над текстом «Журавлей», вспоминал:
Многие, вероятно, слыхали, что гамзатовские «Журавли» (перевод Н. Гребнева) начинались строкой: «Мне кажется порою, что джигиты…» Бернес тут же распорядился переделать их в «солдат». Аргументация всегда бывала у него в высшей степени убедительная. Он сказал, что сами джигиты эту песню петь не будут, они поют свои, джигитские песни, а для остальных это слово — бутафория. Второе четверостишие, начинавшееся словами «Они до сей поры с времен тех дальних…», он оставил без изменений, причем единственное во всей песне. Третья строфа снимается им: корявая для песни — и потому слабая. Но в ней есть щемящая строчка: «В тумане предвечернем журавли», и Марк прямо-таки стонет — жалко с ней расставаться. (Я рассказываю столь подробно, потому что это происходило на моих глазах.)
И следующую строфу Бернес снимает, терпеливо объясняя, что она ничего не добавляет. А кроме того, в ней говорится: «Не потому ли с кличем журавлиным / От века речь аварская сходна?» «Но я же не по-аварски буду петь!» — вдруг раздражённо кричит он переводчику, чувствуя, что его не понимают. Бернес, как правило, непреклонен, но характерно, что он отстаивает свою позицию то резко, а порой и грубовато, то мягко и ласково.
И вот корневая строфа. Ради неё артист и борется за эту песню:
Летит, летит по небу клин усталый —
Мои друзья былые и родня.
И в их строю есть промежуток малый —
Быть может, это место для меня!Но вторая строчка не годится, мешает — какая еще родня! А вот раньше было место… Как там? Да, да. «В тумане предвечернем журавли». Нельзя ли его сюда? Не забыл! И переводчик выполняет его художественную волю и вставляет вместо второй строки ту, щемящую, слегка изменив её: «Летит в тумане на исходе дня…»
Ну, и в третьей строчке он просит сделать не «в их строю», а «в том». Точнее. И, наконец, в последней строфе он тоже просит сделать поправки — в частности, вместо строчки: «Я улечу за тридевять земель» появится: «Я поплыву в такой же сизой мгле». Чувствуете, насколько лучше, больнее? Но это четверостишие было последним в стихах. В песне же Бернес повторяет в конце начальную строфу…
Очень важно отметить, что все эти перемены, безусловно, находятся в границах оригинала. Ну, кто бы еще мог провести такую ювелирную работу?
— Ваншенкин К. Мне слышится песня Бернеса // Марк Бернес в воспоминаниях современников / составление, предисловие и комментарии К.В. Шилова. — М.: Молодая гвардия, 2005. — С. 232−234.
.
Одновременно с работой над текстом шла работа над музыкой. С просьбой о написании новой песни певец обратился к Яну Френкелю, с которым до этого не раз сотрудничал[11]. Френкелю по окончании в 1941—1942 годах зенитного училища довелось участвовать в боях, он был тяжело ранен; военная тема была ему также близка. Стихи композитору понравились. Но вот с музыкой к уже окончательно отработанному варианту текста у него дело не заладилось. Френкель никак не мог найти даже контуры будущей мелодии… Только два месяца спустя он решил, что будущую песню, возможно, лучше начинать с вокализа. На удивление, напев вокализа родился сравнительно быстро, а за ним на одном дыхании возникла и основная мелодия. Френкель вспоминал:
Я тут же позвонил Бернесу. Он сразу же приехал, послушал песню и… расплакался. Он не был человеком сентиментальным, но нередко случалось, что он плакал, когда ему что-либо нравилось.
«Впервые „Журавли“ прозвучали на редакционной „Землянке“ — традиционной встрече ветеранов войны в редакции газеты „Комсомольская правда“, — рассказывала Нина Завадская, впоследствии редактор журнала „Музыкальная жизнь“. — Там были тогда маршал Конев и другие видные военачальники. Когда песня смолкла, в комнате долго стояла тишина. А потом Конев обнял Бернеса и со слезами на глазах сказал: „Спасибо! Как жаль, что нам отказано в праве плакать“»[12].
Марк Бернес записывал «Журавлей», будучи тяжело больным. Он уже с трудом передвигался, но тем не менее 8 июля 1969 года сын отвёз его в студию, где артист записал песню с одного дубля. Эта запись стала последней в его жизни (умер Марк Бернес через месяц, 16 августа)[13]. Как писал биограф Яна Френкеля, композитор Ю. Г. Рабинович:
Бернес, после того как услышал музыку, торопил всех, как можно скорее записать песню. Как говорил Ян, он предчувствовал свою кончину и точку в своей жизни хотел поставить именно этой песней. Запись для Бернеса была неимоверно тяжела. Но он мужественно вынес всё и записал «Журавлей». И действительно, она стала последней песней в его жизни[14].
Запись была впервые опубликована вскоре после смерти Бернеса уже в августовском номере звукового журнала «Кругозор» за 1969 год[15], а к концу года вышла на миньоне «Последние записи»[16] (год выпуска подтверждается таблицей матричных номеров[17]).
Очень индивидуальна и своеобразна манера исполнения Бернеса — он не столько поёт, не столько растягивает слова в пении, сколько «проговаривает» слова песни. Для хороших стихов, где каждое слово весомо, такое особое исполнение порою оказывается предпочтительным.
В Союзе композиторов к песне отнеслись по-разному. Большинство коллег Френкеля обвиняли его в примитивности и излишней сентиментальности мелодии, «бардовском» её характере и потакании вкусу невзыскательных слушателей. Однако время рассудило по-своему, и песня «Журавли» стала воистину всенародной. Много лет спустя поэт Е. Долматовский так скажет о ней: «Можно сказать, что песня выдержала испытание временем и стала личной собственностью нескольких поколений советских людей. „Журавли“ уже не просто песня — это страница нашей истории, большая лирико-эпическая картина»[18]
Помню, как любил он у Бернеса
Песню всё про тех же журавлей.
Ян Френкель[37], Юрий Гуляев[38], Драган Стойнич[sr][39], Боян Кодрич[hr], Иосиф Кобзон[40], Валерий Леонтьев, Муслим Магомаев[41], Виктор Вуячич, группа Serebro, Олег Погудин, Дмитрий Хворостовский[42], Батырхан Шукенов[43], «Високосный год», Ильдар Абдразаков, Рок-музыканты Днепропетровска, автор идеи и продюсер КорВалALL[44], Юлия Савичева.
Seamless Wikipedia browsing. On steroids.
Every time you click a link to Wikipedia, Wiktionary or Wikiquote in your browser's search results, it will show the modern Wikiwand interface.
Wikiwand extension is a five stars, simple, with minimum permission required to keep your browsing private, safe and transparent.
